Хозяин химер - Горбенко Людмила. Страница 11

Отчаянным усилием воли и мышц живота толстяк сумел втиснуться внутрь, навалившись на меня и придавив к жесткой обивке. Не решаясь орать во весь голос в присутствии высокородной особы, я придушенно хрюкнул и с трудом откатил с себя дружеское тело, по-прежнему видимое только наполовину.

Последней в карету влетела Вторая – разъяренная, словно фурия, – и плюхнулась рядом, немного не рассчитав. Острые ювелирные украшения красотки впились в мой бок всеми каратами.

– Пардон! – рыкнула Вторая, хватаясь за подол хламиды толстяка, чтобы подняться с пола кареты.

Под тихий хрип невидимой верхней части Третьего нижняя дрыгнулась, суча ногами.

Принц Аброузии невозмутимо оглядел нашу тесно переплетенную в дружеских объятиях группу из двух с половиной «слуг» и вежливо улыбнулся взъерошенной чертовке.

– Эн, – констатировал он.

Вовремя подвернувшаяся под колеса колдобина избавила нас от мучений. Карету тряхнуло так, что Третий вновь обрел полную видимость, а нашу компанию равномерно разбросало по сиденьям.

Вторая изящно облокотилась на бархатную подушку, я незаметно потер ноющее плечо.

– Уф! Ваше высочество! Простите за небольшую накладку при погрузке и разрешите наконец поприветствовать вас на гостеприимной каперийской земле! Предположительное время пути до Нифера – девятнадцать часов, по прогнозам синоптиков, осадков не ожидается, в дороге вам будут предложены прохладительные напитки, зеленые остановки по первому требованию. Смею заверить: вы находитесь под самой надежной защитой, какую только может пожелать себе человек!

Третий дружелюбно улыбнулся и поднял на принца казенное лицо, где медленно наливались под глазами два огромных, почти симметричных лиловых синяка.

Как особа, получившая королевское воспитание, Фарад не стал озвучивать свое впечатление от знакомства с супергруппой охранников.

Но посмотрел на нас с большим сомнением.

Пригород Крабса. Старая дорога

Когда на очередном верстовом столбе показалась цифра «21», Геллан обнаружил, что история королевского двора Оттии, включающая в себя ратные подвиги, любовные интриги, политические скандалы, забавные случаи и просто сплетни, подошла к концу.

Из поколения в поколение Ла-Эмы таскали на себе тяжеленные доспехи, рисковали жизнями, соблазняли красавиц, напивались в стельку и отбивали чужих невест – и все это вместилось в пару часов неспешного рассказа. Обидно.

Искоса глянув на возницу и убедившись, что он уже не слушает, Геллан плавно свернул монолог и начал молча глазеть по сторонам. На море поднимался шторм, и соленый прибой все энергичней захлестывал прибрежные камни, оставляя после себя белые пенные кляксы. Гигантские сосны под ударами ветра гнулись, трещали и с шуршанием роняли иглы. Дорога после поворота сузилась, и шаткая телега то и дело чиркала колесом по неровной обочине, грозя перевернуться и вывалить пассажиров.

Отвернувшись от жутковато-притягательной пропасти, принц прислонился к бортику и зажмурился. От голода и тряски голова немного кружилась, а перед закрытыми глазами танцевали ослепительно-белые точки.

Вот тебе и свободная жизнь. Раздолбанная дорога, кривая телега и пустой желудок – сплошная романтика. Если в течение следующих суток не удастся найти ночлег и работу, придется выковыривать пробку из магической раковины и униженно просить помощи у старика Муальда. Пусть высылает гонцов за беглым принцем-неудачником. Кстати, еще неизвестно, признают ли родители в Геллане родного Алессандра после радикального изменения внешности. Впрочем, теперь уже поздно сожалеть, надо было раньше думать…

– Слушайте! Там кто-то есть! – настороженно сказал возница, приподнимаясь на козлах.– Э! Кажется…

Не закончив фразу, он коротко вскрикнул и завалился набок, сдернутый со своего места тонкой петлей. Выпущенная из кустов стрела просвистела в миллиметре от щеки принца и зацепила ухо спокойной коняги. Лошадь встала на дыбы, заставив телегу круто дернуться в сторону. Одна оглобля оторвалась, Геллана отшвырнуло в придорожные кусты и придавило свернутыми в рулоны шкурами, на время лишив возможности видеть, что происходит на дороге.

