Гильдия наемников. Курьер (СИ) - Михеев Сергей. Страница 24

Показался вокзал. Восемь утра - самый разгар утра, все кипит, у вокзала перемещаются толпы народа. Только к нашему составу никого не допускают снаружи - вдоль периметра стоят солдаты, на этот раз не в полушубках, а в серых шинелях, с винтовками в положении "у ноги". Видимо, ситуацию со снайпером власти восприняли крайне серьезно. Вроде, можно было бы и прогуляться по перрону, подышать свежим воздухом, но совершенно не хочется. Мало того, я машинально задернул штору - видимо, что-то не ладно там. Опять снайпер или даже пулеметное гнездо. Слишком сильно мне не хочется выходить из поезда. Мало того, даже хочется лечь на пол - вдруг дадут очередь по вагону? Мало вероятно, но прилягу. Не на пол, конечно, а на кровать.

Я взял из стопки с зарубежной прессой верхнюю газету. Оказалась "Ле Фигаро". Первая полоса - сплошные анонсы статей на других полосах, реклама, заметки из национального собрания, где обсуждался налог на табак. Хорошее дело, подумал я. Кроме того там была заметка прямо призывающая жителей Франции приобретать облигации военного займа. Вроде война у них закончилась лет пять назад? Странно.

Внутри было тоже много рекламы. Было описание путешествия по бритским колониям в Африке, где описывалась нечеловеческая эксплуатация туземцев. Конечно, туземцы чуть лучше обезьян, но так даже с животными нельзя так обращаться. Тем более, что некоторые плантаторы используют африканцев как мясной скот, забивая и поедая их. Даже был приведен рецепт из "Новой Каппской газеты" приготовления супа из требухи. Если я правильно понимаю, эти африканцы - один из видов человека. Так что поедание их - чуть не самая великая мерзость, которую можно вообразить. Либо бритты и в самом деле... дикие существа, не смотря на свои технологические успехи, либо газета просто врет, описывая их такими. Но это мне не выяснить, да и не стремлюсь я к этому.

Дальше я газету просматривал по диагонали. Описывать другие статьи не хочу, все они отличались одним - стремились выбить из читателя сильные чувства. Жалость, ненависть, негодование, патриотический подъем. Похоже, местная пресса мне начала приедаться. Нужно искать себе иное развлечение. Не думал я, что столь опасное приключение станет для меня еще и столь скучным.

Собрав газеты в одну кучу, я снова стал рассматривать виды, которые открывались перед окном моего купе. Минск мы давно уже покинули, я рассматривал заснеженные леса, поля, изредка - деревни или полустанки, быстро пробегавшие мимо. Иногда передо мной открывались пространства, покрытые водой, с островками пожухлой травы, которые перемежались заросшими пространствами, где мелькали окна темной воды. Болота. Похоже здесь уже гораздо теплее, чем в Москве. Иначе им бы положено было замерзнуть. Так я провел перед окном весь день. Изредка ко мне стучался Мартин предлагая свою снедь и напитки. При чем пока в его мыслях я не чувствовал ничего подозрительного, поэтому принимал их и употреблял по назначению. Он принес мне свежую прессу, за что я его поблагодарил, но читать ничего не стал - развлекать она меня перестала, а полезного в ней ничего я найти не мог. В итоге весь ворох газет отдал ему, с благодарностями и предложил, больше не снабжать меня этим. Наелся. 

