Берсеркер. Сборник. Книги 1-11 (СИ) - Сейберхэген Фред. Страница 20

Пожав плечами, Хемпфил быстро зашагал прочь.

– Митч, я люблю тебя, на самом деле. Я слышала, что говорили врачи, но что они могут обо мне знать?

Кристина де Дульчин, облаченная в простой голубой халат, с тюрбаном на голове, полулежала в роскошном амортизационном кресле. Фактически эта каюта была спальней главнокомандующего, но Карлсен ею не пользовался, предпочитая жить в небольшой каюте.

Митч сидел в метре от нее, опасаясь дотронуться хотя бы до ее руки, страшась собственной реакции и того, что могла бы сделать она. Они были одни, и можно было сказать, что их никто сейчас не видел и не слышал. Леди Кристина потребовала заверений в отсутствии подслушивающих устройств, и Карлсен дал слово. К тому же на каком корабле станут монтировать шпионящие устройства в каюту главнокомандующего?

Ситуация – из комедии, скорее, даже фарса. Но только если самому не приходится быть участником спектакля. И еще за стеной человек, под началом которого двести с лишним боевых кораблей и от которого зависит, если он проиграет надвигающуюся битву, исчезнет ли жизнь на обитаемых планетах через каких-нибудь пять лет.

– Но ты ничего не знаешь обо мне, Крис, – сказал он.

– Я знаю одно: жизнь для меня – это ты. Митч, пойми, уже не остается времени играть в салонную даму, кокетничать, краснеть, – все это я проделывала не один раз. Но это все скорлупа, шелуха... Я согласилась стать женой Карлсена по политическим мотивам. Но все это кончилось вместе с Атсогом.

Ее пальцы судорожно смяли голубую ткань халата. Митчу пришлось взять ее ладонь в свою, чтобы успокоить.

– Крис, Атсог остался в прошлом.

– Для меня Атсог навсегда в настоящем. Навсегда. Я вспоминаю и вспоминаю... Митч, машины на наших глазах живьем содрали кожу с генерала Брадина. И я видела все это. Я теперь не могу думать о всяких глупостях, вроде политики. Жизнь слишком коротка. И я теперь больше ничего не боюсь, если только ты меня не бросишь...

Митч молчал. Он чувствовал жалость. И одновременно он хотел обладать этой женщиной. И еще он испытывал десяток других стремлений, противоречивых и сводящих с ума собственной противоречивостью.

– Карлсен хороший человек, – сказал он наконец. Кристина вздрогнула.

– Полагаю, хороший, – сказала она натянуто. – Митч, но я ведь не безразлична тебе? Скажи правду... Если ты меня не любишь, то когда-нибудь потом сможешь полюбить. – Она слабо улыбнулась, подняла руку. – Когда отрастут эти глупые волосы.

– Глупые волосы. – Он проглотил комок в горле, хотел погладить ее по щеке, но отдернул пальцы, как от огня. – Крис, ты девушка Карлсена, и сейчас слишком многое зависит от него.

– Я никогда не была его.

– Но я... я не могу лгать тебе. И может, не могу сказать всю правду о том, что я чувствую. Скоро начнется сражение, и я чувствую, словно я завис в воздухе, как парализованный. Сейчас невозможно строить планы... – Он беспомощно развел руками.

– Митч, – мягко сказала Кристина. – Тебе сейчас плохо, правда? Главное, не волнуйся. Я постараюсь вести себя хорошо. Ты позовешь врача? Когда я знаю, что ты где-то рядом, я могу заснуть.

Карлсен несколько минут разглядывал бумаги, найденные Хемпфилом у господина Сальвадора. Он был похож на человека, решающего шахматную задачу. И он не выглядел удивленным.

– Я подготовил несколько надежных людей, – первым заговорил Хемпфил. – Они готовы. Мы можем быстро и без шума арестовать главарей этого... заговора.

Голубые глаза вопросительно смотрели на него.

– Хемпфил, вы уверены, что другого выхода не было? Я имею в виду Сальвадора.

– Боюсь, что да, – вкрадчиво сказал Хемпфил. – Я увидел, как он потянулся за пистолетом... Карлсен принял решение.

– Коммодор Хемпфил, выберите четыре корабля и совершите разведвылазку к дальнему краю туманности. Мы должны определить, где сосредоточился враг, чтобы не дать ему занять позицию между нашим флотом и

Солнцем. Действуйте осторожно, нам достаточно знать расположение основных сил берсеркеров.