Впрочем, ему хватило и звукового сопровождения. Звериное рычание смешивалось с воплями, глухими ударами и кряхтением. Отдельно выделялись крики Терслея – его высокий голос азартно поминал чью-то маму, что позволило Геллану предположить: надежда выйти из неприятности живыми у них еще есть.

Кое-как выкарабкавшись из-под шкур, он, не вставая с колен, высунулся и похолодел: на дороге творилось настоящее побоище.

Затянутый в кожаные доспехи загорелый жилистый боец, вооруженный короткой саблей, дрался с его нечаянным попутчиком, явно стараясь не убить, а только обезоружить. Терслей, держа в правой руке кривой нож, отбивался, как мог. Совсем рядом с Гелланом под сосной стояли сапоги. Задрав голову, принц обнаружил их хозяина: мучнисто-бледный, как червь, молодой мужчина сидел на ветке, скрестив босые ноги и невозмутимо глядя на схватку. Перепуганный до смерти возница дрожал и трясся в крепких ручищах здоровенного мужика с квадратной бородой, меланхолично повторяющего одно и то же:

– Где принц? Где принц? Где принц?..

Несмотря на то что даже родная мать вряд ли признала бы сейчас в Геллане единственного сына, он заподозрил страшное: побег не удался, обман раскрыт.

– Не знаю! – простонал возница, узрев среди веток всклокоченную Гелланову голову.– Со мной только вот эти парни! Один от порта едет, второй три часа назад на старой дороге подсел! Байками расплатился!

– Нищий студент и каперийский рохля с вытаращенными голубыми глазками? – Квадратнобородый зыркнул на Геллана, отвернулся и принялся трясти возницу еще энергичнее.– Вместо бриллианта стекляшки подсунуть хочешь? Признавайся, сволочь! Куда дел настоящего принца?

Геллан, еще минуту назад мечтающий быть на себя ни капельки не похожим, на рохлю все же оскорбился, за неимением оружия подхватил с молодой травки туго перевязанный рулон шкур и с размаху опустил его на голову ближестоящего разбойника.

– Держись, брат! – заорал он тяжело дышащему Терслею.– Держись!

От удара бечевка, что стягивала шкуры, треснула, но цель была достигнута – боец упал, дав черноволосому юноше передышку. Прижимая упавшего врага к земле, чтобы не дать подняться, Геллан, к своей радости, обнаружил в дорожной пыли маленький шкуродер. Наверное, выпал из рулона. Схватив нож и зажав его пальцами, принц наклонился, мстительно полоснул крест-накрест по ягодицам завопившего жилистого бандита и старательно прошелся по его доспехам. «Шкурка» треснула по лопаточному шву и перекосилась на одно плечо. Окрыленный успехом Геллан ударил еще. И еще.

Первым опомнился квадратнобородый. Крик разбойника, с которого уже практически сняли кожаные доспехи, угрожая так же ловко расправиться с его собственной шкурой, отвлек его от взбалтывания несчастного возницы и заставил обернуться.

Здоровенная ручища вышибла шкуродер из пальцев Геллана одним щелчком и заграбастала его за шиворот. Поднеся юношу поближе, квадратнобородый внимательно вгляделся в него и рявкнул:

– Куда принца дели, гады?

Геллан попытался пожать плечами, но не смог в силу своей висячей позы. Рядом, пойманный ногами в петлю, с отчаянным ревом рухнул в пыль его черноволосый попутчик. Нож отлетел к кустам. Здоровяк скрутил кисти Терслея веревкой и укатил связанное тело к обочине. Спустя несколько минут Терслею под бок швырнули Геллана, а затем и возницу, приставив для верности к их кадыкам сабли.

Это было совершенно новое, незнакомое ощущение для принца, и нельзя сказать, чтобы оно ему понравилось. Нет, безусловно, голубое небо и сосны над головой были весьма красивы, но прижатое к шее холодное лезвие значительно портило удовольствие.

– Грижан! – позвал квадратнобородый.

Сухие ветки зашуршали, и лысый наблюдатель ловко спустился с дерева, прыгнув обеими ногами точно в собственные сапоги. Наклонившись над Терслеем, он недовольно поморщился, скользнул взглядом по лицу Геллана и покачал головой.