Тяжелый свет Куртейна. Желтый - Фрай Макс. Страница 16

– Оно само, что ли, получилось? – недоверчиво переспросила Люси. – Без вашего участия?

– Не поверите, но практически без моего. Оказалось, главное – правильно выбрать, кому заказать дизайн интерьера. Напрасно смеетесь, именно так все и было. Я позвал оформлять пиццерию старого друга; он к тому времени, по общему мнению, совершенно съехал с катушек, уволился с хорошей работы и заперся в своем доме с полным погребом самогона и парой тысяч якобы гениальных, но пока не нарисованных картин. Однако ко мне он порой заходил и выглядел вполне ничего – трезвый, веселый, а что одет, как бродяга, все время на взводе и часто говорит невпопад, обычное дело, скорее даже хороший признак: похоже, и правда снова начал рисовать. Только с деньгами у него явно было не очень; по крайней мере, так мне тогда показалось со стороны. И я решил помочь, предложить работу, в которой он когда-то был супер-профи. Ну, в общем да, можно сказать, помог. Он потом признался, что давно хотел попробовать внести в какое-нибудь замкнутое пространство принципиально невозможные для этой реальности изменения и посмотреть, что из этого выйдет. И тут я со своей пиццерией: приходи, делай, что хочешь. Справедливости ради, он меня трижды, как в сказках положено, переспросил: «Точно можно делать, что захочу?» И я такой хозяйственный парень: «Лишь бы остаться в рамках бюджета». Ну, что-что, а это условие он выполнил, спасибо ему. Выгодное получилось предприятие, всех моих затрат здесь – только покупка плиты, еще до начала великой стройки. Все остальное как-то само постепенно образовалось. Я не спрашивал, что откуда взялось: поначалу было, прямо скажем, не до того, потому что вместе с помещением сам так трансформировался – мама не горюй. А потом, пообвыкшись, понял, что ответа на этот вопрос он тоже не знает. А всякую смешную ерунду, которая ничего толком не объясняет, я и сам сочинять могу.

– Принципиально невозможные изменения, – задумчиво повторила Люси, отодвигая пустую тарелку. – Да уж, внес так внес. А это тот самый ваш друг, который… – она замолчала, не в силах подобрать подходящее определение, и непроизвольно скорчила такую потешную и одновременно зверскую рожу, что Тони прыснул от смеха:

– Точно! Он.

– Я их однажды встретила – его и второго, который все время во что-нибудь превращается. Не во сне, как раньше, а наяву. Собственно, этим летом. Странная была встреча. И впечатление от нее тоже странное. Они, с одной стороны, невероятно милые, вели себя, как будто мы уже давно близкие друзья. А с другой, все равно жуткие. Не знаю почему.

– Ну так это что-то вроде порога моего кафе, переступая который хочешь не хочешь, а изменяешься, и многих с непривычки охватывает страх, – объяснил Тони. – Эти двое – тот еще порог. Даже переступать не надо, сам через себя тобой переступит. И от этого все изменится. Не на время, как для моих клиентов, а навсегда.

– Вот ведь черт, – вздохнула Люси. – Похоже на то. Я ведь столько баек для экскурсантов про городских духов-хранителей придумала, что понемногу начала ощущать себя чуть ли не их автором, а самого главного так и не поняла, пока вы не сказали… Слушайте, а они правда – духи нашего города? Правильно так говорить?

Тони пожал плечами:

– Так это смотря кого и по каким признакам «духами» называть. Меня, например, тоже можно. И ребят из Граничной полиции. И, собственно, вас. Мне рассказывали, как вы ловко разыскиваете людей, случайно провалившихся на изнанку, а потом выводите их домой какими-то хитрыми проходными дворами прежде, чем превратятся в тени самих себя, которые исчезают с рассветом. И некоторым потом наверняка кажется, что их вытащил из ловушки, спас от неизвестной беды какой-то специальный полезный непостижимый городской дух.

Люси невольно улыбнулась.

– Наверное, да. Понятия не имею, что они обо мне думают, но смотрят примерно так, как вы описали. Как будто я им сейчас до кучи еще и тайные клады открою, или, наоборот, прокляну навек. Смешно. Но на самом деле, конечно, приятно, когда тебя считают каким-то непонятным волшебным существом. Жалко, дедушка Жюль не дожил, он бы порадовался. Примерно такой карьеры он мне всем сердцем желал.

