Восемь (ЛП) - Картер И. С.. Страница 40

Девушка глубоко вздыхает и продолжает свой рассказ:

— Через пару дней после моего рождения ей разрешили забрать меня из больницы и поселили в приюте для матерей с детьми, однако сотрудники не заметили, что у моей матери была тяжелая послеродовая депрессия. Через неделю после моего рождения она отвезла меня на местную заправку — сказала парню за стойкой, что у нас кончился бензин, но нет денег на покупку, и он сжалился над ней, позволив бесплатно заполнить топливом пустую пластиковую бутылку из-под молока.

Холли сжимает мою руку и снова смотрит на меня с опустошением на лице.

— Иногда она мне снится, такая похожая на меня. А еще пламя, дым и жар.

Я понимал, что то, что девушка держала в себе было болезненным, но даже не догадывался, какие страдания выпали на ее долю.

— Все хорошо, — успокаиваю я, когда по ее лицу стекает первая слеза. — Не нужно продолжать, если тебе тяжело говорить об этом.

— Нет, — произносит Холли хрипло, а затем чуть более решительным голосом говорит, — нет, мне нужно это сделать. Я никогда никому не рассказывала о своем прошлом, и мне хочется, чтобы ты стал тем самым человеком, с которым я могу этим поделиться.

Смахиваю влагу с ее щек и жду, когда она продолжит.

— Мама отнесла меня в укромное место в близлежащем лесу. Положила меня на землю, прислонив к стволу дерева, и вылила на себя четыре пинты бензина. Никто не знал, почему она сделала это. Лишь предположили, что женщина страдала от галлюцинаций, которые иногда могут сопровождать определенные типы тяжелой послеродовой депрессии.

— Кто нашел тебя? Кто тебя спас?

— Парень, гулявший с собакой, увидел дым и услышал, как я плачу. К тому времени моя мать была уже мертва, но пламя до меня не добралось. Женщина позаботилась о том, чтобы я оказалась достаточно далеко от того места, где она решила покончить жизнь самоубийством.

— Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом из полицейского отчета. Жаль, что рядом с тобой не было никого, кто смог бы помочь тебе пройти через все это.

Холли горько улыбается, гневно качая головой.

— Я думала, что нашла того, кто поможет мне это сделать. Его звали Йен. Он был солидным мужчиной, на несколько лет старше меня и обещал подарить мне весь мир.

Инстинктивно сжимаю кулаки. Что бы ни сделал этот придурок Йен, мне уже хочется выбить из него все дерьмо, а ведь я ни разу в жизни ни на кого не поднимал руку.

— Йен был очаровательным, окружил меня любовью, которой у меня никогда раньше не было, и я принимала ее, как будто она была последней в моей жизни. К тому времени, как я переехала к нему, его привязанность переросла в контроль. Он приглашал друзей и приказывал мне одеваться в откровенные наряды. Как говорил Йен: «чтобы показать им то, что принадлежит мне и что они никогда не получат». Если я этого не делала, он злился и отталкивал меня. Говорил, что я бесполезна, а потом исчезал на несколько дней, оставляя меня без денег и часто без еды. Я полагалась на него во всем, поэтому Йен буквально удерживал мою жизнь в своих руках.

— Как у тебя получилось уйти от него?

Холли грустно смеется.

— А я и не уходила. Он сам меня бросил.

Выдернув руку из моей хватки, тем самым стирая память о моем прикосновении, девушка встает. Когда она подходит к шкафу с фотографиями, я тоже встаю и следую за ней.

— Лично я рад, что он не видел того, что находилось у него перед глазами, и счастлив быть здесь, с тобой.

Ее плечи опускаются, и она поворачивается ко мне лицом. Мы всего лишь на расстоянии вытянутой руки, но это расстояние ощущается как километры.

— Неужели ты ничего не понимаешь? Я так отчаянно пыталась удержать объедки любви, которыми Йен меня кормил, что даже после того, как он попытался заставить меня заняться сексом со своими друзьями и деловыми партнерами, именно Йен закончил наши отношения. Бросил меня здесь, на этом острове, без гроша за душой, и, если бы не твой брат, Лиам, я могла бы стать легкой добычей для кого-то гораздо худшего, чем Йен.

