Терновая ведьма. Исгерд - Спащенко Евгения. Страница 17
— Потому ведешь беседы с деревьями?
Принцесса уже раскрыла рот, чтобы выпалить достойный ответ, но тут вмешался подоспевший издалека Лютинг.
— Изольда, что у вас стряслось?
Он пустился сюда, как только услышал крик, но ветра обогнать не сумел.
— Твоя жена помешалась, — пожал плечами верховный.
— Неправда. — Принцесса вздернула подбородок. — В голову мне пришла чудесная идея, а Хёльм, вместо того чтобы внять ей, упирается.
Говорила она четко, размеренно. Таальвену хватило одного беглого взгляда, чтобы убедиться: с разумом девушки все в порядке.
— Какая идея?
— Хочу, чтобы Хёльмвинд полетал кругами…
— Еще чего! — спесиво фыркнул северный владыка. — Я тебе не Зефир — мельницы вертеть.
Пришлось терновой колдунье призвать на помощь все самообладание, чтобы не дернуть его за рукав.
— Ты не понимаешь, без ветра здешние края словно в беспамятстве — спят и грезят о том, чтобы кто-нибудь разрушил чары древнего сна. Нужно их растормошить, всколыхнуть как следует… Из нас троих лишь ты способен на такое.
Верховный воззрился на девушку сверху вниз. В голубых глазах ясно читалось заветное «пожалуйста», и ветряное сердце дрогнуло. Не откажешь ведь сладкоголосой упрямице.
— Закружись вихрем, подними ураган, — почуяв победу, просияла принцесса. — Пусть буря накроет эти немые просторы!
Пойманный в плен колдовского голоса, Хёльмвинд сдался: как марево, растворился в воздухе, неспешно поднялся к небесам и описал большой круг над озером.
— Еще, — повелела Изольда, подмечая, как оживает водная гладь.
Ветер взметнулся выше, набирая силу, закружил по спирали. Сосны под его крылом восторженно скрипнули.
— Сильнее! — Принцесса запрокинула голову. Мощь верховного пьянила, будто принадлежала ей самой.
— Как скажешь, — хмыкнул Хёльмвинд с высоты, стрелой сигая к противоположному берегу. Раздался удар по воде, тучи брызг и песка поднялись в воздух. А затем, осыпая головы спутников снежинками, ураган бросился на рощу.
От ледяного порыва Таальвену пришлось спрятаться за скалу, заслонить слезящиеся глаза. Но принцесса только захлопала в ладоши.
— Дуй крепче!
Мгновение, и над озерной поверхностью разразился настоящий шторм: чудовищные волны превратили ее в кипящий котел, острые льдинки, звеня, проливались колючим дождем. Хёльмвинд вился и буйствовал, не принося, впрочем, никакого вреда природе. Сторонился он и Изольды, оберегая ее, насколько мог, от натиска стихии.
Деревья под неспокойным прикосновением верховного встрепенулись, словно живые, заскрипели, заголосили. И было в этом привычном звуке нечто таинственное, будто сосны, молчавшие тысячи лет, хором запели забытую песню.
— Лети, лети, Северный ветер, пускай этот мир вздохнет наконец и скинет оковы проклятого сна!
Лютинг завороженно глядел, как пенятся брызги у ног принцессы. Ладони ее были воздеты к небесам, непокорные кудри швыряло из стороны в сторону, колючки на коже змеились. Казалось, Изольда едва удерживает равновесие на скользкой скале, — еще секунда, и неистовый порыв столкнет ее в яростную пучину.
Но стан ее оставался ровным, будто невидимые цепи сковали колдунью. Губы ее шевелились — даже сквозь шум волн принц слышал дивную песню.
Как бисер, певунья нанизывала слова на нить сложной мелодии, звук за звуком возрождая ее из небытия. Она пела о прошлом Тьер-на-Вьёр, и, постигнув суть древних куплетов, можно было узнать, откуда взялись волшебные зеркала.
Строки в голове принцессы внезапно оборвались, мелодия смолкла, так и не пойманная до конца.
— Прошу, покружи быстрее, — взмолилась Изольда, ища глазами бесплотного Хёльмвинда.
Она обязана завершить начатое, иначе тоска навсегда поселится в сердце. Но грянувший с небес голос вернул колдунью к реальности.
— Если позволю буре разгуляться, ты замерзнешь насмерть, но до того ураган сметет тебя в озеро.
Лишь сейчас принцесса заметила, как страшно окоченела. Лица она почти не чувствовала, губы горели, зато платье и плащ совсем высохли.
Поймав напоследок лишенный формы, но послушный ее желаниям вихрь, Изольда вздохнула и опустила затекшие руки.
— Драконья песня…
Нахлынувшая печаль понемногу отпускала, оставляя взамен непосильную усталость.
«Она едва стоит на ногах». — Таальвен предупредительно подскочил к камню, и замерзшая колдунья соскользнула в кольцо его рук.
— Теперь здешние берега вновь обрели душу… Вы ведь слышали, о чем шла речь в куплетах?
Принц кивнул, придерживая Изольду. Чужеземный напев опустошил ее, словно превратив в полый сосуд.
— Кажется, ты и правда пробудила какие-то силы, — согласился Хёльмвинд, приземляясь рядом.
Легкий северный ветерок продолжал парить над верхушками леса.
— Это древнее тьер-на-вьёрское сказание, — прошептала Изольда, с трудом ворочая языком. — …Умолкла хвостов тетива… Только песня… драконья… осталась…
Лютинг вновь подхватил ее, ощущая, что принцессе не хватит мочи и для десятка шагов.
— Нужно развести костер.
— Зачем? — удивился верховный.
— Чтобы ее согреть…
Царственный лик ветра аж перекосило: ему ходить за дровами? До какой поры эти двое собираются им помыкать, словно безродным вихрем?
К чести Лютинга, снаряжать Хёльмвинда в помощники он не стал. Оставил на попечение верховного измотанную колдунью и самостоятельно отправился за хворостом.
«Значит, любовных чар больше нет? — гадал ветер, наблюдая, как бьется темная жилка на девичьем запястье. — Отчего же тогда я не смею оторвать от тебя взгляда?»
Но Изольда не слышала немого вопроса. Полусонная, она покачивалась на волнах драконьей песни, пытаясь выхватить из полутьмы времен ускользающие куплеты. Вот бы призвать на помощь все на свете ураганы, чтобы завершить напев, докопаться до истины, но их здесь не слышали сотни сотен лет.
Густой смоляной аромат лужицами растекся в вечернем воздухе, укрыл в ласковых объятиях троих пришельцев, разбивших лагерь на озерном берегу. Сосновые поленья горели, уютно потрескивая, вздымая в синюю вышину снопы драгоценных искр. Из сухих иголок, собранных Лютингом, вышла великолепная мягкая лежанка.
«Не хуже перин в королевских опочивальнях, — улыбнулась Изольда. — Может, в суровых приморских землях все матрасы набивают хвоей?»
После дневного пения ей стало гораздо лучше — ноги не подкашивались, как чужие, сон улетучился. Она пригрелась у костра настолько, что развязала тесемку на плаще и вручила его Таальвену.
— Продрогнешь, — заспорил принц.
И девушке пришлось самой набросить гладкую ткань на его плечи.
— Ты околеешь скорее. Нужно раздобыть мужскую одежду до того, как отправимся в путь.
— Вам не обязательно лететь со мной, — вмешался Хёльмвинд. — Ты стремилась только попасть в Тьер-на-Вьёр, Изольда…