Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Горбунов Евгений Александрович. Страница 88

Был арестован и комиссар корпуса корпусный комиссар Прокофьев. Его подпись еще встречалась в приказах корпуса до января 1938 года. Но уже в приказе № 07 от 14 января 1938 года появилась фамилия нового комиссара корпуса И. Т. Коровникова. Конечно, майор в такой должности выглядел несолидно, и ему спешно приказом Наркома было присвоено воинское звание «комбриг». Через четыре месяца он уже получает следующее воинское звание «комдив». Пройти за четыре месяца путь от майора до генерал-майора (соответствует званию «комдив») удавалось даже в тот бурный год немногим.

Ввод войск Красной Армии на территорию МНР в корне изменил военно-стратегическое положение на Дальнем Востоке. В случае войны РККА получила возможность действовать во фланг и тыл ударной группировки Квантунской армии, наступавшей из Хайларского района на Читу. Советские подвижные соединения, а в то время подобных соединений не было в составе Квантунской армии, получили выход к перевалам Большого Хинганского хребта и после захвата перевалов могли прорваться на центральную маньчжурскую равнину. Эта идея прорыва подвижных соединений через Хинган в центральную Маньчжурию была использована при планировании операции по разгрому Квантунской армии в 1945 году.

Обширные территории на юго-востоке Монголии, находившиеся с 1937 года под полным контролем Красной Армии, были использованы для создания крупного плацдарма, предназначенного для развертывания подвижной стратегической группировки в случае войны с Японией. А к этой войне готовились упорно и настойчиво многие годы. Очень хотелось Москве взять реванш и за поражение в русско-японской войне, и особенно за японскую интервенцию на Дальнем Востоке в 1918—1922 годах. Нужно было показать всему миру, что Советская держава – это не отсталая Россия, над которой может глумиться какое-то азиатское государство, диктуя свою волю.

У юго-восточных границ Монголии строились дороги, узлы и линии связи, склады оружия, военной техники и боеприпасов. Сеть аэродромов могла вместить мощную воздушную группировку. В полной мере был использован опыт Квантунской армии по созданию маньчжурского плацдарма. К 1945 году плацдарм был создан, и ударная группировка Забайкальского фронта была в кратчайший срок введена в Монголию и размещена в этом районе, изготовившись для стремительного удара через перевалы Большого Хингана к Мукдену.

Как только Красная Армия получила в свое распоряжение монгольский театр военных действий, идея будущего грандиозного стратегического плана разгрома Квантунской армии, который был разработан и осуществлен в августе 1945 года, начала витать в воздухе. Изменившееся военно-географическое положение на Дальнем Востоке, после ввода частей Красной Армии в МНР, предопределило основные направления ударов этого плана. Эти изменения сразу же почувствовали аналитики в генеральных штабах и наиболее осведомленные журналисты и обозреватели крупнейших газет и журналов, внимательно следившие за событиями на Дальнем Востоке и исследовавшие силу и техническое оснащение Красной Армии.

В 1934 году в Париже на русском языке был выпущен сборник «Проблемы». Авторы – офицеры и генералы белой армии, жившие после гражданской войны в эмиграции. В статьях сборника анализировалось военно-политическое положение Советского Союза, рассматривались возможные варианты войны с Японией. Военный конфликт с дальневосточным соседом считался в те годы вполне вероятным, и, естественно, опытные генштабисты, прошедшие школу Первой мировой и гражданской, анализировали особенности будущего театра военных действий. Один из них – полковник Федор Махин в статье «Стратегическая обстановка на Дальнем Востоке» считал, что основным районом военных действий в будущей войне России с Японией будет Забайкалье и примыкающий к его южной части район Восточной Монголии. Здесь, по мнению автора статьи, будут сосредоточены главные русские силы. Вторым по значению он считал Приморский район, который благодаря своей удаленности от тыла являлся самостоятельным районом. «Поэтому, – считал автор, – подготовка его к войне должна носить вполне законченный характер, то есть в нем должны быть заблаговременно сосредоточены и достаточные силы, и достаточные запасы…» В качестве вспомогательного он считал Приамурский район, который «будет служить ареной борьбы небольших войсковых групп за обладание путями сообщения, связывающими Забайкалье и Приморье», а также район северной Кореи с портами Расин и Сейсин.

