Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич. Страница 26

Атмосферу легкого бардака перекрыл донесшийся издалека вопль ужаса. Иные напряглись. Вопль повторился, его поддержал еще один – уже не столько напуганный, сколько возбужденный. Происходило что-то. Эрнест, наблюдавший эскападу Виктора со сдержанным одобрением, обнял свою жертву:

– Сладенькая, иди домой. Мы с тобой обязательно повторим. И продолжим…

Девушка, так и простоявшая все это время с видом глупого счастья на мордочке, послушно кивнула и направилась через дорогу. Светлый дернулся за ней, но застыл, глядя на напарницу. Та рубанула ладонью.

– Идем. Здесь все понятно. Учтите, я все равно подам рапорт.

– Учтем, – хмуро посулилась ведьма, прекратив клоунаду. – Учтем. Эрнест, ты мне нужен.

Вампир пожал плечами и присоединился к дозорным.

Крики доносились от «Биг-Бена», и на подходе к нему, несмотря на глухую ночь, уже собралась небольшая толпа. Ауры людей искрили и потрескивали, сталкиваясь и взаимопроникая друг в друга: страх, возмущение, азарт, сопереживание. Все смотрели вверх.

У самой кровли башни, над циферблатом, застыл человек. На фоне подсвеченной крыши он выглядел темным силуэтом, но его ауру хорошо было видно издалека – такой яркой она была. Не разомкнутой, расчехранной, как у Иного, но практически на грани. В подобном состоянии люди способны на самые отважные поступки. Или самые глупые.

Приблизившись, Виктор потянулся в Сумрак. Ведьма чуть не вцепилась в него, зашипев:

– Никакого вмешательства, Светлый! У вас нет права!

– Насчет прав я бы поспорил, – мрачно отшил дозорный. – Но я и не вмешиваюсь. Это воздушная линза.

Ада покосилась на напарника и тоже поколдовала – правда, вместо воздуха она придала форму собственному хрусталику. Мир вокруг расплылся, а потом глаза перефокусировались. Человек на башне стоял, закусив губу. Мужчина, молодой, низенький и полноватый. На круглом лице блеснули очки в толстой оправе, капельки пота на лбу. Да уж, тут и суровая красноярская весна не остудила бы.

– Чего им не хватает? – лицемерно вздохнул Эрнест и облизнулся. – Кормобаза и так скудная: этот пьяница, тот наркоман, третий вообще геймер или хипстер какой-нибудь. Виктор, вы случайно не хипстер?

– Еще одна провокация, и я начну подворачивать. Только не штаны, а шеи, – холодно, веско уронил тот. Вампир закатил глаза: мол, why so serious[4]?

Из толпы выкрикнули: «Прыгай!» С другого края ответили: «Заткнись, придурок!» Началось движение на встречных курсах, антагонисты явно намеревались выяснить, чье кунг-фу сильнее. Публика на время отвлеклась. Впрочем, близко к башне никто предусмотрительно не подходил. Воспользовавшись суматохой, Виктор задел локтем Аду и, когда та опустила взгляд, незаметно развернул ладонь чашечкой вверх. Это могло сработать: воздушная линза замедлила бы падение, приняв самоубийцу на подушку. Тяжело вздохнув, Светлая снова поправила волосы, замаскировав отрицательный кивок. Положения Договора следовало соблюдать. Ordnung muss sein[5].

Она не заметила, в какой момент захотелось моргнуть. Правда, удивиться успела: заклинание должно было обеспечивать идеальное увлажнение склеры и роговицы. Наблюдатель не имел права отвлекаться. А тут словно едкая, зудящая, черная колючка попала под веко. Под оба века.

Возле отчаянно вжавшегося в скат силуэта возник еще один. Этот был не просто темным – он словно поглощал поливающий крышу свет, вычитал из него, делил на ноль. Правда, длилось это ощущение ровно секунду. Снова моргнув, Ада поняла, что видит девочку. Подростка. Невысокую. Одетую глупо, по-летнему, в белом. С прямыми белыми волосами. Тонкими, нитяными губами девочка улыбнулась стоящему рядом, словно старому знакомцу. И махнула рукой.

Мужчина покачнулся, ноги его дернулись – и нелепой куклой он полетел вниз. Толпа охнула, раздалась, несомая отливом страха. Виктор, стиснув зубы, демонстративно развеял линзу, сплюнул и побежал вперед. Темные больше не мешали.

Прыгун, скорчившись, уткнулся лицом в асфальт и орал. Ада облегченно выдохнула:

– Голос есть, жить будет. Чем отделался?

