Крученый мяч (ЛП) - Родригез Николь. Страница 18

Я помню, как ее лицо краснело от гнева или от усердия, когда она тащила инструмент после каждой репетиции. Я смотрю на Беллу и она тоже улыбается.

– Ты любил ее? – в лоб спрашивает она, застигнув меня врасплох.

Я подхожу и сажусь рядом с ней на кровать.

– Не думаю, что когда-либо любил кого-то так же сильно, как твою маму, – признаюсь я.

Потому что, как бы мне не хотелось это признавать, но это правда. Никто не мог соперничать с Шарлоттой. Кроме, конечно, моей карьеры.

– Мама всегда повторяет нам, что бейсбол – это просто игра, что это не вся жизнь. Она говорит так из-за тебя, не так ли? – задает она вопрос, изучая свои руки.

– Я... Да, наверное, так и есть.

– Знаешь, я «легкая» двойняшка, – заявляет Белла, пихнув меня в плечо. – Девин сожрет тебя и выплюнет, прежде чем ты и глазом успеешь моргнуть. Он может быть таким с кем угодно, и уж тем более с тобой. Ему пришлось стать единственным мужчиной в доме, и он не воспринимает эту работу легкомысленно, – она ищет что-то в моих глазах.

– Похоже, он пошел в Гэвинвудов, а ты скорее в Дэниелсов, – улыбаюсь я.

– Питчер, мяч которого я отбила на прошлой игре, поспорил бы с этим, – смеется она.

– Как и твоя мама. У нее был талант. Она тебе рассказывала? Чарли скромная, не позволяй ей себя одурачить, – гордо говорю я.

– Нет, не рассказывала.

Она смотрит на меня и наши взгляды встречаются.

– Я... Я рада, что ты – это ты.

Внезапно она прерывает зрительный контакт.

– Что ты имеешь в виду?

– Я часто представляла, как встречусь с тобой и каким ты будешь. Все не так уж плохо.  — Она подмигивает.

Она растопила мое сердце, и я точно знаю, что характером она истинная Дэниелс. Она очаровательна, как и ее мать, и обвила меня вокруг пальца, так же быстро.

Шарлотта

– Девин, – зову, стуча в его дверь. – Давай, дорогой, открой, пожалуйста. – Мой голос начинает дрожать.

Дверь открывается, но это Маклин.

– Здравствуйте, мадам, – бормочет он со склоненной головой.

– Я – мама Мак, а не королева. Девин там? – спрашиваю, заглядывая в квартиру.

– Он в своей комнате.

Он открывает дверь и отскакивает в сторону, чтобы впустить меня.

Захожу внутрь, стараясь не замечать пустых коробок из под пиццы и пивных банок, разбросанных по полу гостиной. Игнорирую вонь заплесневелого сыра и носков, продолжая идти к двери спальни Девина.

– Девин, детка, открой.

Тихо стучу в дверь. Ответом мне становиться тишина. Я устало выдыхаю.

– Дев... – Голос все-таки срывается, и из меня выскальзывает тихий всхлип.

Зажимаю рот рукой, чтобы подавить его, но слишком поздно. Дверь распахивается представляя мне разъяренного Девина.

– Прости меня, – шепчу я.

Одинокая слезинка стекает по моему лицу, и его гнев смягчается.

– Мама... – он тянется ко мне, и я сжимаю его в объятиях, тихо плача в его грудь.

Он заводит нас в свою комнату, закрывает дверь, пока я вытираю слезы.

– Ты не должен видеть меня такой, – разочарованно вздыхаю я, все ещё похлипывая.

– Какой же? Обычным человеком? – с улыбкой спрашивает он. – Боже, мама, я постоянно дрался с детьми в школе, потому что заявлял им, что ты робот, а они говорили мне, что я лгу. Но я продолжал настаивать, что моя мама робот, потому что никогда не плачет.

Услышав эти слова, я снова рыдаю, только теперь сильнее.

– Я не... Я просто пыталась быть сильной ради вас с сестрой. Мне пришлось быть и матерью, и отцом... И я...

Я что? Проявление эмоций и плач делали бы меня слабой? Мой сын вырос, думая, что я чертов робот, потому что не хотела чтобы они видели, как я страдаю. Может быть, стоило иногда быть слабой, а не просто притворяться, что все замечательно?

