Ректор и 13-я студентка Глазовской Академии магии (СИ) - Репина Авдотья. Страница 41

Когда девушка отвлекалась от книг, то любовалась веткой яблони, и даже проводила пальцами по нежным лепесткам. Зачем все-таки Рихтер сбежал в Предгорье? Потосковать о неразделённой любви? Потосковать о родителях? А если Хрусталев – это все-таки ее отец, который виновен в смерти его родителей? Сколько она еще будет тянуть? Он ждет историю? Будет ему история.

Мирослава постучала в комнату Рихтера, дверь открылась сама собой, впуская посетительницу.

Хозяин комнаты уже сидел за инструментом. Ждал ее?

Девушка вошла, дверь за ее спиной закрылась. Мира подошла и села за инструмент.

- Добрый вечер, Мирослава, - предельно вежливо сказал он.

Ее куратор, как и в прошлый раз, взял ее руку, задержал в своей и положил на клавиши рояля. Инструмент отозвался звоном в брюхе – рояль вспомнил ее. Но, несмотря на это, волшебства не произошло, руки Миры не заиграли. Она вопросительно посмотрела на Рихтера.

- Любой навык требует усилий, чтобы его выработать, - сказал он учительским тоном. – В прошлый раз я поделился с тобой своим умением, рояль мне в этом помог. Играешь ты плохо, но инструмент тебя признал, а значит, у тебя есть талант к музыке.

- В последний раз я играла очень давно, - призналась она.

- Это понятно. Сейчас я буду задавать тебе простую мелодию, ты будешь повторять ее. Рояль поможет тебе. Вступай, когда будешь готова, - закончил объяснение Рихтер и принялся играть.

Его пальцы легко находили нужные клавиши и выводили легкую мелодию, которая, как знаменитая Бетховенская «К Элизе», повторялась через промежутки. Сначала Мира только слушала и смотрела за его руками, потом приготовилась и вступила, взяв на октаву ниже. Рояль отозвался звоном, Рихтер кивнул. Мелодия у нее выходила рваная. Одно дело, смотреть, как ректор, человек с явно огромным опытом игры на фортепьяно, легко выводит простую мелодию, и совсем другое, когда играешь с перерывом в почти восемнадцать лет, и пальцы так и норовят нажать не на те клавиши, а предельно простая композиция становится вдруг сложной, да и темп слишком быстрым.

Но Рихтер был терпелив, а рояль услужлив. Первый продолжал играть свою мелодию, а второй подсказывал, какие клавиши нужно задействовать. Спустя время старания девушки были вознаграждены, она успевала за Рихтером и не сбивалась. Мелодия действительно оказалась простой.

- Хорошо, - проговорил учитель музыки и скомандовал, - держи основную мелодию.

Мира так и сделала, а Рихтер импровизировал, наращивая музыкальное повествование переходами и ответвлениями. Получалось красиво. Одни руки выводили основу музыкальной картины, а другие набрасывали на ней штрихи.

- Молодец, а сейчас попробуй импровизировать сама. Рояль тебе поможет, - сказал Рихтер, и ушел на низкие ноты. Инструмент стал играть основную линию, а Мире достались высокие тона.

Сначала девушка вставляла лишь отдельные аккорды, потом в голове появилась незамысловатая мелодия, которая могла бы лечь в общее повествование. Рояль уловил мысль и позвал ее к определённым клавишам, она откликнулась и заиграла. Да, это было просто счастье, выразить то, о чем думаешь музыкой! Чувствовать, как можешь рисовать ощущения, переживания при помощи звуков!

Ей вспомнился луг у дома в Предгорье, где росло много трав. Маленькой, она могла подолгу бродить среди растений и вдыхать их пряные ароматы. Или можно было поискать землянику. Трава скрывала девочку полностью, чтобы родители не волновались, отец пускал вслед за ней красного воздушного змея в виде дракона с золотым хвостом. Змей держался над девочкой на магической петле, он же показывал, где дом. В детстве Мира никогда не боялась заблудиться, потому что магия, которой было пропитано Предгорье, всегда направляла по верному пути.

Мира вдруг поняла, что играет одна, оставила мелодию на полуслове, отдернула пальцы от клавиш.

