Выбор и перемены (ЛП) - Беланджер К. Л.. Страница 25

День будет долгим.

***

Долгой получилась неделя.

Посещение похорон в конце этой недели только сделало всё намного хуже. Было тяжело смотреть на жену Шона, на его дочерей, родителей, друзей. Все эти люди скорбели по мужчине, жизнь которого закончилась слишком рано.

Отчего было тяжелее, казалось, не было никакого ясного объяснения тому, почему это произошло. Да, у мужчины был лишний вес, но не столько, как у некоторых других парней. Он не курил, не пил и не принимал других увеселительных химикатов. В его семье даже не было истории болезней сердца. Не было никаких тревожных признаков. Не было ничего.

Ничего, кроме ранней смерти, покрытого цветами гроба и кучи скорбящих, собравшихся под дождём.

Их определённо было много, это уж точно, включая бригаду. Все до единого. Включая Мака. К счастью, казалось, он преодолел худшую свою злость, но между ними был холод, который добавил дню боли. В добавок ко всему, его старик тоже был там. Это имело смысл. Как владелец компании и тот, кто нанял Шона, когда ему было двадцать, старик знал его лучше, чем кто-либо из бригады.

Он определённо знал его дольше.

Было тяжелее видеть отца таким расстроенным, чем Бо мог подумать, даже если старик досаждал ему всю неделю. К счастью, инспекторы ФАОТЗ закончили свою работу и, изучив результаты вскрытия, сделали официальное заключение, что компания «Строительство Сэнфорда и Сыновей» не имеет никакой причастности к смерти Шона О’Мэлли.

Но это не значило, что Бо не чувствовал себя виноватым. Мужчина умер у него на глазах, и каждый раз, когда он думал о красных глазах его вдовы, это было как ножом по сердцу.

И с той первой ночи он совсем не мог увидеться с Эриком.

И они не могли особо поговорить по телефону. В бригаде не хватало одного человека, так что Бо пришлось взять на себя часть строительства, чтобы не отставать от графика, что было бы отлично, если бы ему не пришлось каждую ночь сидеть в кабинете, навёрстывая бумажную работу, которая копилась за день.

Напряжение начинало на нём сказываться.

Так как этого от него ожидали — как только похороны, погребение и поминки в доме О’Мэлли закончилось — Бо пошёл с остальной бригадой в «Блю Шэмрок», выпить по стакану. Или по два. Или по три. Это был их способ попрощаться с одним из своих. Не прийти было бы непростительным грехом.

И всё же, это было последнее место, где Бо хотел быть.

Он уже слышал все истории и обсудил все подробности и просто хотел пойти куда-нибудь, где тихо и мирно, где ему не придётся говорить, думать или делать, где он мог просто быть. Так что, как только смог, он оплатил свой счёт, оставил стодолларовую купюру на баре, чтобы оплатить напитки в память о Шоне, и ушёл.

Так как Бо выпил пару банок пива, он знал, что вряд ли следует садиться за руль, но внутри него что-то зарождалось, отчаянная нужда, которая пыталась из него вырваться. Так что, хоть было поздно, Бо сел в грузовик и поехал к Эрику.

Он припарковался на улице и побежал под дождём в здание, затем поднялся по лестнице, добрался до двери Эрика и постучал.

Через несколько мгновений раздался тяжёлый и глубокий голос Эрика.

— Кто там?

— Это я. Бо.

Бо показалось странным, что вместо того, чтобы просто открыть дверь, Эрик оставил цепочку и выглянул, убеждаясь, что это он, прежде чем закрыть дверь и снять цепочку. Затем он открыл дверь со словами:

— Привет! Что ты здесь делаешь? Я думал, ты со своей бригадой.

— Я был с ними, — очевидно, Эрик либо был в кровати, либо собирался ложиться, потому что на нём были только футболка и боксеры. — Прости. Уже поздно. Я лучше пойду.

— Не говори глупости. Проходи, — когда Бо не сдвинулся с места, Эрик потянулся и затащил его в квартиру, прежде чем закрыть за ним дверь. — Я не ожидал увидеть тебя как минимум до завтрашнего вечера.

— Я знаю. Я должен был подождать. Или хотя бы позвонить.

— Не переживай об этом.

Теперь, когда зашёл в квартиру, Бо не совсем знал, что делать. Так что он стоял на месте, капая на пол воду, пока Эрик не помог ему снять пальто и не раскинул вещь на стуле, чтобы высушить.

