Закрытые страницы истории - Горбовский Александр Альфредович. Страница 84

Когда в Рим прилетел Санто Сордже, элегантный, сдержанный бизнесмен из Нью-Йорка, официально — представитель техасской компании, на аэродроме его ждал «роллс-ройс» стального цвета, шофер и молчаливый крепыш с потрепанным портфелем в правой руке.

Сордже попросил крепыша:

— Пусть шофер отвезет меня куда-нибудь поближе к нашим.

— Наши еще в Сицилии, — ответил крепыш и прижал портфель к груди.

Сордже усмехнулся:

— Диктофон через кожу дает плохую запись, мальчик.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — искренне удивился крепыш, — я ваш телохранитель, в портфеле ношу пистолеты — у меня постоянно рвутся ремни, когда я сую кольты за пояс.

Он распахнул портфель — диктофона действительно не было, воронено маслились два кольта девятого калибра.

— Смешно, — сказал Сордже. — Только под «нашими» я подразумеваю не сицилийцев, а коллег из посольства Соединенных Штатов.

— Так вам и заказаны апартаменты на Виа Венето, рядом с вашими, — ответил крепыш и начал застегивать замки своего портфеля. (Диктофон был вмонтирован как раз в один из замков — эту «штучку» прислали друзья из Гонконга, местные китайцы на такое доки. Руссо просил «писать» гостя из Америки постоянно — «дружба дружбой, а табачок врозь».)

Встреча Лучано, Руссо и Сордже состоялась в банкетном зале отеля «Реджис». Обслуживали их люди, прилетевшие с «боссами» из Палермо, — официантов пускали лишь до дверей.

Беседа продолжалась три часа. Санто Сордже подробно обрисовал все выгоды, которые получит братство, если итальянское правительство предоставит его техасской компании исключительное право на проведение изыскательских работ в Сицилии: там должна быть нефть — кровь войны, «черное золото», зримое могущество.

Руссо молчал, слушал внимательно, сокрушался по поводу трудности задачи, потом спросил, как бы между прочим:

— А твои партнеры из Техаса пойдут на сотрудничество с Маттеи?

— Никогда, — ответил Сордже. — Ни при каких условиях. Он — левый.

— Он не левый, — возразил Руссо. — Он христианский демократ.

— Почему ты задал мне этот вопрос? — спросил Сордже.

— Потому что Маттеи — очень сильный человек. Потому что он сделал ЭНИ [16] государством в государстве. Потому что он всегда выполняет то, что намерен сделать.

Лучано, молчавший до той поры, подвел итог:

— Дженко, в твоем ответе заложена программа наших действий. Да, Маттеи — сильный человек, но мы — сильней. Да, он превратил ЭНИ в особое государство в системе нашего государства, тем хуже для него, ибо этим правом ранее обладала только одна организация — наша, Дженко. Мы должны сделать ЭНИ обычной компанией, каких в Италии сотни. Только так. И наконец, последнее: он, как ты правильно сказал, выполняет все, что задумал. Но разве мы не заканчиваем то, что начато?

— Мы еще не начали, — ответил Руссо.

— Мы начали, — сказал Сордже.

— А я — нет, — возразил Руссо.

Лучано почувствовал, что на этом разговор закончен — он хорошо знал крестьянское упрямство Руссо. Впрочем, ему было понятно, отчего так осторожничает победитель «палермской войны». ЭНИ — не какая-нибудь частная фирма, ее деятельность контролируют сенаторы и депутат парламента, ибо ЭНИ обеспечивает Италии энергию, бензин, дизельное топливо, то есть организовывает всю экономику страны. Видимо, думал Лучано, какая-то часть сенаторов и депутатов, связанных с сицилийской мафией Руссо, не хочет уступать ни в малости, а тем более дядям из Техаса — тем только палец покажи, руку отгрызут. Что ж, придется дать сенаторам и депутатам больше того, что они получают от сицилийцев.

Два дня Лучано провел в шальных поездках по стране, ловко отрываясь от «хвостов» всех спецслужб, мафиозных в том числе, а потом отправился на Капри. Там у него произошла «случайная» встреча с адвокатом мафии и агентом ЦРУ Вито Гаррази.