Холли поворачивается, хватает семейную фотографию, на которой я обнимаю Лору, и тычет ею в меня.

— Разве ты не видишь, Джош? Я никогда не смогу сравниться с женщиной, которую ты любил. Меня бросила мать, а мой первый мужчина использовал меня, чтобы показать свою ненормальную привязанность. Я никчемна. Испорченный товар. В то время как ты… — печально улыбается она мне, — … не только пережил самую страшную боль, которую только можно было себе представить, но и ни разу не позволил ей помешать себе стать замечательным отцом. Ты слишком хорош для такой, как я, Джош.

И она абсолютно ошибается.

— Женщина, которую я вижу перед собой, не никчемна, — начинаю я, не двигаясь. Не хочу отвлекать девушку от моих слов прикосновением, несмотря на желание дотронуться до нее. — Она талантлива, жизнерадостна, забавна, умна и настолько красива, что у меня захватывает дух.

Не в силах больше сдерживаться, я стою перед ней, пытаясь открыть свое сердце.

— Ты думаешь, я — совершенство. Но это не так. Когда родился Артур, я не мог смотреть на него, не хотел прикасаться к нему или обнимать, заставлял себя кормить его, чтобы он наконец-то перестал плакать.

Мое откровение болезненно. Это признание в грехе, которого никогда, никогда себе не прощу.

— Прошли месяцы, прежде чем я смог смотреть на него без ненависти. Знаю, что это ужасное чувство по отношению к малышу, но он находился рядом, а Лора — нет. К сожалению, у меня были мысли о том, что, если бы мы никогда не зачали его, она бы не рискнула своей жизнью. У Айви осталась бы мать, а у меня — жена.

Холли снова начинает плакать. Ее слезы стекают по щекам и капают с подбородка. Мне не хочется расстраивать ее еще больше и причинять ей боль, но она должна знать, что никто не совершенен.

— Пожалуйста, не ставь меня на пьедестал, Холли. Ублюдок, которым я был, когда только приехал сюда — это лишь малая толика того, кем я стал. Ненавижу себя за то, как обращался со своей семьей, своим ребенком… — протягиваю руку и обнимаю Холли за шею, нежно притягивая ее к себе, — … с тобой. И если ты что-нибудь поняла из того, что я сказал, то знай — идеал часто переоценивают. Ты удивительная женщина с огромным сердцем и открытой душой, несмотря на боль, которую пережила. И мне не известен никто столь же сильный, как ты.

Дрожащими руками Холли тянется ко мне, утыкается в мое плечо и остатки ее слез впитываются в ткань моей рубашки.

— Если я попрошу тебя отвести меня в свою постель, ты согласишься?

Понятно, почему она спрашивает. Холли считает, что она испорчена и что в этот момент я не буду желать ее. Но девушка ошибается. Я хочу ее так же сильно, как и раньше. Нет, не так. После того, как мы провели целый день вместе, после того, как девушка прижимала к груди моих детей, я желаю ее гораздо сильнее.

— Я уложу тебя в постель, — шепчу я в изгиб между ее шеей и плечом. — Но не воспользуюсь тобой. В следующий раз, когда окажусь внутри тебя, это не будет борьба со своими призраками или демонами.

Я целую Холли за ухом, и она дрожит.

— В следующий раз, когда буду внутри тебя, будем только ты и я.

Глава 25

Холли

Джош ведет меня в свою спальню, открывает дверь в ванную и включает воду, чтобы наполнить огромную ванну. И, когда я говорю «огромную», это означает, что в ней можно устроить вечеринку у бассейна.

— Мне нужно запереть дверь, убрать кухонные принадлежности и проверить детей. Почему бы тебе не полежать в ванной и не смыть с себя весь этот день?

Он проверяет температуру воды локтем, как типичный родитель, регулирует напор и возвращается к дверному проему, где я стою неподвижно.

— Это не соблазнение, Холли. Просто даю тебе время расслабиться и собраться с силами. Как только закончишь, найдешь меня в постели.

Джош нежно целует меня в губы, делает глубокий вдох и бросает на меня взгляд, полный тоски, прежде чем выйти из ванной и закрыть за собой дверь.