- Думаю, что сейчас самое время для оплаты урока, - сказал Андрей, разглядывая притихшую Мирославу. Он дал ей сначала вести, а потом и вовсе вышел из музыкального диалога. Она не заметила ни того, ни другого, была погружена в свои мысли.

Наверняка, она думает о своем возлюбленном. Принц заходил утром попрощался, попросил позаботиться о Мире, будто Рихтер и сам не знает. Потом, конечно, он постучался к девушке, Андрей не мог разобрать, о чем они говорят. Да, подслушивать чужие разговоры плохо, но когда дело касалось Миры, он мог пойти на сделку со своей совестью. Разрешил же неумехе играть на своем любимом рояле. Другим даже подходить к нему не позволял, а ей и слова не сказал, когда застукал за ним в день приезда. Хотя инструмент принимал ее хорошо. Понятно, почему - у нее был талант, но он требовал шлифовки. А пока у нее есть интерес к занятиям музыкой, Андрей будет выуживать у нее истории.

- Вам не понравится моя история, - сказала Мира, явно собираясь с мыслями.

- Это уж позволь мне решать самому, - Андрей приготовился слушать.

Девушка выдохнула, посмотрела на него. Какие же у нее красивые глаза. Сначала он не слушал, о чем она говорит, потому что залюбовался ею.

- … где я на фото, так След сказал. Я немного помню сам дом, но он сгорел. И помню сад с яблонями, - говорила Мира, а Андрей понял, что она рассказывает о доме с фото, что отдавала Илье. - Помню, что у меня был пони по имени Геркулес, он жил в пристройке рядом с домом. Еще помню, что на яблонях папа повесил качели, и я просила, чтобы меня раскачивали высоко, а потом старалась замедлить их в самых высоких точках, раскидывала руки и представляла, что я фея.

Андрей не мог не улыбнуться. Фея и есть.

- Там еще рядом был луг у леса, я часто бегала туда, побродить среди трав. А реки всегда боялась, не могла видеть такое количество воды, в детстве она казалось мне морем.

Девушка замолчала.

- А где находится этот дом? – спросил Андрей, решив поддержать беседу. Что-то погрустнела его собеседница. Стала пальцы теребить.

- В Предгорье, - сказала она тихо.

- Это же прекрасно, Мирослава! – Не мог сдержаться он. – Мы, может быть, были соседями! Где именно жили твои родители? – а сам начал вспоминать, какие дома горели, пока он жил там? Ответ пока ему очень не понравился. - А Иванова – это твоя настоящая фамилия? – спросил он.

- Эта фамилия, которую была у меня при жизни в Глазове. След говорит, что мы могли снимать у него дом, а нас приняли за его родственников, поэтому преследовали тогда в лесу, чтобы поквитаться за тех погибших. Но это не так, я знаю. В Предгорье папа называл наш дом, - Мирослава замолчала, казалось, вот-вот из ее глаз закапают слезы, она глубоко вздыхала. Рихтер не хотел слышать продолжение это истории, хотел обнять своего Феникса и остаться сидеть так до скончания веков. Но девушка продолжила, - папа называл наш дом гнездышком Хрусталевых.

И тут слезы брызнули из глаз Миры, она больше не могла держать все это в себе. Рихтер сидел рядом как громом пораженный. Лучше пусть узнает правду от нее, чем от кого-то еще.

- Ты в этом уверена? – спросил мрачно Рихтер.

- Это то, что я помню, - ответила Мира, стирая слезы, - но След говорит, что у Хрусталева не было семьи. Я думаю, что пряча нас, папа мог изменить наши имена, чтобы нас не нашли.

Рихтер кивнул и замолчал.

- Андрей, мне так жаль, - сказала Мира и потянулась к его руке, но передумала. Ее история закончена. Она встала и ушла.

Оставшись один, Андрей просидел несколько минут, потом поклонился роялю, тот закрыл крышку.

Определенно им обоим нужен небольшой перерыв, чтобы свыкнуться с открывшейся информацией. Если Мирослава думает, что Хрусталев может быть ее отцом, вовсе не значит, что это так и есть. Ясность тут внести мог только След. Андрей открыл портал и перешёл во двор дома Следа. Позвонил в рынду.

Илья вышел и запустил его в дом. Рихтер прошел сразу в кухню.

- У тебя есть покурить? – спросил гость.

- Я вижу, вы с Фениксом уже поговорили, - След протянул пачку сигарет.