– Всем бы такого дедушку.

– Это точно, – подтвердила Люси. И, поколебавшись, призналась: – Ханна-Лора мне рассказала, что дедушка Жюль был родом с Этой Стороны. Еще в детстве нечаянно сюда угодил; говорят, с тамошними детьми это довольно часто случается, проваливаются к нам, на Другую Сторону, ничего специально для этого не делая, захочешь, не убережешь. Правда, дети обычно так же легко возвращаются, сразу прибегают домой на свет Маяка, даже не успев испугаться, но с дедушкой Жюлем вышло иначе. Пошел гулять, забрел на уличное цирковое представление, подружился с какими-то бродячими акробатами, уехал с ними из города и как бывает со всеми уехавшими, о доме и настоящем себе забыл. Потом, уже взрослым, вернулся обратно, но это мало что изменило. Он иногда видел свет Маяка, но тот не казался ему привлекательным, наоборот, пугал. Порой дед кое-что вспоминал о своей прежней жизни, но был совершенно уверен, что просто воображение разыгралось, опять сказку сочинил. Иногда он видел, как посреди вечернего города проступают очертания смутно знакомых улиц, но думал, это его фантазии пытаются материализоваться. Безумная идея, будто он – демиург почему-то легко укладывалась в его голове. Придумал сказочный город, и вот он уже настолько есть, что дети иногда способны его увидеть. Дети, способные видеть, это, как вы понимаете, я. Дедушка Жюль часто водил меня на прогулки и по дороге рассказывал – ну якобы сказки. А на самом деле, как я теперь понимаю, что-то вспоминал, а что-то додумывал на ходу, чтобы склеить обрывки воспоминаний. И я правда немножко видела Эту Сторону, когда мы с ним вместе гуляли. Не так отчетливо, как настоящие улицы, скорее как сон… даже не сон, а кино, которое за неимением экрана проецируют на все вокруг.

– Ничего себе у вас биография, – присвистнул Тони. – Вот это повезло!

– Да, очень, – кивнула Люси. – Большей удачи, наверное, вообще не бывает. Ну разве что сразу родиться настоящей волшебной феей. С другой стороны, фее-то сравнивать не с чем. Она с самого начала в волшебном мире живет, для нее это просто нормально. Все-таки круче всего жить, как мы с дедом гуляли – одной ногой здесь, другой где-то еще.

– Это правда, – подтвердил Тони. И, помолчав, спросил: – А ваш дедушка Жюль здесь умер? Так и не добрался до Маяка?

– Он просто исчез, – улыбнулась Люси. – И числился пропавшим без вести столько лет, сколько по закону положено. Тела не нашли, это факт. Так что, наверное, все-таки вернулся домой умирать. Правда, Ханна-Лора ничего об этом не знает, но это как раз нормально. У них же там тела умерших сразу исчезают. Если дед пришел на свет Маяка и сразу же умер, а смотрителя в тот момент на месте не оказалось, никто ничего и не видел, просто не успел. Но это как раз совсем не беда. Главное, дедушка Жюль все-таки умер дома. Мне говорили, для них это очень важно. На Этой Стороне легко умирать.

– А когда это случилось?

– Почти двадцать три года назад. Еще до Тони Куртейна. Собственно, как раз перед тем, как он стал смотрителем Маяка. Но это правда неважно. Я и так знаю, что дед хорошо умер. Даже не плакала о нем ни разу: не о чем плакать. Всем бы так уходить, – сказала Люси и, вопреки сказанному, тут же заплакала, видимо, из чувства противоречия. Но все-таки совершенно точно не от горя, а просто от облегчения – что наконец-то нашлось с кем обо всем этом поговорить.

Тони поставил перед ней рюмку с чем-то бледно-зеленым. Вторую такую же взял себе. Сказал:

– Это совсем простая настойка – на прошлогодней зимней траве, которая всю зиму росла под снегом и оставалась живой. На вкус, прямо скажем, ничего особенно выдающегося. У меня и получше найдутся. Зато от нее здорово прибавляется сил. А сила очень нужна, особенно людям, вроде нас с вами, которые всегда одной ногой здесь, а другой – где-то там.

Люси молча кивнула и залпом выпила бледно-зеленую жидкость. На самом деле совершенно напрасно залпом. Такое надо долго, со вкусом смаковать.