Вито Гаррази впервые встретился с Лучано давно, в дни краха Муссолини. Тогда ему помогали овладевать теми позициями, которые остались вакантными после разгрома фашизма. Вито Гаррази прибыл в Тунис вместе с высшими итальянскими военными чинами для выработки условий безоговорочной капитуляции. Он метал громы и молнии против «чернорубашечников», когда американцы расквартировались в Палермо; он вошел в Рим как «либерал и освободитель». Кому же, как не Вито Гаррази, стать членом «генерального совета ассоциации сицилийских промышленников»?! Ассоциация отправила его в США — налаживать контакты с американскими коллегами по бизнесу и банкам. После возвращения из Штатов некто «придвинул» его поближе к Маттеи: Гаррази получил пост «советника ЭНИ».

Когда Маттеи поделился со своим штабом идеей поручить ЭНИ нефтеразведку в Сицилии, его главным сторонником оказался Вито Гаррази. (Информация об этом плане Маттеи была отправлена им за океан той же ночью, как только он расстался со «своим другом, экономическим гением» Италии.) Тогда-то, после того как надавил Техас и сработали соответствующие механизмы, несколько ведущих демохристианских лидеров, даже сам Фанфани, неожиданно высказались против проекта Маттеи: «Пусть Сицилия останется сельскохозяйственной житницей страны, не надо рушить уклад».

Маттеи начинает борьбу против демохристиан, против тех, с кем он состоял в одной партии. Вито Гаррази в этой борьбе рядом с ним: иначе нельзя, выдаст себя. И — случается неожиданное: Маттеи «сваливает» демохристиан в Сицилии, к власти приходит левое региональное правительство. Мафия неистовствует. В Риме — паника. Но игра сделана, и Маттеи проводит в Палермо законопроект, разрешающий ЭНИ изыскательские работы на территории в полмиллиона гектаров.

Вито Гаррази становится генеральным секретарем «пятилетнего плана реконструкции Сицилии» — все сделки проходят через него, все капиталовложения под контролем адвоката мафии, а ведь это сотни миллиардов лир!

Поражение, нанесенное Маттеи правым, мафии в том числе, не опрокинуло стратегию «тайного ордена». Работа против «неистового инженера» продолжалась. Гаррази не только информировал хозяев о каждом шаге своего «друга», но и продолжал устраивать их дела — неважно, кто победит на этом этапе, важно, чтобы продолжался оборот капитала своих людей…

Именно через Вито Гаррази и начал свою длинную комбинацию Лаки (Счастливчик) Лучано. Он предложил адвокату мафии (а «по совместительству» советнику врага мафии и «генеральному секретарю пятилетнего плана реконструкции Сицилии») подействовать на Маттеи, попробовать повернуть его к контакту с техасской нефтяной компанией.

— Это трудно, — ответил Гаррази. — Точнее, невозможно.

— Такой ответ не устраивает меня, Вито.

— Меня он тоже не устраивает, но лучше, если я скажу тебе правду, Лаки, я, а не другой.

— Что можно сделать для того, чтобы образумить Маттеи?

— Порвать его дружбу с арабами, тогда он станет искать союзников.

— Если бы Фарук сидел в Каире, — усмехнулся Лучано, — твоя рекомендация завтра же стала бы реальностью. Видимо, это невозможно на данном этапе, давай смотреть правде в глаза. Что ж, наверное, остается только один путь?

— Я понимаю тебя, но, думаю, скандал будет так громок, что можно больше потерять, чем приобрести. А если мы попробуем свалить его людей в региональном правительстве? Твои друзья смогут нам помочь?

— Наши друзья, Вито, — поправил Лучано. — Наши с тобой друзья. Ты ведь говоришь со мною с глазу на глаз, тебя не слышат «единомышленники» из ЭНИ.

Друзья из-за океана помогли «свалить» сицилийское правительство, послушное Маттеи, но снова случилось непредвиденное — так часто бывает в моменты острых политических ситуаций: вместо запланированного премьера в палермском дворце оказался Джузеппе д'Анджело, враг Вито Гаррази. Он-то и выложил перед Маттеи факты о его «любимом друге» Вито: тот передал мафии план строительства нефтяного завода, и мафия скупила все земли, которые Маттеи спроектировал под свой гигант; убытки ЭНИ исчислялись сотнями миллионов лир, а главное — временем: пока-то перекупишь земли у мафиози, пока-то выбьешь для этого средства в правительстве, пока-то построишь поселок и привезешь рабочих, проект устареет, следовательно, умрет темп, а это — конец.