Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич. Страница 44

Принимать комплименты было приятно и лестно, но магичка не дала себе увлечься процессом. Вместо этого она пощелкала пальцами, акцентируя внимание.

– Давай еще раз повторим и вспомним. Значит, парень в черном и с ножами. Это Обвальщик по имени Олег. Дальше…

– Дальше белая девочка Эльза, – подхватил Вик, выпустив клыки и азартно зарычав. – Сестра, что характерно, предыдущего нашего резника. Кандидат на роль Птицы… Хотя сомнительно мне.

Он сделал пару шагов вправо-влево, похлопал себя ладонями по бедрам и продолжил:

– Ушастый кофеман – никаких версий. Хотя с чего-то по памяти бродит смутное чуйство, будто я его недавно где-то… – выдвинув нижнюю челюсть далеко вперед и пощелкав ногтем по клыку, перевертыш задумался, а потом махнул рукой. – Ладно, в свое время прояснится. Вот участие вампира-апостола в истории Никлауса мне кажется интересным. Помнишь?

– Помню, – медленно кивнула напарница, – «Великая тень». «Бывший Купе-Диеб…» – Она осеклась. – «Друг погиб на кресте…» – Глаза расширились. – Так получается…

– Оно и получается, – чмокнул губами Вик, потерев большой палец об указательный характерным жестом. – Хотел бы я с ним пообщаться. Нет, не подумай – без руко-, лапо- и клыкоприкладства. Столько вопросов можно было бы задать...

– Вопросы сейчас наше все. – Ада насупилась. Она продолжала приглядывать за Никлаусом – правда, стараясь, чтобы Прага за окном не попадала в фокус зрения. – Целый батальон вопросов. И ни одной баллисты с ответами.

«Баллиста с ответами» втянул клыки, распахнул объятия и надвинулся на девушку. Та благодарно ткнулась носом куда-то в область развитых грудных мышц и даже засопела для уюта. Дозорный нежно облапил подругу.

– Не хочу нарушать нашу идиллию, – осторожно проговорил он одними губами, – но что за история у тебя с Прагой?

– Так заметно? – Губы магички скривились. – Хреновый из меня инквизитор. Палюсь, как ты говоришь.

– Когда это я палился? – улыбнулся Вик. – И с темы не съезжай. Хотя если настолько жжет…

– Именно что жжет. – Взгляд собеседницы, вынырнувший из-за мужского бицепса, теперь устремленно бурил пейзаж с речкой и домиками, словно пытаясь в нем отыскать нечто давно и благополучно утраченное. – Я чуть не сгорела там… тут… – Она тоже улыбнулась, запутавшись в топологии. – Представляешь, почти современный теракт. Работала на императора, вела слежку, и кто-то взорвал часть трибун на рыцарском турнире. Алхимики-энтузиасты… Ладно, – махнула она рукой и, уперевшись ею же в ребра напарника, чуть отодвинулась. – Давай дальше считать. Кто у нас по списку?

– Баба, – со всей прямотой рубанул перевертыш, а на поднятые брови магички расплылся в еще более наглой ухмылке. – Во, встряхнулась. Помогло. Хорошо, не баба, девушка. Худенькая такая, невесомая почти, брюнетка с глазищами…

С каждым словом лицо Вика вытягивалось, а речь становилась все бессвязнее. Во взгляде опять заплескало знакомой пеленой. Он тяжко, мелкими рывками поднял руку, вытянул палец и прохрипел:

– Юлия.

Мир не вздрогнул. Ткань пространства не разверзлась, не отворился с характерным звуком портал. Просто на долю секунды Ада испытала легкую, легчайшую тошноту. Подобно той, что случается при падении – когда до земли еще далеко, а обратно уже никак. Магичка рефлекторно сглотнула…

А потом уставилась на старую знакомую. На бывшую жертву вампира Эрнеста.

– Здравствуйте, – пробормотала та. – Ой, а я вас помню.

Никлаус, перестав поглощать вид за окном и оборотившись к гостям, издал какой-то сложно определимый звук. В его мимике смешивался такой коктейль эмоций, что поодиночке не стоило и ловить. Он сделал неуверенный шаг вперед, задрожал, заколебался. Вик, придя в себя, по-звериному прыгнул через всю комнату, ухватил старика под локти и чуть ли не уложил в кресло.

