Польский крест советской контрразведки (Польская линия в работе ВЧК-НКВД 1918-1938) - Зданович Александр Александрович. Страница 12

После падения царского режима «Мзура» вновь и вновь бомбардирует своими предложениями теперь уже контрразведку Временного правительства. В итоге он добился приема в отделе генерал-квартирмейстера Генштаба у полковника М.Ф. Раевского, отвечавшего за организацию курсов контрразведки. С Оссендовским заключили контракт, и он стал читать курс лекций под общим названием «Противодействие торговому шпионажу» [95]. Чтобы поднять свою значимость, лектор неоднократно упоминал о том, что немецкая разведка вынесла ему смертный приговор за вскрытие ее агентурной работы в России [96]. В общем, приврать он был мастер и делал это вдохновенно, умело превращая ложь в подобие правды.

После Октябрьской революции Оссендовский, являясь откровенным противником новой власти, установил контакт с французской разведкой, а конкретно с резидентом 2-го Бюро Генштаба Франции капитаном П. Лораном, через своего коллегу по работе в газете «Вечернее время» Е.П. Семенова-Когана. Французский разведчик специализировался на фальсификации документов, якобы доказывающих связь большевиков с немецкими разведслужбами [97]. Именно ему и продал Оссендовский несколько изготовленных фальсификатов, которые стали известны в исторической литературе как «документы Сиссона». В одном из своих писем друзьям Е. Семенов указывает следующее: «Я представил г. N некоторым союзным посольствам, которым он передал списки нескольких тысяч названий фирм и имен агентов, работавших на Германский Главный штаб в России, Финляндии, Польше (выделено мной. — А.З.)и за границей. Я эти списки передал в феврале 1918 г. Сиссону для правительства Сев. Ам. Соед. Штатов» [98].

Далее вполне уместно процитировать исследователя деятельности Оссендовского как фальсификатора — историка Виталия Ивановича Старцева. Вот, что он пишет относительно польской темы в «разоблачительных документах»: «Сложными были взаимоотношения с поляками. Временное правительство торжественно пообещало, что после победы над Германией будет воссоздано сильное независимое польское государство из всех его трех частей. Было разрешено формирование польских частей, возникли десятки польских общественных организаций разных направлений, продолжал действовать созданный еще царским правительством Ликвидационный комитет по делам Царства Польского. Большевики постепенно стали закрывать все эти организации, сосредоточив управление польскими делами в своем специальном комиссариате. Это вызвало недовольство большинства несоциалистической польской общественности в Петрограде и по всей стране. Как тогда понимали поляки, Советская Россия, ищущая мира с фактическим победителем в войне, не будет бороться за интересы возрождения Польши и намерена уступить ее Германии. Поэтому количество врагов большевиков среди поляков резко увеличилось. Русские поляки посчитали, что их надежды теперь связаны только с союзниками. Если они выиграют войну, Польша будет независимой, если нет — стонать полякам под германским и австрийским сапогом. Если же удалось бы подтолкнуть союзников к свержению большевистского правительства или оказанию эффективного давления на него, то Россия еще смогла бы сыграть какую-то роль в достижении польской независимости. Так, кроме многолетней ненависти к немцам и только что родившейся ненависти к большевикам, А.М. Оссендовского толкал к изобретению новых „документов“ для союзников и священный польский национальный эгоизм» [99]. Таким образом стала появляться в фальсификатах, посвященных брест-литовским переговорам, польская проблематика.

Теперь подошло время возвратиться к аресту чекистами 23 апреля 1918 г. братьев Лютославских. Статья (а не краткое сообщение) об этом была напечатана в центральной правительственной газете «Известия ВЦИК» 4 мая, когда сотрудники ВЧК посчитали возможным довести до сведения общественности некоторые результаты следствия. Заголовок статьи указывал на сущность обвинения, предъявленного братьям, — «Фабрикация провокационных документов» [100]. Корреспондент писал, что при обыске на квартире у Марьяна Лютославского были найдены документы, предназначавшиеся для передачи иностранным миссиям. «Содержание их таково, — указывает автор статьи, — чтобы скомпрометировать власть Рабоче-Крестьянского правительства в глазах народов». Братья отказались сообщить следователям, откуда они взяли эти документы, но признали своими записи, поясняющие изъятые материалы, а также то, что они изготовили несколько копий фальшивки с целью распространения в кругах польской общественности. В одном из «документов» говорилось, что представители русского и германского командований еще до заключения мира подписали 22 декабря 1917 г. тайное соглашение по польскому вопросу, согласно которому польский народ отдается во власть немцев. И за это якобы большевистские лидеры получили огромные деньги. В тексте «соглашения» предусматривалось лишение поляков-военнопленных продовольственных пайков и перевозка их тайным способом на работы в Германию. Последнее как нельзя лучше подходило для соответствующей обработки легионеров.

