На грани миров (СИ) - Нарейко Оксана. Страница 30

— Сука! — Игорь пошарил по земле вокруг себя, схватил камень и кинулся за девушкой. Он просто легонько ее ударил, она повалилась на землю и он спокойно обшарил все ее карманы и нашел тот самый пузырек.

— Вставай уже, хватит притворяться! — он потряс ее за плечо, а когда она не ответила и не пошевелилась, он додумался проверить пульс.

Родителям он сказал, что он шел домой и увидел убитую, хотел оказать первую помощь, поэтому весь в крови.

— Но тебе же никто не поверит, — мать заламывала руки, — подумают, что это ты ее!

— А кто откуда узнает? — отец соображал быстрее. — тебя кто–нибудь видел?

— Нет, вроде бы.

— Ну и все! Одежду мать постирает, сделаем вид, что ничего не знаем.

Игорь вздохнул с облегчением. Лежа в постели, вытащил флакон. Он был почти полон, жидкость внутри ничем не пахла, он попробовал ее на язык. Вода водой. Может быть все это было зря? Он еще не понимал, что только что убил человека. Это осознание придет позднее, отравит жизнь, разъест душу и заставит бежать. Бежать от самого себя, от этого прозрачного воздуха, солнца, от этого места. Он будет бегать всю свою недолгую жизнь, он не сможет спать, не сможет вымолить прощение в церкви, он не узнает, что такое покой. Вернее узнает. Это будет вечный покой, в обмен на тот злосчастный флакон, с которым он почему–то не мог расстаться. Он найдет его в глухой уральской деревушке, случайно встретившись со старой бабкой. Она обещала помочь. В обмен на флакон.

— Проклятие на нем сильное, вот ты и мучаешься, — сказала бабка. — Хочешь, заберу и флакон и проклятие?

— Хочу. — Он был так измотан, что даже не поинтересовался, что это за снадобье она насыпает ему в кусочек газеты.

— Вот эти травки всыплешь себе в чай ровно через девять дней, понял? Смотри, чтобы никто другой этот чай не пил, не подействует тогда. Выпьешь и чашку сразу ополосни. Обязательно!

Бабка убедительно поблескивала темными глазами, крыса на ее плече пищала, подтверждая слова ворожеи.

— Понял, спасибо огромное! — Игорю казалось, что ему уже стало немного легче. Он подумал, что уж раз он пережил эту страшную войну, чудом спасся от расстрела пациентов и персонала госпиталя, видел смерть родителей в той кровавой бойне, то он еще сможет пожить по–человечески, ведь свой грех он пытался смывать каждый момент жизни..

Ровно через девять дней он заварил свой любимый цейлонский чай, бросил в стакан бабкины травы, выпил напиток, подумал, что вкуснее ничего в жизни не пробовал, ополоснул чашку и лег подремать.

Вердикт патологоанатома был — сердечный приступ. «Ничего удивительного, труженик тыла, здоровье подорвано было», подумал врач и выписал свидетельство о смерти. Баба Нюра всегда выполняла свои обещания. Игорь обрел покой.

У бабы Нюры, как и у всякой хорошей ведьмы был нюх на все необычное и полезное в жизни. Увидев тощего, серого человечка с затравленным взглядом, она сразу же почувствовала, что у него есть что–то ценное. «Что бы это могло быть?» она любила угадывать, доказывая самой себе, что сильнее всех. Посмотрела на мужичка и так и эдак и ничего в голову не приходило, а тут солнышко выглянуло, снял он плащ и под ним, как фляга, висел на поясе старинный резной флакон. Жидкость внутри переливалась темной синевой, смешанной с золотом! «Вот оно!» поняла ворожея и как всегда удивилась, почему остальные не видят это чудо, которое можно взять голыми руками. Так и появилось у нее то, что она назвала Эликсиром Жизни, предварительно испытав его на больном соседе. Пара капель водицы из флакона подняли туберкулезника на ноги и бабка свято уверовала в силу зелья и решила, что немного подправив его, сможет вернуть себе былую молодость. Было бы только для кого возвращать! Ничего, она терпеливая, подождет!

Афанасий легко прижился в геологоразведке. Парень он был смышленый, трудолюбивый. Когда людям тяжело, любая мелочь служит отдушиной, а с Афанасием их было сразу две: собака и кот Барсик. Собаку как только не пытались назвать: и Серый, и Волкодав, и Алый, и Джульбарс, но пес только порыкивал слегка, показывая, что нечего ему чужие имена присваивать, свое тайное он знает, но предпочитает помалкивать. Кот постоянно отирался на кухне, полавливал полевок, зарившихся на крупы, развлекал повара мурчанием, а пес предпочитал общество Афанасия, ходил за ним хвостиком. На Кавказе парню понравилось. Горы меняли людей. Вся чернота и гниль вылезали наружу, все светлое и яркое еще пуще блистало в жестоком горном солнце. Воздух, вода, горы — все первозданно чистое и величественное, лечащее любые раны.

