Маг-новобранец - Горбенко Людмила. Страница 68

– Подумай о размножении,– грустно сказала она.

– Милая, ты немного зациклилась на этом вопросе,– мягко улыбнулся я.

– Идиот, он может успеть оставить потомство,– без эмоций ответила она и жалобно спросила: – А на поверхности совсем никого не осталось?

– Кажется, болтался один из курьеров,– неуверенно сообщил куратор.– Можете использовать его на благо Организации. Если получится.

– Тогда мы не имеем права отдыхать,– решительно встала на ноги Вторая.– Сразу летим в Восточный квартал.

Наверное, она думала, что куратор обрадуется и похвалит ее за героизм, но в наушнике, кроме пыхтения, ничего не было слышно. Потом чей-то чужой ледяной голос проорал незнакомые мне витиеватые ругательства.

– Слушаюсь… слушаюсь… так точно… – По униженному тону куратора я догадался – ругань предназначалась не нам, а ему.

– Так нам лететь в Восточный квартал или не лететь? – рискнула выступить Вторая.

– Какие из вас сейчас бойцы,– неожиданно ласково сказал куратор. Видимо, за нашу нещадную эксплуатацию ему порядком досталось от кого-то вышестоящего.– Хоть кусок сухаря положите на зуб. Бедолаги вы мои…

И мы полетели к мосту. Есть, отдыхать, переодеваться.

Как бы там ни было, но снять грязные, провонявшие потом и испачканные кровью и сажей комбинезоны давно пора.

Восточный квартал города. Дом Чайхана

– Венчание? – Чайхан закатил глаза.– Только через мой труп.

– Племянник известного дипломата не может сочетаться незаконным браком,– сухо напомнил Оскар.– По нашим законам простое прослушивание песни в исполнении муллы является не чем иным, как памятным концертом. Только ксендз.

– А мулла?

– После святого отца кто угодно,– твердо сказал Оскар.

– Аарончик не простит, если вы не позовете раввина,– тихо шепнула одна из невесток, пронося мимо огромный горшок с сыром.– Он мне сам говорил.

– Если невеста мусульманка, а жених католик, то объясните мне – при чем здесь раввин! – взорвался Оскар.

Судя по многозначительной улыбке невестки, раввин был при чем всегда. Что она и подтвердила, наклонившись к уху Оскара и как бы небрежно сообщив:

– А Аарончик подумывал после свадьбы подарить молодым дом в Центральном квартале.

– Правда? – задумался Оскар.– Хендрик, ты как думаешь – может, позовем пана раввина? Человеком больше, человеком меньше… Опять же будет кому сундуки с приданым считать. Господи, что за вонь?

– Попрошу без оскорблений! Именем Вишну! – Бабушка отодвинула плечом внучку и выставила вперед руку с зажатой в ней статуэткой Кали. В другой руке старушка сжимала целый пучок дымящихся сандаловых палочек.– Надо срочно освятить дом! Окропить святой водой нагрудник-онир и шалбар с дамбалом, которые наденет невеста! Как можно быть столь легкомысленными в то время, когда асуры украли моего чудом найденного Раджика? Как? Вы черствые люди.

– Кто такой Раджик? – опешил Хендрик.

– Твой родственник. Отличительная черта – пятно на ягодице.

– Тогда кто такие асуры? – спросил Хендрик, кашля от едкого дыма.

– Небесные демоны,– пояснил Оскар, пряча лицо в воротник куртки.– Предупреждая твой следующий вопрос, сообщаю: «шалбар» и «дамбал», которые постоянно поминает твоя будущая теща,– не демоны, а штаны, которые носит под платьем очаровательная Лейла. А «шымылдык» – это свадебная занавеска, которой будет накрыто ее лицо, чтобы ты его не увидел раньше времени. Пора бы тебе, племянничек, выучить семейную терминологию. А то собственную жену не поймешь, когда она тебя попросит штаны принести. Или, не дай боже, в пылу ссоры проклятиями поливать будет.

– Моего Хендрика проклятиями? – замурлыкала Лейла, ласково поглаживая руку нареченного и нежно скармливая ему кусочек халвы.– Никогда! Ешь, любимый, специально для тебя лучший кусочек. Смотри, какие нарукавники я вышила. Нравятся?

Слегка обалдевший от суеты Хендрик проглотил халву и механически кивнул.

– Все они так говорят,– тихо проворчал Оскар, неожиданно для себя самого почувствовавший укол ревности.– «Лучший кусочек… Буду любить до гроба и слушаться беспрекословно…» А вот потом… Поверь опыту.