Подготовленная Оссендовским фальшивка сохранилась в Национальном архиве США, где с ее текстом ознакомился российский историк Старцев. В «документе» говорилось о том, что совещание представителей Германии и большевистской России пришло к следующему заключению: «Польская политика направляется германским правительством. Русское правительство не вмешивается в польские внутренние дела и поэтому не имеет права защищать или выступать против: 1) отделения нефтяного и металлургического бассейна в Домброве, который аннексируется Германией; 2) ограничения права лиц польского происхождения заниматься нефтяной промышленностью в Галиции; 3) против отделения и административного устройства Холмской губернии; 4) согласованной внутренней политики Германии, Австро-Венгрии, Украины, Курляндии, Эстляндии и Лифляндии, касающейся Польши; 5) против экономической политики Германии и Австро-Венгрии в Познанской губернии и Галиции и в польских районах, аннексируемых Германией от России» [101]. Как представлялось автору фальшивки, союзники просто обязаны были возмутиться действиями советских руководителей, предпринять против них жесткие меры и одновременно сделать все для возбуждения поляков против новой власти в России, подталкивая их к борьбе за свои «ущемленные» права.

В пояснительной записке к фальшивке, подготовленной неизвестным автором, говорилось: «Нужно добавить, что по крайней мере два местных поляка были арестованы по случаю этих документов и обвинены, среди прочего, в их подделке» [102]. Нет сомнения, что этими людьми были братья Лютославские — Марьян и Иосиф. Они, по всей видимости, путем распространения фальшивых документов намеревались побудить сомневавшихся военнослужащих-поляков к вступлению в формировавшиеся части и выезду на север либо в Сибирь для участия в борьбе с большевиками.

Материалы уголовного дела позволяют подтвердить мой вывод относительно намерения Лютославских распространить именно фальшивки Оссендовского. Обнаруженные профессором Старцевым в американских архивах «документы» этого фальсификатора, касающиеся польской проблематики, текстуально совпадают с теми, что сохранились в деле братьев Лютославских [103]. Как выяснилось в ходе следствия, эти «документы» Марьян Лютославский привез ориентировочно 19–20 апреля 1918 г. из Петрограда, что совпадает по времени и месту нахождения Оссендовского перед бегством в Сибирь.

Судебный процесс над Лютославскими должен был состояться в Москве в начале осени 1918 г. По непонятным до сего времени причинам ВЧК передала все материалы дела в Ревтрибунал, где расследование взяла в свои руки заведующая следственной частью Е. Розмирович. В собственноручно написанной биографии она не указывает на получение какого-либо образования кроме женской гимназии. Впрочем, в первые годы советской власти для занятия должности в судебных органах, таких как трибуналы, не требовалась юридическая подготовка. Однако отсутствие такой квалификации напрямую влияло на качество расследований. Вот и в случае с братьями Лютославскими мы видим поверхностность в доказывании деяний, ими совершенных. Защищавший братьев в ходе трибунальского следствия адвокат С. Кобяков в воспоминаниях подробно описывает, используя, конечно же, лишь свою аргументацию, успешное опровержение участия подсудимых в распространении фальшивок Оссендовского. Это же касается и связей с командованием польского полка. Защитник опроверг наличие каких-либо антиправительственных мотивов у Лютославских в деле формирования данной воинской части и частичном финансировании ее офицеров. Сам факт пополнения личного состава полка вновь прибывавшими в Москву военнослужащими, включая и бывших военнопленных, он объяснил личным одобрением этих действий со стороны наркома по военным делам Л. Троцкого. Вызвать же на заседание трибунала «вождя» Красной армии для дачи пояснений Розмирович не решилась [104]. Так могло дойти и до оправдания подсудимых или, в худшем случае, до приговора к содержанию в концлагере до конца Гражданской войны, как это часто применялось при формулировании окончательного решения трибунала. Однако 5 сентября 1918 г. в связи с покушением на В.И. Ленина был объявлен декрет Совнаркома о «красном терроре», и на его основании в этот же день Лютославские вместе с несколькими царскими министрами были расстреляны [105].