— Слышь, Афанасий, — как–то вызвал его начальник. — Смотаться кое–куда надо. Машину возьмешь, думаю за пару дней обернешься. Можешь даже свой цирк тут оставить, ничего с ним не будет.

— Цирк с собой возьму, они сами не захотят оставаться, — Афанасий уже так привык к этому прозвищу, что не обижался, да и удобнее говорить было, чем Барсик и собака. — А куда и зачем ехать?

— Да, чушь, конечно, но решили все–таки пробы взять.

— Какие пробы?

— Воды. Говорят, есть тут какое–то озеро целебное. Местные клянутся, что найти его тяжело, темнят, а химики заинтересовались. Может источники какие в озеро выходят.

— А что лечит то озеро?

— Не поверишь, говорят, что все! Мол, дарит силы и молодость.

8

Ивану Дмитриевичу осточертела длинная жизнь. Это поначалу казалось, что долгие годы — это подарок судьбы, нежданный, незаслуженный, но желанный. А потом, когда умерла жена, да друзья–приятели, когда пришлось покупать новые документы и переезжать, фактически начинать жить заново, это уже перестало походить на волшебство и счастье. Захотелось осесть где–то раз и навсегда, не зависеть от норова грозной бабы Нюры, которая гоняла его с поручениями по всей огромной стране, да и поручения далеко не всегда были законными и приятными в исполнении. Он уже делал пару попыток «завязать», убежать от нее. Первый раз думал, что легко это выйдет. Где ведьма, а где он? Она–то ведь «привязана» к этому урочищу, сама как–то обмолвилась. Ан нет, не мог он от нее отделаться, хоть ты тресни! Пробовал убежать, она кошмары насылала, есть–пить становилось невозможно, но мучался он от страшного голода и жажды и только в домике у бабки, попив ее травяного настоя и поев хлеба, он опять начинал нормально жить. Просил уж ее по–хорошему отпустить, да где там! Она без него тоже как без рук.

Это задание казалось легким. Всего–то и надо было залезть в квартиру и найти ту самую карту, которую он проворонил много лет назад.

Как баба Нюра узнала адрес и то, что карта именно в этой квартире, он не знал, да и не хотел знать. Ему бы найти чертову бумажку и, может быть, он сможет вымолить себе свободу. Не хотел он браться за это задание, предчувствие было плохим. Но с бабой Нюрой не поспоришь и он с тяжелым сердцем поехал по нужному адресу. Так бывает, но крайне редко. Плохие предчувствия обманывают, не сбываются. Так с ним и произошло. В той бедной, чистенькой и маленькой квартирушке его ждал большой сюрприз. Карту он не нашел. Перерыл все, отодрал обои от стен со злости, потом догадался поискать в холодильнике. Первый приятный сюрприз оказался в морозилке. Деньги. По его меркам не очень и много, он скопил больше, но приятное дополнение к его пенсионному фонду, как он называл свои счета в Швейцарии. А потом… потом он не поверил своим глазам. В яркой коробке из–под печенья, вперемешку с пакетиками дешевого, ароматизированного чая, валялись несколько мешочков. Общаясь с ворожеей он кое–чему научился и взяв в руки один из мешочков, даже вспотел от волнения. Открыл, посмотрел, понюхал, взялся за второй, третий, четвертый и понял, что это свобода. Что сегодня ему повезло, как никогда в жизни!

Как там раньше говорили? Приворотное зелье, разрыв трава? Все, все в жизни бывает, а тот пацан, который тогда обвел его вокруг пальца в поезде, хорошо усвоил баб Нюрины уроки. И если бы эти дурни, которым попала в руки карта были бы поумнее, то травы они спрятали бы так же надежно, как и бумаги. А они даже не прочитали записки, заботливо вложенные в каждый мешочек. Ох, зря! Иван Дмитриевич рассовал деньги и травы по карманам и неторопливо вышел из квартиры. Так, что теперь? Торопиться не надо, но и медлить незачем. Загранпаспорт давно готов, шенген есть, с собой он возьмет лишь небольшой чемодан, а все остальное купит на месте. Сначала он полетит в Швейцарию, погуляет вокруг Женевского озера, уладит все дела в банке и купит себе домик. Он его уже присмотрел. В Греции, на Корфу. Будет греть старые косточки на солнышке, гулять по оливковым рощам и купаться в ласковом синем море. Он скоро постареет и, вполне возможно, умрет. Но умрет, прожив слишком долгую жизнь и, самое главное, свободным. Вот что было в тех травах — свобода от ведьминого всевидящего ока! Один сбор надо было выпить, второй поджечь, третий пустить по ветру, а четвертым посыпать свой след. Всего лишь! Иван Дмитриевич, счастливый, как юнец после первого удачного свидания, побежал домой заваривать травы и собираться в дорогу.