– Перелом. – Пальцы напарника быстро порхали вокруг тела, сканируя ауру. – Удивительный везунчик. Сорок два метра, я посчитал. Никому бы не поверил, если б сам не видел.

Сзади раздалось деликатное покашливание. Сине-розовая ведьма была сама тактичность и предупредительность.

– Официально заявляю, что Дневной Дозор не имеет к этому никакого отношения. Я в душе не гребу, че эт за бикса. – Переход от канцелярита к вульгарщине давался Темной с удивительной легкостью. Ада снова посмотрела наверх. Девочка стояла на карнизе, замерев, словно ледяная фигурка.

– Вик, – это обращение товарищ воспринимал даже с удовольствием. – Я пойду пообщаюсь с белой гостьей. Паси вокруг. А вы, – Эрнест с готовностью наклонил голову, – вызовите «Скорую». Позаботьтесь о кормобазе.

Перед входом в здание администрации пришлось войти в Сумрак. Охранники, вместо того чтобы вызвать полицию, высыпали наружу и смотрели представление. Миновав их, Ада побежала в сторону подъема на башню.

Туман развеивался. Поднимался ветер, наверху это чувствовалось особенно. Фигурка на краю башни торчала недвижимо, словно белая статуя, снежные волосы ее тоже не шевелились. Дозорная попыталась посмотреть через Сумрак – и тут же вскрикнула, скривилась, прикрыла глаза ладонями. Колючка под веки – опять. И опять.

Раздался легкий, почти невесомый стук. Подняв взгляд, Ада снова увидела девочку. Та стояла прямо перед ней, тощая, белая, неестественно выпрямившаяся, словно будучи вздернутой за макушку. А потом одним щелчком наклонила голову набок. «Так насекомые двигаются, не люди», – отстраненно подумала Светлая. И наконец посмотрела гостье в глаза.

Истаяла еще секунда.

А потом произошло то, чего Ада ждала с самого начала, – беловолосая побежала. Совершенно по-девичьи, размахивая руками, вскидывая палочки-голени в стороны. Разве только ужасно быстро.

Но не быстрее боевого мага под Ходом.

Набрать скорость несложно. Вот маневрировать, сражаясь с инерцией и силой трения, – уже гораздо веселее. Правда, Иному в этом смысле помогает Сила Сумрака: можно делать короткие, быстрые погружения, в которых время замедляется; да здравствует первый слой. Цена за эту возможность – усталость и падение уровня сахара в крови. Если цель не оправдывает средства, тем хуже для средств.

Первая крыша закончилась как-то вдруг. Беглянка перемахнула на балкон построенного встык бизнес-центра, сжалась в пружину – и отрикошетила на темно-бордовые скаты соседнего здания. Мысленно дозорная присвистнула: прыжок был что надо. Она оценила расстояние, угол, ветер, положение зодиакальных созвездий – а потом, просто надбавив скорости, срезала угол мощным толчком. Секунда полета, сердце замерло в высшей точке… Наконец под пятками грохнуло и болезненно отдалось в суставы. Погоня продолжилась.

Дальше пошло как-то само собой. Они с энтузиазмом проскакали по крыше Департамента имущества и земельных отношений – Ада еще мимоходом подумала, что бо́льшего издевательства над самим принципом частной собственности и придумать нельзя. Потом белая девочка, обернувшись на магичку, топнула – и все такой же неестественно прямой тростинкой перелетела на крышу «Айсберга». «Поздновато за покупками», – пошутил внутренний голос. Светлой пришлось проделать то же самое, только предварительно разогнавшись и добавив ускорения телекинезом.

С удобной, почти плоской крыши торгового комплекса охота переместилась на скаты уютного, выкрашенного в желтый колер домика с классицистическими белыми колоннами на фронтоне. Домик заворачивал на улицу Сурикова, и за ним мрачным контрастом шло грубое, серое здание бюро Медсоцэкспертизы. Беглянка и здесь шутя преодолела разницу в пару этажей, махнув вверх безо всякого напряжения. Ада подумывала перейти на отборную инвективную лексику времен становления хохдойча, но сдержалась. Прыгнула вместо этого следом, чуть не разбив набойки.

Здесь уже пошел бег с препятствиями. Сумрачный енисейский гений архитектора зачем-то спроектировал крышу разновысокой, с выпирающими ребрами несущих стен. Их приходилось то проходить насквозь в Сумраке, то огибать, петляя не хуже лисы за зайцем. Вместо ругательств дозорная решила вспомнить детство. «Раз-два-три-четыре-пять… – свирепо считала она, перепрыгивая очередной выступ. – …Eine alte Frau kocht Rüben[6]… Ну погоди, поймаю, будет тебе Rüben!»