Перекрёсток вселенных (СИ) - Пламенная Таня. Страница 15

— Действительно, день рождения, — согласился капитан, ловя пальцами и отправляя в рот вишнёвое желе, — сначала подкрепиться, потом за работу…

Покончив с «пирогом» капитан зевнул и закрыл глаза, задремав, прямо возле пищеблока. Никитина решила воспользоваться шансом и прибить ожившего мертвеца железным инструментом.

Но мирное дыхание капитана не вызывало тревоги. Никитина провела рукой по холодному инструменту. Нет, лучше принять успокоительное. Она слишком напряжена. Но главное, она прекрасно понимает, что не сможет причинить ему боль!

Через четыре часа мужчина проснулся. Он потянулся, огляделся и улыбнулся, показав белый ряд зубов.

— Слава, — обратилась Никитина к капитану, с нетерпением ожидавшая его пробуждения, — я должна вам кое что рассказать. Знаю, вам будет неприятно. Возможно, вы думаете, что всё ещё продолжаете свой путь на экзопланету. А меня приняли за кого-то из вашей команды. По крайней мере, именно этим я объясняю ваше спокойствие и безразличие… но это не так!

Зимородков с любопытством посмотрел на Тану.

— Так вот… это не так, — сказала Никитина, — дело в том, что вы должны принять действительность, какой бы ужасной она вам не показалась! Вы пролежали шестьсот лет подо льдом! Вы умерли! А я вас нашла и притащила в ракету. Я капитан полита «Энергия». Тана Никитина. Я последовала за вами на экзопланету спустя шестьсот лет. Все остальные члены экспедиции погибли.

— Да? — удивился Зимородков.

— Да, — строго констатировала Никитина, — и мне понадобиться ваша помощь.

Никитина недоверчиво посмотрела на Зимородкова. Его глаза были ясными, взгляд приобрёл человечность. И всё же, казалось, его совсем не интересует то, что она пытается втолковать ему.

— Вы меня понимаете? — спросила Никитина, — вы понимаете, о чём я говорю?

— Конечно, понимаем, — ответил капитан, — пока мы внедрялись в ледяное тело, мы думали… а сможем ли им управлять, передвигаться, пользоваться органами. Совсем непросто было оживить его, а затем восстанавливать утерянные функции. Мы слышали тебя, но не могли мысленно общаться. Мы наблюдали за тобой сквозь полуоткрытое веко, но не могли пошевелиться. И мы не могли остановить процесс преобразования. Мы поняли, что этот процесс безвозвратен для нас. Мы всё ещё заполняем собой ткани, стремительно проникая через клеточные мембраны, разгоняя метаболизм. И, знаешь, у нас возникло острое чувство, что нам чего-то не хватает. Знаешь, чего нам не хватает?

— Пришельцы?! — крикнула во весь голос Никитина, — вы!?

— Фрег, — ответил капитан, — зови нас Фрег.

— Не может быть! — воскликнула Никитина, обхватив голову рукам, с силой сдавливая ладонями виски, так как ей казалось, что её голова сейчас лопнет, — это просто непостижимо! Как же я не подумала про вас! Пришельцы… это вы… вы заставили меня трое суток гореть в аду!? Трое суток я сходила с ума! Я нашла у себя седой волос! Трое суток я думала, что общаюсь с Зимородковым! Вы без спроса забрали его белковое тело!

Никитина жутко разозлилась. Она сжимала кулаки и нервно теребила длинные волосы, окутывающие её тело мягкой волной. Но вдруг приступ гнева сменился приступом восторга.

— Ну расскажите, что вы видите в его мыслях!? Почему он потерпел крушение? Что случилось с экипажем? — стала умолять Тана, глаза её разгорелись интересом, — Раз уж вы в нём, мы должны раздобыть максимум информации! Вы ведь завладели кладезем знаний! Зимородков гений! И у меня столько вопросов к нему! О, как бы я хотела подискутировать с ним на тему гравитационных волн. Он стал бы мне хорошим товарищем.

— К сожалению, — ответил капитан, — его память нам не доступна.

Никитина моргнула, затем скрестила руки на груди. С нескрываемой досадой оглядела капитана.

— И зачем тогда…

— Нам удивительно то, — спокойно продолжил капитан, — что мы уже не стремимся наружу, и туда, откуда пришли… мы будто проснулись. Нам кажется, что мы не существовали извне. Будто я всегда был таким.

