Берсеркер. Сборник. Книги 1-11 (СИ) - Сейберхэген Фред. Страница 128

Микель поднял правую руку. Переведя дыхание, прежде чем что-либо сказать, он четко произнес:

– Что это?

Радиотранслятор “Ланселота” донес его ясный голос до наушников сопровождающих Микеля людей.

– Вы имеете в виду вон те три звезды? – переспросил Иайнари. – Это пояс Ориона, .или иногда мы называем его “Охотник”. Ты знаешь, что такое созвездие?

– Нет, – палец Микеля прочертил параболу, – а вон то, дальше?

То, на что он указывал, слепило глаза. Таких сочетаний цветов он еще никогда не видел. Трудно было найти слова, чтобы описать это сияние.

– Таурус? Или?..

Неожиданно Микель осознал, что остальные люди, скорее всего, ничего этого не видели. Сверкание излучало короткие волны, и только “Ланселот” мог позволить ему все увидеть. Пока шли приготовления к тесту, Микель время от времени поглядывал на небо. Постепенно он понял, как уменьшить сияние или как усилить его. Неровные облака каких-то газов, казалось, неподвижно застыли в небесах. Как далеко они отсюда? Несколько сотен световых лет, не меньше.

Платформа находилась посреди застывших базальтовых пород, тянущихся на несколько километров. Плоские участки перемежались с кратерами, очень похожими на лунные. На расстоянии восьмидесяти километров поверхность вздымалась, чтобы образовать кромку огромного кратера, названия которого Микель не знал.

На платформе во многих местах высились столбы, на них на высоте нескольких метров была натянута частая проволока. Отверстия были столь малы, что даже тело Микеля, вряд ли, смогло бы протиснуться сквозь условную крышу. Не исключено, что, как подумал Микель, конструкция была позаимствована у изобретателей какой-то игры с мячом, который не должен отлетать слишком далеко.

Вокруг Микеля нарастал шум. Сотни космических скафандров гудели, адаптируясь к холоду и вакууму. Но облаченные в них люди, занятые своими делами, этого не замечали. Когда Микель двигался, он тоже ощущал легкие шумы “Ланселота”.

– Почему происходит этот шум, доктор Иайнари, и почему другие люди его не слышат?

– Ну, Микель, понимаешь... – И Иайнари пустился в объяснения сложнейших физических формул, из которых Микель ровным счетом ничего не понял.

– Очевидно, их проходят в старших классах, – подумал Микель, но вслух сказал: “Спасибо, доктор!”

– Ты готов? – спросил Тупелоф мальчика. Его высокая фигура в скафандре возвышалась над другими. Секретарь обращался к Микелю всегда вежливо.

– Да.

Ученые пустились в краткое обсуждение программы на сегодня, эта программа ограничивалась пока свободным полетом в космосе. К Микелю вновь пришла мысль, что все как-то торопятся.

В этот момент яркие огни залили базальтовое плоскогорье. Микель на несколько мгновений ослеп, но потом “Ланселот” смягчил радиационное свечение.

– Они явно торопятся, но ни Тупелоф, ни его люди не хотят, чтобы основному участнику эксперимента был причинен вред, – мелькнула мысль у Микеля.

Теперь Микеля вновь окружили техники, чтобы подключить дополнительные приборы. Какие-то вытянутые трубки, коробочки яйцевидной формы, множество проводов... Все это быстро поглотилось энергополями “Ланселота”. Никакого увеличения веса или размера Микель не ощутил и не заметил.

Микель позволил себе перенестись мысленно в другое место. Где-то далеко внизу, на восток по лунному компасу, его мать оживленно беседовала с еще одной женщиной – вице-президентом Академии. Его мать явно считала, что это просто совпадение: официальный представитель Академии оказался здесь в то же самое время, что и Микель с матерью...

Раздался голос доктора Иайнари. Наверняка ученый чувствовал, что его, возможно, записывают:

– Сегодня мы хотели бы начать с использования простого приливного коллектора по модулю силовой энергии. Он будет постоянно подавать питание, маневрировать. Для первого испытания – только примитивные маневры. Испытуемый поднимается над землей на высоту двух-трех метров, не выходя за пределы сетки, затем под контролем спустится. Если все пройдет успешно, мы попробуем усложнить задачу.

