Я - богиня любви и содрогания (СИ) - Юраш Кристина. Страница 19

Я смотрела на мраморную руку с цветком, которая хрустнула под творца.

— Только сильная, мучительная, страстная неразделенная любовь способна поставить гордеца на колени! — сглотнул Терций, горько смеясь. — Но богиня судьбы сама отдала герою его судьбу, сказав, что защитила его от чар богини любви. Богиня судьбы сделала так, что богиня любви оказалась бессильна привязать сердце героя любовью ни к одной живой девушке в этом мире…

Если у всех совесть и память измеряется кучками, то у меня котлован! c847af

— «Мне нужно такое сердце, которое не растопят ни одни слова любви! Каменное сердце, которое глухо к любым мольбам!», — сладко произнесла богиня любви. Она попросила скульптора, чтобы он создал статую красивейшей из женщин. «Это сердце, которое никогда не ответит на любовь! Сердце, которое поставит на колени даже Императора», — самодовольно гладила она рукой мрамор, — с горькой усмешкой произнес Терций, глядя на осколки своих статуй.

Он стиснул зубы и покачал головой, а Терций задумчиво смотрел на пустые постаменты.

— Я помню, как стоял в тронном зале среди приглашенных гостей на дне рождения Императора, — выдохнул Терций, задумчиво глядя на красивый сад собственного сна. — Мой подарок был прикрыт вуалью. Когда очередь подошла ко мне, я сдернул вуаль, обнажая хрупкий и совершенный миллинейский камень. Император равнодушно посмотрел на мой подарок и вежливо поблагодарил, пока придворные в очередной раз расхваливали мой талант. «Помнишь, Терций, ты просил, чтобы твои статуи любили? Ну вот! Полюбуйся!», — прошептала мне ты, а я увидел, как Император внезапно прижал руку к груди, а потом повернулся и посмотрел на статую. Он стоял, словно пораженный, а ты смеялась. Как же ты противно ты смеялась, глядя на него… «Теперь он в моей власти! Каменное сердце никогда не сможет полюбить! О, как же он будет страдать! Как же он будет мучиться! Он сам приползет ко мне на коленях!», — смеялась ты. — «Только посмей сказать кому-то о нашем маленьком секрете, и я отниму у тебя ту, которая любит тебя больше жизни!» И вот вчера я пробрался в замок, чтобы уничтожить эту проклятую статую. Я бы уничтожил ее, но меня схватила стража!

Я медленно отступала, пытаясь переварить полученную информацию.

— Спасибо, Терций, — озадаченно произнесла я, понимая, что рабыня для некроманта — это еще цветочки!

— Знаешь, — Терций посмотрел в клубящийся розовый туман. — Я однажды видел тебя, твое отражение в резце. Твои волосы черны, как и твоя душа! Сколько же зла ты принесла людям? Разве можно было доверить тебе самое святое, что есть? Как можно было доверить тебе любовь?

— Я не знала… Я действительно не знала, — я смотрела на него, чувствуя, как сердце почему-то сжимается от жалости. Я не верю в то, что Император способен на любовь. Я помню его стальной взгляд, вечно чем-то недовольный взгляд и презрительную усмешку. Я не верю, что он вообще способен полюбить. — Будь счастлив, Терций. Благодари ее. Люби ее, цени ее, носи на руках… Дари ей цветы каждый день… Она спасла тебя… Твоя любовь…

— У тебя голос совсем другой, — заметил Терций, глядя в клубы розового тумана, который обволакивал сад. — Вот странно, но сердцем я чувствую, что ты — богиня, но и не богиня… Странный у тебя для богини порыв — спасти меня. Я помню те времена, когда миром правили боги. Я помню, как мы ползали на брюхе, как мы служили их прихотям, как они стравливали нас, как издевались над нами, как они отнимали у нас последнее… И я благодарен Императору за то, что он сумел освободить нас. Я помню, как он жег храмы, как бушевало пламя над их святынями… Как он шел, сквозь это пламя с мечом в руках. Этот великий человек не заслужил такой участи вечно молить каменное сердце однажды полюбить его…

Глава шестая. Богиня в посудной лавке

Я озадаченно стояла перед зеркалом, помня, как спешно покидала чужой сон. Неужели я влюбила его в статую? Я посмотрела на свои руки, в надежде, что это какая-то ошибка. Совесть пыталась утешить меня, рассказывая, что любовь к статуе — это не так уж и плохо. Она не изменит, не уйдет к другому, не станет выносить мозг и капризничать, не будет трепать нервы. Многие мужчины предпочитают уютную и молчаливую женщину-мебель! И что тут такого? Меня смущает лишь то, что у богини — черные волосы, а у меня рыжие! Что-то тут не так!