— Нет, нет, нет! — взмахнула руками Тана, — не может быть, вы должны! Вы просто обязаны прочесть его память. Она мне поможет! Он обязательно бы придумал, как помочь! Он ведь гений! Он… знаете… такой… он изобретатель! Мне нужны его знания, его разум! Эти столетия, пока он… спал, неважно… ничего не значат! Он сейчас как настоящий… совсем как живой.

В ответ капитан только покачал головой. Никитина нахмурилась, потёрла лоб.

— Может быть, если я напомню его биографию, вы сможете раскрыть его разум? — предложила Никитина, — психологи говорят, это помогает! Так делают с людьми, которые внезапно потеряли память! Где ты только не побывал за свою жизнь! Чем только не занимался. Знаешь, твои изобретения после затяжных войн за ресурсы очень нужны были нам. Мы обязательно покорим дальний космос, как ты и хотел! Но мне вот всё думается, что ты отправился в этот путь, потому что не осталось места, где бы ты не побывал! Солнечную систему ты изучил вдоль и поперёк! Помнишь, как ты называл первый полит? Свою крошку. Именем матери. Любава. Да ты ведь родился в космосе между Марсом и Землёй. Твоя мать спасалась от ужасов континентальной войны на Марсе. Скажи, это ведь тяжело осознавать, что тебя так и не увидел отец? Вот и теперь… ты всё летишь, летишь… неведомо куда…

Никитина опустила глаза, полные слёз. Закрыла руками лицо. Капитан спокойно слушал её, не выражая эмоций.

— Ну как? — спросила Никитина, — вспомнил?

Капитан беспечно смотрел на Никитину, пока она нервно грызла ногти. Видно было, его совершенно не тревожат её слова.

— Неужели ничего? — огорчилась Тана.

— Я не могу помнить и переживать то, чего не испытал сам, — ответил капитан.

— Посмотри на эти снимки, — не сдавалась Никитина, — это ты, это твоя жена Маша, это ваши дети! Ну же!?

— Я видел все эти фотографии ещё до внедрения в тело, — ответил капитан, но вдруг он спросил, — ты никогда не находила, что очень похожа на Машу?

— Нет, — она покачала отрицательно головой, затем смягчилась, — тоесть, да, немного. Но у меня другой разрез глаз, немного длиннее. Вот посмотри! Лоб уже и скулы выше… ну да, похожа немного. Но ей повезло родиться раньше на шестьсот лет.

Она замолчала и внимательно оглядела капитана, глаза её округлились.

— Ты веришь в переселение душ? — спросила Никитина замирающим голосом.

— Как это?

— Представь, что ты это он, а я она… и мы любим друг друга! — воскликнула Тана, глаза её были полны ужаса.

— Что такое любовь? — спросил он.

— Любовь? — Никитина запнулась, отвернула голову в сторону, — наш разговор похож на разговор двух сумасшедших! Мне на миг показалось, что мы в чужой ракете и в чужих телах! Мы словно актёры, которые играют чужую роль! Это я виновата и мои фантазии!

Она снова замолчала, подумав о чём-то своём.

— Скажи, — спросила Никитина, — а вы можете, как раньше проходить сквозь стены?

Мужчина закрыл глаза. Видимо, пришельцы заглядывали внутрь тела, изучая возможности.

— Не могу, — ответил он, посмотрев на неё, — оболочка не позволяет. Но я ещё не познал все возможности организма. Боюсь, что если попытаюсь сейчас, то могу потерять над телом контроль навсегда.

— А во сне?

— Не знаю, — ответил капитан, и чуть погодя ответил, — мне кажется, что теперь я больше человек.

— Плохо, — сказала Никитина.

Капитан засмеялся, смех его, как и голос, был низкий и густой, довольно мягкий. Но Никитина даже не улыбнулась в ответ, она хмуро поглядела на него исподлобья.

— Тебе не нравится, что я обрёл форму? Или тебе не нравится сама форма? — спросил мужчина.

— Теперь ты человек. Мой товарищ. Почему мне не радоваться, — как можно безразличней произнесла она, — всё-таки нельзя не принять тот факт, что приятно обрести живого друга. Вот так вдруг, среди пустоты, так неожиданно… ещё и в трудную минуту. Мне необходимо живое участие. За любое живое существо рядом я готова была бы пожертвовать чем угодно! Но я и помыслить не могла в самой невообразимой фантазии, что когда-нибудь увижу вблизи Зимородкова! И теперь он так запросто разговаривает со мной.