Микель знал, что у “Ланселота” есть тоже источник питания, есть водородная лампа – по размеру намного больше, чем, вроде бы, требовалось, но уж такова была задумка создателей. Лампа маячила в полутора метрах позади плечевого покрытия в скафандре Микеля. Она существует (так пояснили инженеры) только в квазиматерии; молекулы когда-то твердого тела были представлены перекрещиванием силовых траекторий. Но лампа работала! Конечно, как говорил один из ученых, твердая материя – это не более, чем модель, сочетание неощутимых частиц, существование которых Микель осознавал с помощью новых чувствительнейших приборов.

Ощутив возможность использовать энергию лампы, но не очень еще понимая, как именно это сделать, Микель в скорости совсем позабыл о ней. Медленно поворачиваясь на месте, как его учили во время подготовки, он заметил, что на отдаленных склонах кратера мелькают люди в скафандрах. Некоторые из них – исследователи. Судя по звукам и ощущениям, которые доносились до каждой его клеточки, Микель понял, что многие люди несли здесь службу наблюдения.

– Иди сюда, Микель!

Его повели по участку, обозначенному огромной желтой буквой “X”. Микель остановился в центре участка. Откуда-то неожиданно донесся голос его матери, голос пробивался сквозь различные шумы. Где-то там, внизу, она продолжала оживленно беседовать об искусстве...

Что, если взять кусок дерева и рукой, облаченной в перчатку “Ланселота”, нанести узор ножом? Эта мысль увлекла Микеля, но ненадолго.

– Все в порядке, Микель?

– Да. Все в порядке.

Люди стояли на расстоянии метров десяти от желтого обозначения “X”, роботы находились еще дальше.

– Не будет никакого специального сигнала. Счета тоже не будет. Ты готов оторваться от земли? Осторожно... Не волнуйся...

Он не сомневался, что в “Ланселоте” он сможет перемещаться так, как никогда. В тот момент, когда его ботинки с мягкими подошвами оторвались от земли, нарастающий потенциал ускорения показался почти реальным. Микель закачался, как новичок на велосипеде. Вокруг него – голоса, бормотание, всплески подавляемого удивления. Но это не должно было его отвлекать. Один голос – напряженный, ободряющий – донесся более явственно, но Микелю он тоже показался неважным. Ему было ни к чему одобрение, он понял, что сейчас уже никто не сможет дать ему ценных советов. Теперь у него зачатки нового, иного мировоззрения.

Микель медленно плыл над поверхностью, прислушиваясь к своим ощущениям. Под ним – Мунбейз, он словно чувствует гармонию ее вращения, повторение цикла перемещения Луны, и далее – Земли, затем их перемещение вокруг Солнца, и удаление системы к неведомому созвездию, которое никто не смог бы увидеть в небесах Элиайна.

Монотонный голос продолжал подбодрять его, видимо, желая стать импульсом для Микеля. Мальчик медленно повернулся, на полупрозрачном скафандре играли яркие блики.

Теперь поднятые вверх лица людей стали не видны. Школьная пьеса? Никогда еще в жизни не был он в центре столь пристального внимания.

– Интересно, – подумал Микель, – а будут ли они мне аплодировать, если все пройдет успешно?

Он поднял правую руку (жест из пьесы) и все воспринимающими пальцами коснулся натянутой сетки. Кажется, ему говорили, что она на высоте трех метров над поверхностью платформы.

Словно следуя его жесту, поплыли вправо провода, передатчики и другое, но только в иной форме – не в той, какой их привык видеть человеческий глаз.

“Иди к нам! Будь...”

Откуда этот призыв? Берсеркеры? Будь? Кем? Чем? Тем, что можно назвать словом “машина”, хотя в человеческом языке нет точного обозначения... Хороший организм?

Медленно, словно усталый пловец в океане, Микель передвигался вдоль сетки. Голос, который ободрял его, принадлежал Тупелофу, как он теперь понял. Взволнованные слова продолжали преследовать. Мальчик послушно вникал в их загадочный смысл. Повинуясь указаниям, он вновь вернулся к тому месту, с которого взлетел.