— Хорошо выглядишь, — сказал он, и Бо опустил взгляд на свою одежду.

Он давно снял свой пиджак и галстук, в которых был на похоронах, но оставался в рубашке и брюках.

— Но волосы у тебя намокли.

— Там дождь, — сказал Бо.

Он знал, что это глупо, но это лучшее, что он смог придумать, потому что бы ни притянуло его сюда, оно становилось сильнее. Животное находилось в клетке слишком долго, борясь за свободу.

— Ну, давай я хотя бы принесу тебе полотенце, чтобы ты мог немного высушиться, — Эрик оставил Бо стоять посреди комнаты. — Хочешь чего-нибудь согревающего? Чашку кофе, горячий шоколад или ещё что-нибудь?

— Нет, спасибо, — сказал Бо, всё ещё борясь с нуждой внутри себя.

Он боролся упорно, но проигрывал, и когда Эрик вернулся, Бо забрал полотенце у него из рук, отбросил в сторону и, взяв в руки лицо Эрика, притянул его для яростного поцелуя.

Наконец, появился жар, согревающий его сердце, которое всю неделю казалось холодным и мёртвым. Ослабла боль, которая прожигала в нём дыру.

Животное внутри трясло прутья клетки, требуя освобождения.

С последней оставшейся каплей контроля, Бо разорвал поцелуй.

— Если ты хочешь, чтобы я ушёл, так и скажи. Сейчас.

Эрик долгое мгновение изучал взглядом его глаза. Затем улыбнулся.

— Тебе не нужно уходить. Можешь остаться здесь. Со мной.

— Я не хочу сегодня просто спать с тобой рядом, — сказал Бо, желая быть уверенным, что Эрик понял. — Я хочу быть с тобой. Мне это нужно. Нужно снова почувствовать себя живым.

— Я знаю.

На этот раз уже Бо смотрел Эрику в глаза, но нашёл там только принятие.

— Всё хорошо, Бо, правда, — Эрик встал на носочки, чтобы его губы едва касались губ Бо, и прошептал: — Я тоже хочу быть с тобой.

На этот раз, когда они поцеловались, Бо пришёл в восторг, когда Эрик не только принял требование поцелуя, но и ответил на него — жар за жар, укус за укус. Кода Бо воспользовался языком, чтобы потребовать пропуска, Эрик открылся ему и позволил ему упиваться так, как он этого хотел. Этого было недостаточно. Бо нужно было больше. Ему нужно было чувствовать под пальцами плоть, так что он просунул руки под футболку Эрика, задирая её по пути.

В ответ Эрик поднял руки над головой и позволил Бо стянуть майку полностью. Затем Эрик быстро опустил руки и начал вытягивать заправленную в брюки рубашку Бо. Вытащив её, он начал расстёгивать пуговицы, но вместо того, чтобы помочь ему, Бо расстегнул пуговицы на своих манжетах, скидывая мокрые туфли.

Хоть они оба теряли равновесие, каким-то образом им удалось снять с Бо рубашку и майку под ней, после чего оказались прижаты кожей к коже. Но даже пока они целовались и щупали друг друга, Бо не мог насытиться ощущением кожи Эрика под своими грубыми от работы руками. Его кожа не была мягкой, как у девушки, но была гладкой и ровной, резко контрастируя с лёгкой грубостью его щёк. Наслаждаясь этой новизной, Бо опустился поцелуями по шее Эрика, испытывая восторг от грубого ощущения и солёного привкуса. Наконец добравшись до места, где шея Эрика переходила в плечо, Бо застонал и, не думая, впился губами в жилу на этом месте, вызывая стон у Эрика.

Эрик наклонил голову, чтобы предоставить Бо доступ получше, в то время как начал расстёгивать ремень Бо. Сделав это, он потянул вниз молнию на его брюках и скользнул руками за спину Бо и вниз, проводя ладонями по заднице Бо. Когда штаны упали на пол, Бо откинул их и просунул одну ногу между ног Эрика. В ответ Эрик снова приподнялся на носочках, чтобы их члены тёрлись друг о друга через пропитанную потом ткань их шорт.

Ощущение тела Эрика, прижатого к его собственному, сводило Бо с ума. Эрик переместил руки вперёд и начал водить ими по огромной эрекции, натягивающей тонкую ткань шорт Бо. Бо не мог этого выносить и, не останавливаясь подумать, наклонился, подхватил рукой ноги Эрика и понёс его по маленькой комнате, кидая на кровать, а затем падая на него сверху.