– Опыту дипломата или опыту финансиста? – иронично улыбнулся Хендрик.

– Опыту старого холостяка,– пробурчал Оскар.

– Дядюшка, а может, тогда мне вообще не стоит жениться?

– Ни в коем случае! – испугался Оскар, опомнившись.– Твоя Лейла – счастливое исключение, сразу видно. Живи и радуйся.

– Где желтый порошок? – Бабушка бесцеремонно отодвинула Оскара в сторону.

– Какой порошок?

– Которым мы осыплем молодых,– досадливо напомнила старушка.– Символ верности. Хендрик, почему ты ешь? Кто разрешил? Брось! Брось сейчас же! Ведь сегодня день свадьбы, тебе нельзя!

– День свадьбы завтра! – выкрикнула супруга Чайхана.

– Почему? – искренне удивилась бабушка.

– Мама! – вспыхнула родительница Лейлы.– Я вам уже сто раз объясняла – по нашим обычаям вторник и пятница – несчастливые дни! Пусть Хендрик ест! Ешь, сынок, ешь. Жуй, как следует, а то подавишься.

– По нашим обычаям? – недоуменно повторила старушка.– Поправьте меня, люди,– разве я не из этой семьи? Разве не я родила эту женщину, которая сейчас учит меня, как и когда положено справлять свадьбы? Ты еще скажи, что молодым не пометят лбы, и я пойду гладить похоронное сари!

– Вы забыли, мама, что похоронное сари месяц назад нечаянно порвал Коралл, а молодым действительно не будут метить лбы! – спокойно сказал Чайхан, примирительно становясь между спорящими.– Вместо этого дети нальют жира в очаг и раздадут соседским девушкам подарочный куттык. Потом молодых засыплют конфетами, сушеными сырками, фруктами и монетами.

– Лейла отказалась от сырков. Вместо них будут розовые лепестки,– добавила супруга и деловито осведомилась: – Кстати, где они? Только что я оставила здесь поднос с лепестками.

– Тот мусор, что лежал на пороге? Я выкинула его,– потупилась старшая невестка.

– Выкинула? Немедленно принеси назад!

– Мама! – возмутилась Лейла.– Я возражала против сыра, а ты собираешься обсыпать меня лепестками, перемешанными с рисовой шелухой, пылью и крошками?

– Там еще были яичные скорлупки,– тактично дополнила родственница.

– Да что ты так нервничаешь, дочка? Это же символически!

– Ничего себе символ! Что у меня за жизнь будет, если родная мать выльет на мою бедную голову помои?

– Не хочу тебя пугать, доченька,– сообщила супруга Чайхана, доверительно понизив голос,– но, по моим прогнозам, жизнь тебе предстоит в любом случае нелегкая. Не тереби нагрудник.

– Это еще почему? – уперла руки в бока Лейла.

– Испачкаешь раньше времени!

– Аллах с нагрудником! Что ты имела в виду, говоря про нелегкую жизнь?

– Стоит только посмотреть на твоего будущего мужа, детка.

– А что с ним не так? Глаза как звезды, фигура стройнее, чем…

– Вот именно! Только эти звезды так и зыркают по сторонам, так и зыркают! А фигура что-то уж очень близко подбирается к нашей Зульке!

– Врешь! Она же замужем за моим братом!

– Видимо, твой женишок не считает это препятствием.

– Поклянись Аллахом!

– Да ради бога!

– Ну, я ей…

– Стой! Таких Зулек вокруг половина квартала. Всех бить рук не хватит. Ты бы лучше присмотрелась к своему будущему муженьку.

– Что толку присматриваться? – горько заметила Лейла, присаживаясь на ступеньку.– Не выколю же я ему глаза, в самом деле. Ой… Мама-мама…

– Ну, глаза не глаза, а кое-что сделать можно,– оптимистично сказала мать, высыпая на ступеньку мусор из корзины и методично выбирая из кучи смятые розовые лепестки.– Для верности. Пошли к бабушке. Она поможет…

За кадром

Мы с напарницей в четыре руки выволокли капсулу из зарослей камыша и плюхнулись рядом на мягкие сиденья.

Не хочу показаться привередливым, но запасная машина показалась мне гораздо современней и удобней, чем наши повседневные побитые жизнью «лошадки». Руль с гидроусилителем, бак в три раза вместительней, расстояние между креслом и панелью управления такое, что смело можно вытянуть ноги, не рискуя застрять или покалечиться. Одно слово – несправедливость. Обиженно щупая натуральную кожу обивки потолка, я чуть не забыл, что надо поесть.