– Я понял, – кивнул Хемпфил: рекогносцировка была разумной операцией.

Кроме того, если Карлсен желает самостоятельно разделаться с противниками внутри флота, то пусть поступает, как считает нужным. Хемпфилу методы Карлсена часто казались недостаточно жесткими и просчитанными, но тем не менее целей своих он всегда добивался. И если проклятые машины так не любят Карлсена, Хемпфил будет поддерживать главнокомандующего до последнего.

А что еще имело значение в этой несчастной Вселенной? Сломать хребет дьявольским машинам – и точка.

Митч каждый день проводил несколько часов с Крис. Он держал ее в неведении относительно диких слухов, распространившихся по кораблям флота. Странная смерть Сальвадора, охрана, вдруг поставленная у каюты главнокомандующего. Поговаривали, что адмирал Кемал вот-вот начнет бунт.

Туманность Каменный Край закрывала уже половину звезд по курсу флота эбеново-черными завитками и хлопьями скоплений, словно останками взорвавшихся планет. Внутри Каменного Края нормальная навигация была невозможна: каждый кубический километр был нашпигован твердой материей, препятствовавшей сверхсветовому полету или перемещению в нормальном пространстве с эффективной скоростью.

Флот направлялся к дальнему, четко очерченному краю туманности, за которым исчез разведотряд Хемпфила.

– С каждым днем она становится спокойнее, – сказал Митч, входя в скромную каюту главнокомандующего.

Карлсен, сидевший за рабочим столом, поднял голову. Перед ним лежал листок с венерианскими иероглифами, кажется, список фамилий.

– Спасибо за добрую весть, поэт. Она вспоминает обо мне?

– Нет.

Их взгляды встретились: глаза нищего и безобразного циника и глаза могущественного и красивого верующего.

– Послушай, поэт, – сказал вдруг Карлсен, – как бы ты поступил со смертельными врагами, если бы они оказались в твоей власти?

– Считается что мы, марсиане, люди вспыльчивые, любим жестокость. Я должен вынести сам себе приговор? Кажется, Карлсен сначала не понял.

– Что? Да нет же, я говорю не о... Крис, не о вас и не о себе. Нет. Это не личное. Я, кажется, просто задумался и произнес вслух...

– Тогда спросите Бога, ведь вы верующий. Кажется, Бог велит прощать врагов?

– Велит, – кивнул Карлсен. Потом добавил задумчиво: – Знаешь, он очень много от нас требует. Очень много.

Ощущение было необычное. Митч впервые видел настоящего, искреннего верующего.

Да и самого Карлсена он таким раньше не видел: ожидающего знака, пассивного. Словно в самом деле существовала некая Цель, Предназначение, скрытое до поры вне пределов обычного человеческого сознания. И теперь Карлсен ждал просветления. Если...

Нет, это все мистическая чушь, решил Митч.

Прогудел коммуникатор. Митч не слышал слов, но видел реакцию главнокомандующего по его лицу. Энергия и грандиозная сила уверенности в собственной правоте возвращались к Карлсену. Это напоминало включение атомной горелки: сначала мягкое свечение, но потом...

– Да, – сказал Карлсен. – Вы хорошо справились. Потом он взял со стола бумаги венерианина. Казалось, он поднял их не прикосновением руки, а они сами взлетели, повинуясь приказу его воли.

– Сообщение от Хемпфила, – мимоходом сказал он Митчу. – Флот берсеркеров сосредоточился непосредственно за краем туманности. По оценкам Хемпфила, их около двухсот и они не подозревают о нашем приближении. Мы начинаем атаку немедленно. Пусть ваши люди займут боевые посты. С нами Бог! – Карлсен повернулся к коммуникатору: – Адмирала Кемаля ко мне, сейчас же. Вместе с ним я хочу видеть... – Карлсен бросил взгляд на список заговорщиков и продиктовал несколько фамилий.

– Удачи, сэр, – сказал Митч после некоторой паузы. Уже на пороге каюты он успел заметить, как Карлсен опускает список заговорщиков в дезинтегратор мусора.

Сигналы сирен зазвучали раньше, чем Митч достиг каюты. Он облачился в бронекостюм и по вдруг ставшими тесными коридорам направился на мостик. Внезапно ожили динамики оповещения: