Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин. Страница 24

Птаха остановилась и перевела дух. Мысли принялись устраивать бег с препятствиями по пересечённой местности: кабинеты с семисотого по семьсот пятидесятый включительно находились на тринадцатом этаже. Том самом, на котором никогда не останавливался лифт. А стены на лестничной площадке поражали защитными плетениями запредельной сложности и силы. Отсутствие дверей при такой защите воспринималось как нечто само собой разумеющееся. «Секретный уровень», так его называли между собой сотрудники всех рангов, и по первому времени Птаха хихикала над нелепым суеверием, каковое не ожидала встретить в Агентстве. Потом увидела своими глазами лестничную площадку.

«А теперь ясно, что его стоит называть не „секретный“, а „запертый“. С ума сойти. Протокол утрачен, этаж запечатан, значит, в стенах Агентства произошло нечто совершенно из ряда вон. Ладно, двигаемся дальше. Ц…й оф… Чет… Ёлки-палки, центральный офис „Четвёрки“! Но ведь это же личные дела сотрудников. Внутренняя безопасность и контроль. Вопрос: хочу ли я в это лезть? Конечно, хочу. Если что, потом подписку дам Светлову — не первую и не последнюю, боюсь. Так, здесь совсем не разобрать, даже не стоит и пытаться, чёрт с ним, перейдём к завершению. В рез… …… с…б…й, гл…а Чет… от…а с…ожи…а … …я по…н…я. Ис…ня…м об…н…и …ы Ч…о …а н…чен… Имя совершенно не дешифруется. Ладно, ещё одна строчка».

Птаха пробежала пальцами по самому низу листка и замерла. Она понимала, что за раскрывшимся ей кусочком информации скрывается какая-то неприятная тайна. Не зря Четвёртый отдел ныне почти нигде не упоминался, а личность его главы оставалась сокрытой от досужих умов. Заретушированные строчки можно было расшифровать только одним единственным способом.

«В результате (каких-то) событий глава Четвёртого отдела сложила с себя полномочия. Исполняющим обязанности главы Четвёртого отдела назначен (непонятно кто). Скорее всего, сам Его Высочество. Или всё-таки кто-то другой?»

Птаха помотала головой, осознавая, что прочла, и ещё раз робко прикоснулась к последней строке.

«Прежняя глава Четвёртого отдела по личной просьбе назначена бессменным секретарём Агентства».

— Охренеть, — прошептала системный оператор и покрутила головой.

«Чёртовы параноики и конспираторы. Чёртова секретность! Мэрионн. Старушка Мэрионн, которая до меня ещё и связью занималась. И… разумеется, и информацией. Кому же ещё. Но почему? Что, чёрт возьми, произошло на этом проклятом тринадцатом этаже, что глава отдела, боги знает сколько сидевшая на такой должности, заняла место за стойкой у входа? „По личной просьбе“. Все эти годы она занимается хрен пойми чем, а в это время… стоп. Не будем гнать коней, впереди у нас ещё документов на сто пятьдесят лет. Возможно, найдём, кого назначили на эту должность».

— Не найдёте, Птаха. Не старайтесь, — раздался у неё за спиной спокойный голос. Системный оператор вздрогнула, как от удара, и оглянулась. У неё за спиной, покачиваясь с пятки на носок, стоял мужчина в чёрном френче. Птаха вскочила, отвешивая надлежащий поклон, и села обратно, повинуясь движению руки.

— Мысли читаете? — в замешательстве пробормотала она. Его Высочество отрицательно покачал головой.

— Всего лишь предугадываю их ход. Вы блистательный оперативник, Птаха, — без перехода заявил он. — Честное слово, если бы не ваш непревзойдённый талант по части связи и компьютерной техники, я бы немедленно затребовал представление вас к должности настоящего старшего оперативника под руководством Палача. Но, боюсь, вас некому будет заменить на вашем нынешнем месте.

Он чуть картинно вздохнул, присел на стул рядом с опешившей Птахой, провёл рукой по открытой папке и чуть улыбнулся.

— Раз уж вы добрались до таких глубин, то заслужили прочесть и имя того, кто с той поры и поныне является заместителем главы отдела внутренней безопасности и контроля.

Птаха едва смогла остановить собственный взгляд, жадно метнувшийся к странице. Закрыла глаза и медленно покачала головой.

— Нет, Ваше Высочество. Полагаю, эта информация явится для меня очередным «переломным моментом в карьере», а я, поверьте, этого не желаю. Я знаю своё место, свои права и обязанности. Если под слоем заклятий и чернил я смогла что-то разобрать, значит, мне было позволено это сделать. Но вникать в подобные сферы… пожалуй, я воздержусь.

Глава Агентства выдержал паузу, с интересом глядя на свою визави.

— Полагаю, вам уже говорили это, Птаха, — негромко произнёс он, — но я рискну повториться. Вы сделаете блестящую карьеру. Если не допустите ошибок, разумеется.

Женщина открыла глаза и столкнулась с внимательным взглядом тёмно-синих, почти чёрных глаз Его Высочества.

— Я редко делаю ошибки, — осторожно сказала она. — Но готова за них расплачиваться. Или исправлять.

— Достойная позиция, — глава Агентства тонко улыбнулся. — Вся наша жизнь состоит из этого. Движение вперёд невозможно без ошибок, но только их искупление или же исправление, если это возможно, даёт нам следующие ступени для развития.

— А развитие — суть существование, — продолжила Птаха, почувствовав, что от неё этого ждут. — Вы почти дословно цитируете работу Воина «Личностная эволюция».

— Я неплохо знаю работы своих бывших учеников, тем более что их у меня было не так много, — Его Высочество вновь улыбнулся и встал. — Что ж, не буду мешать вашим изысканиям, Птаха.

Он кивнул Архивариусу и покинул помещение, а системный оператор глубоко вдохнула, чувствуя, как у неё трясутся поджилки. Глава Агентства вызывал у неё безотчётный страх, подобно бушующей стихии.

— Поверьте, Ваше Высочество, — прошептала она едва слышно, — я не совершу ошибку. Не в этот раз.

И придвинула к себе очередную папку. Предстояло много работы.

Санкт-Петербург. Чуть меньше года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Четырнадцатый уровень. Первый отдел.

Работа с аналитикой — это не только факты, их обработка и выводы. Сию сентенцию госпожа Нуарейн усвоила в первые же дни своей стажировки в Первом отделе.

«Система работы с данными должна быть формализована», — говорила Жрица, и слова её, как показала практика, были истинны. При всём своём жизненном опыте Нуарейн не представляла, сколько может значить не только смысл документа, но и его форма.

«Проявляйте индивидуальность, сколько хотите, в процессе анализа, — на этой фразе голос главы отдела слегка теплел, а далее в нём начинала звучать исключительно взыскательность и строгость: — Но вы должны соблюдать форму отчётности. Вы, и именно вы можете представить, какое количество информации приходится обрабатывать мне как высшему звену этого отделения. И если каждый раз я должна буду разбираться в вашем литературном стиле и оборотах речи… Канцелярит ужасен в повседневном общении. Но для нашей профессии спасение только в нём. Чёткие формулировки и понятность мысли. Совмещайте, будьте так любезны».

И Нуарейн училась совмещать. Это было странно, непривычно и изредка казалось полным идиотизмом. Но это было необходимо. Для свободного течения аналитической информации по жилам Агентства, для того, чтобы данные были переданы вовремя, а главное — верно, приходилось прикладывать колоссальные усилия.

Нуарейн не испытывала острой тяги к местному курительному зелью, но быстро разобралась, что именно процесс курения настраивает её коллег на мирный и общительный лад. Жрица запрещала любое употребление табака на рабочих местах, равно как иных стимуляторов, кроме сваренных ей самой. В первые же дни после памятной беседы с Тенью, «курилка» — довольно большое помещение, предназначенное именно для отправления подобных нужд, — стало любимым местом для проведения свободного времени светловолосой стажёрки. И самым полезным. Именно здесь, невзирая на всевидящее око начальства, обсуждались подоплёки рабочего процесса, строились несерьёзные служебные романы, и только тут обсуждалось то, что было по-настоящему важно для Нуарейн. Личное отношение к работе и то, как люди справляются с профессиональной деформацией личности.