— Зеркало, скажи мне, я могу оживлять статуи? — осторожно поинтересовалась я, глядя, как серебристая зеркальная поверхность пошла рябью. Странное предчувствие и неожиданная догадка не покидали меня, следуя за мной противным холодком по спине.

Раньше мне было грустно от того, что я ничего не помню. Мне и сейчас невесело, но поводов гораздо больше!

— А как-то избавить Императора от любви к статуе? Отменить заклинание? — вздохнула я, глядя на зеркало с надеждой.

— Нет… Человек, который бросил вызов богам, больше не находиться… не находиться… не находиться… во власти богов… Это навсегда… навсегда… нав… на… гда, — зациклило зеркало, а оно захрипело и пошло уродливыми трещинами. Нет! Только не это! Не говори, что ты сломалось!

К моему облегчению трещины на зеркальной поверхности снова срослись, а зеркало сообщило будничным голосом: «Число верующих составляет три тысячи человек».

Я нервно расхаживала по комнате, а потом схватила с полки первую попавшуюся книжку, коей оказался томный однотомник «Мой похотливый дровосек», в надежде успокоиться. А вдруг что-нибудь подскажет, как в тот раз с цветами? «Ее миленький носик плавно переходил в нежную девичью грудку! Джон целовал ее, а Джейн, словно оцепенела. «Тебе хорошо?» — спросил Джон, но Джейн не ответила! Его пальцы нежно разгребли задорные кудряшки между ее ногами! Джейн нежно потрогала его сосиску и пошла ломать дрова!».

Спасибо! То, что мне придется разгребать задорные кудряшки запутанной истории, мне было понятно и без тебя! Сейчас поскребу по сусекам мужества и отваги, попробую поговорить с Императором и не наломать дров. Я пролистала книгу и остановилась почти в самом конце. «Она была явно чем-то встревожена. Ее одолевали нехорошие предчувствия. Люси стояла к Джону спиной, глядя Джону прямо в глаза. Воспаленный, страстный мускул Джона яростно работал в ней. После громкого стона он оторвался… — Все в порядке? — спросила Люси, а Джон зарычал медведем».

Когда такие важные части тела отрываются в процессе кропотливой работы, там не медведем, там белугой орать надо! Куда ее глаза смотрели? Разве можно было допустить будущее «безоргазие»?

«— У тебя красивые и нежные руки! — шептал Джон, целуя ее сочную попу!»

Я захлопнула книгу, понимая, что на сегодня для моей психики вполне достаточно. «Тебе просто хочется его увидеть, вот ты и ищешь предлог!», — прошептал внутренний голос, а я осмотрелась по сторонам, взяла в руки увесистую совесть. Через минуту, я мило улыбалась сама своему отражению, вытирая окровавленную совесть о женскую самооценку.

— Я прямо сейчас пойду во дворец! — гордо заявила я своему отражению. «Да!» — поддакнули мужество, отвага и героизм.

— Я попробую поговорить с императором! И узнать все про эту статую! — снова продолжила я, преисполненная решимости. «Попробуй!» — поддакнули все те же.

— Зеркало! Сделай меня невидимой! — заявила я, сжимая кулаки и входя в зеркальный тоннель. «Иди!» — помахали мне на прощания мужество, отвага, совесть и инстинкт самосохранения. «Я с тобой!!!» — радостно заявил идиотизм.

Ой! Вот как-то неудачно я зашла… Я стояла, прижимаясь спиной к зеркалу, а путь загородила знакомая спина, заслоняя мне весь обзор. Стоило сделать полшажочка вперед, как можно радостно обнять и задать нежный вопрос: «Угадай, кто я?». Нет, я же не богиня смерти, чтобы так рисковать? Я — всего лишь маленькое, светлое чувство большой горячей любви, и тоже имею право подкрадываться внезапно! Справа был красивый стол, а слева огромная ваза, стоящая на полу. Я притворилась тонкими обоями, выдыхая и прижимаясь спиной к стеклу.