– Я держала тебя от отца не потому что мне было жалко, Девин. Он просто…

– Не хотел нас. Я знаю, – стиснув зубы, выплевывает сын.

– Он... он тебе это сказал? – потрясено уточняю я.

– Я случайно услышал, — объясняет Девин, пялясь в пол.

Подхожу к нему и сажусь рядом с ним на кровать.

– Я люблю тебя, Девин. Ты мой ребенок, и я всегда буду любить тебя. Ты сильный и удивительный молодой человек, так что даже на секунду не думай, что тебя не хотели. Я тебя хотела!

Приподнимаю его подбородок, чтобы он взглянул на меня.

– Но не он. – ДиДжей вырывается из моей хватки. – Если бы ты его послушала...

– Но я же не послушала, – перебиваю его. – Не стоит зацикливаться на этом, Девин, это было восемнадцать лет назад. Единственное, что стоит делать сейчас – двигаться вперед.

Он кивает и поворачивается ко мне.

– Я сказал ему, что ухожу. И еще ударил его... Я все испортил, ма.

Судя по его голосу, он сожалеет о том, что сделал, поддавшись эмоциям.

– Я поговорю с ним, хорошо? Ты просто сосредоточься на игре, а я возьму на себя остальное. Подумай о том, что я сказала, детка. Гнев съест тебя, и ты упустишь счастье. Позвоню тебе попозже. Мы всем уладим, окей?

Глажу его по щеке, и он кивает. Я выхожу из его комнаты, но разворачиваюсь.

– Девин! – кричу я. Он высовывает голову из своей комнаты. – Убери эту чертову квартиру. Твоя мама растила не свинью!

Машу рукой Маку на прощание и закрываю дверь. Предстоит тяжелая битва, но мы все справимся. Шаг за шагом.

ГЛАВА 10

Шарлотта

Недели после фиаско родительского дня тянутся медленно. Махания кулаками больше не было, но Девин все еще притихший, когда я с ним разговариваю.

Габриэль время от времени пишет мне СМС, спрашивая как мои дела, а с Беллой списывается ежедневно. Я рада, что дочь быстро нашла общий язык с отцом, но напряженность с Девином начинает действовать мне на нервы.

Их график тренировок замедляется, хотя должен идти полным ходом. На следующей неделе День благодарения, и вчера вечером я предложила Габриэлю прийти к нам на ужин отпраздновать, на что он согласился.

Уже хочется поскорее прояснить ситуацию, потому что ощущение, что мы просто затолкали все проблемы в дальний угол. Расписание у всех довольно плотное, а расстояние между домом, университетом и базой «Хьюстона» еще больше препятствует нашему сближению. Белла обеими руками «за» за семейное сплочение, но Девина переубедить труднее.

– Привет, Чарли, – здоровается Саванна из дверного проема, вырывая меня из мыслей.

– Привет, Сав, что случилось? – с улыбкой спрашиваю я.

Как только я стала работать с Саванной, мы с ней сблизились, так что в офис я прихожу с удовольствием несмотря на то, что перезапуск нашей дружбы начался из-за работы. Я словно наконец-то начала жить для себя.

Иногда у меня возникает это мамское чувство вины, потому что детей должно быть достаточно для счастья, но все-таки, чтобы быть хорошей мамой, нужно немного пространства и личной жизни.

– Я разговаривала с Габриэлем сегодня утром. Он позвонил ни с того ни с сего, – говорит она, пристально меня изучая.

Мои глаза расширяются, а рот раскрывается.

– Я... Вы говорили? – заикаюсь я.

– А ты? – вопросом на вопрос отвечает она, как будто уже знает ответ.

Черт возьми, он растрепал ей.

– Сав, клянусь, я так поступила не для того, чтобы кого-то обидеть. Отстраниться от Габриэля было легко. Я была так ранена и опустошена, что заодно закрылась от тебя и твоих родителей... Я была молодой и не представляла, что делать дальше. Я говорила Габриэлю, что мы должны рассказать тебе и твоим родителям, но решили в итоге сделать это вместе с детьми. Мы все еще пытаемся разобраться, как лучше поступить с этой огромной бомбой. Не знаю, как много он тебе рассказал, но... Блин, Девин ударил его по лицу, но Белла... Белла вроде как счастлива, что он ее отец. Она всегда была доброй и...

Я умолкаю, когда вижу, как Саванна закрывает рот руками с широко распахнутыми глазами.