6

Уже ближе к закату, к исходу первых суток моего путешествия, мы прибыли в Брест. Город небольшой, но с крепостью, возвышающейся над округой, и пограничным постом. Мы подъехали не к вокзалу, а к каким-то производственным помещениям. Первой в мое купе постучалась женщина, которая спросила нет ли у меня с собой несовершеннолетних? Нет, а зачем они мне? Потом вошло трое человек в синих мундирах, которые осмотрели мое купе. Спросили об оружии, на что я им честно ответил - оружия достаточно, если они хотят мне предложить еще, я, пожалуй, откажусь. Те сдержанно хихикнули, после чего поставили в паспорте выездную печать. Поезд, в котором проводили какие-то работы, я слышал звуки снизу, двинулся вперед. И в мое купе вошли люди в другой форме. И заговорили на каком-то языке, который я понимал с большим трудом. Судя по всему, это уже поляки, которые, как я чувствовал, испытывали ко мне далеко не дружеские чувства. Судя по тому, что я вычитал в прессе, вызвано это было тем, что они долго находились в подчиненном положении у России, представителем которой я в данном случае являлся. Так что говорить с ними на русском - дать им повод меня унизить. Ну поговорим с ними на франкском - судя по тому, что я читал их газеты, без затруднений, максимум, чем я удивлю их, это акцентом и анахронизмами. Увы, язык, который я учил в Корпусе не имел множества слов, обозначающих технические новинки. Или удивить их высоким хтоническим наречием? Хотя, судя по моей легенде лучше всего подойдет хохдойч. На нем я и спросил у этих господ, что им нужно, мой паспорт? Нет ответили мне господа, несколько неуверенно, мы осуществляем санитарный контроль, не больны ли вы заразными болезнями? Я вежливо отрицал это. А не везу ли я с собой животных, птиц или насекомых? Я подумал, рассказывать им о том, что на каждом человеке живут десятки насекомых-симбионтов, а то и паразитов, будет неумно, и тоже ответил отрицательно. А нет ли у пана при себе химического или биологического оружия? Нет, ответил я, только огнестрельное. При этом я постарался улыбнуться им максимально кровожадно и слегка даванул аурой ужаса - это даже не ментальная магия, так, простейший фокус. Господа резко засобирались и не прощаясь покинули мое купе.

Следом зашли двое, которые уже спокойно попросили мой паспорт, при чем на бритском. Как я и ожидал, общаться на нем я сними смогу спокойно, он практически не отличался от одного из распространенных в иных мирах группы языков. Вообще, меня мучает ощущение, что контакты даже вполне закрытых миров с Поливерсумом как-то да происходят. Слишком близкие наречия используются в разных мирах. Хотя, бывают и исключения, конгеритов я не понимал.

В общем, мне проштемпелевали мой паспорт и предупредили, что применение оружия за пределами этого вагона будет судится по местным законам. Конечно, учитывая мой дипломатический статус, для суда мене передадут Советской России (только тут говоривший со мной пожилой поляк слегка поморщился), но моя миссия на этом будет завершена, и меня внесут в число персон нон грата. Я заверил, что мое оружие - только средство самообороны, ни на кого нападать я не собираюсь. После этого старший внимательно посмотрел на своего напарника. Тот кивнул, вышел из купе и задвинул за собой дверь. Старший внимательно посмотрел на меня заговорщически мигнул мне и заговорил по-русски.

∙ Молодой человек, вы выглядите весьма уверенным в себе и подготовленным. То-то от вас так чесанули эти снобы из санитарного контроля. Вы знаете, что с тех пор, как бритты решили организовать тотализатор на дипкурьеров из Советской России, вы уже восьмой?

∙ Странно, мне говорили, что моя миссия - одиннадцатая попытка.

∙ В целом, да, по ставки стали принимать после третьей попытки. Дикая, конечно, история, но почему-то ставки на вас пошли вверх, после того как вы миновали Минск. Видимо там готовили что-то особенное, - ага, вот почему мне интуиция советовала не выходить на перрон там!

∙ Вы, молодой человек, вижу, намерены победить?

∙ Естественно. Иначе не брался бы за это дело. Я здесь не по приказу, не доброволец. Я просто очень хорошо подготовленный наемник, который делает свою работу за очень большие деньги.

∙ Вот как? Вот как... Даже не хочу интересоваться, где готовят таких наемников.

∙ Правильно. Я все равно ничего не сказал бы. Но, поверьте, русским пришлось выложить за меня солидную сумму.

∙ Знаете, я пожелаю вам удачи. И, пожалуй, поставлю на вас небольшую сумму. Хотя это и будет непатриотично - основной ваш противник именно моя страна.

∙ Я постараюсь оправдать ваши надежды. Даже не так, я их оправдаю.

∙ Могу я как-нибудь повысить ваши шансы на успех?

∙ Ну можете бросить вскользь, что вам показалось, что я был ранен. В меня стрелял снайпер, но увидеть то, что он промахнулся, не мог. А на публике я не появлялся с тех пор. Да и все, пожалуй. Другие ваши действия воспримут неверно.