Если посмотреть на карты операции по разгрому Квантунской армии, опубликованные в советских военно-исторических трудах, то видно, что основной удар наносился Забайкальским фронтом из восточно-монгольского выступа через Хинган на Мукден. Встречный удар наносился из Приморья также на Мукден. И два вспомогательных удара наносились в бассейне реки Сунгари и по побережью Северной Кореи. Махин не только правильно определил направление главного и вспомогательного ударов в будущей войне, но и подчеркнул, что от исхода борьбы на Забайкальском направлении будет зависеть окончательный результат второго русско-японского вооруженного столкновения. «Таким образом, Забайкальский район приобретает значение главного, а Приморский – второстепенного, то есть такого района, в котором возможен временный неуспех русского оружия, не влекущий за собой, однако, окончательного решения войны».

Исход будущей войны с Японией был предопределен русским офицером в Париже за одиннадцать лет до того, как стрелы ударов были нанесены на стратегические карты в Генштабе Красной Армии и за два года до того, как был подписан Протокол о взаимопомощи между Советским Союзом и МНР и части Красной Армии были введены на территорию этой республики.

В 1935-м началась разработка документов перспективного планирования, связанного с развитием РККА. В Генштабе разрабатывался мобилизационный план на случай войны. При этом учитывалась обстановка в Европе и на Дальнем Востоке, а также угроза войны на два фронта. Конечно, одновременная война на Западе и на Востоке в то время была маловероятна, но генштабисты занимались планированием на перспективу, а через несколько лет ситуация могла радикально измениться. По этому плану намечалось иметь в случае войны 5000 боевых самолетов и 9000 танков. Численность сухопутных войск определялась в 150 стрелковых и 22 кавалерийские дивизии, а общая численность – в 4,6 миллиона человек. В Генштабе считали, что этого достаточно для успешной войны в Европе и на Дальнем Востоке.

С учетом международной обстановки и возможной войны с Японией предусматривался вариант, когда военные действия развернутся только на Дальнем Востоке. В этом случае предусматривалась мобилизация только ОКДВА, Сибирского военного округа и Тихоокеанского флота. В случае войны с Японией развертывались 12 авиационных и 4 механизированные бригады, а также 22 стрелковые и 3 кавалерийские дивизии. Общая численность отмобилизованной ОКДВА определялась в 525 тысяч человек. На вооружении этой группировки должно было быть 2200 танков и 1800 самолетов. В случае появления японского флота около Владивостока против него должны были действовать 54 подлодки и 130 торпедных катеров. Для середины 1930-х годов техническое превосходство, особенно в танках и самолетах, было на стороне ОКДВА, поэтому в Москве и Хабаровске не сомневались в успехе в случае войны. Таковы были расчеты Генштаба в 1935-м. Проект мобилизационного плана был завизирован начальником Генштаба Егоровым 15 марта и прошел через Комиссию Обороны при Совнаркоме.

Уже в апреле был разработан план развития вооруженных сил на 1936—1938 годы. Такие планы с учетом меняющегося военно-политического положения Советского Союза периодически разрабатывались в недрах Наркомата Обороны. В тот период середины 1930-х международная обстановка менялась часто, и в Москве старались учитывать все внешние факторы, которые могли повлиять на положение страны. Главным считался западноевропейский театр военных действий. В докладе отмечалось: «Явно выявившийся немецко-польский блок, направленный в первую очередь против нас, и большой рост вооружений во всем буржуазном лагере делают западный театр вновь в качестве актуального фронта». Такой виделась обстановка из Москвы к лету 1935-го. При этом считалось, что присоединение к блоку Финляндии вполне вероятно, а это значительно ухудшало обстановку в районе Ленинграда.