– Девушка, – лепетал епископ. – Вы же… Вы же видите ее, да? Мне не мерещится?

– Девушка, девушка, – отечески рокотал перевертыш, поправляя на хозяине плащ и далматику. – Вот, водички хлебните. Гости у вас сегодня. Много. Оптом. Прям хоть замок на дверь вешай, да?

Пожилой чудотворец послушно пил и выразительно молчал в сторону «гостей». Ада, считав расклад, взяла допрос в свои руки.

– И вам всяческого здоровья, Юлия, – сделала она упор на имени. Брюнетка прекратила озираться по сторонам, уделяя особое внимание колоссальной Венере, и сверкнула глазищами. – Как ваш… – Магичка поправилась. – Как ваша болезнь?

– Болезнь? – удивилась Юлия. Потом сощурилась, разомкнула губы, сморщила изящный, тонкий носик. – Ах, рак! Боже, как же давно… – почти простонала она. И тотчас спохватилась, всплеснув руками: – Срочно! Какая дата?

Подняв смартфон напарника, удачно оставшийся в руке, Ада молча ткнула ногтем в экран. Собеседница отшатнулась и побелела – схлынула, стала одного цвета со стеной на фоне.

– Боже… – повторное обращение к высшей силе звучало еще тише, еще слабее. – Всего день. Один день. И снова вы. Так не может быть. Не бывает. Неужели… – Она дернулась, заметалась. Только теперь дозорная обратила внимание на необычный наряд гостьи.

А там было, на что взглянуть.

Облегающий комбинезон, казалось, поглощал все падающие на его поверхность фотоны. Несмотря на почти полное отсутствие игры светотени, формы – и формы, прошу заметить, изящнейшие! – он подчеркивал, а не скрадывал. Кроме того, поверх комбинезона на девушке была годно пригнанная портупея, буквально усеянная карманчиками, разъемами и креплениями – не пустыми, ясное дело. Часть непонятных устройств, населявших это гнездовье, тихонько мерцали – преимущественно жемчужным или нежно-синим. Смотрелось как минимум футуристично.

– Мы должны успеть! – вдруг резко замерла Юлия и ухватила Аду за руки. Чего той стоило не провести контрприем и не уложить хрупкую брюнетку лицом в половицы – знал бы, наверное, лишь боец спецназа в поле. Но подобные посетители в жилище Никлауса пока забегать не начали. И это, в общем, было хорошо.

– Успеть – что? – раздельно уточнила магичка, чуть меняя хват и фиксируя барышню за локти. Со стороны кресла поднялся сидевший сбоку на корточках и державший Никлауса за руку Вик. Сам старик тоже подался вперед и прислушался. А гостья крепко зажмурилась, сгорбилась, тяжело втянула воздух и прошипела-просвистела куда-то вниз:

– Ошибку. Предотвратить ошибку.

* * *

Истерик и панических атак на своем веку – oh, theirony! – Аде довелось повидать в объеме. На случаи подобных эксцессов у нее был даже заготовлен и отработан целый арсенал спецсредств и методов. В список входили как нюхательные соли и легкие терапевтические пощечины, так и прочувствованные тирады в духе майора Пэйна (от фильма графиня фон Рихтхофен пришла в полный восторг). Впрочем, были там и крепкие, дружеские объятия, и заботливые поглаживания по плечам, и даже вышитый платочек с кружевной оторочкой – сменившийся пачкой бумажных салфеток за неактуальностью.

Вот только ни паникой, ни истерикой состояние гостьи объяснить было нельзя.

Снова вспомнилась Прага. Как кричали, плакали, стонали люди, лежавшие на земле. Как опаленная взрывом женщина, зажав пустой рукав, шла, оставляя за собой кровавый след. Шла – и смотрела прямо перед собой, зная в точности, что и как с ней теперь будет. Этот взгляд порой снился, заставляя прорывать вязкий кокон подсознания, судорожно глотая реальность и смахивая с лица сон вместе с мороком.

Теперь Ада опять наблюдала его вживую.

От навалившихся, словно раненая лошадь, воспоминаний хватка ее ослабла. Юлия, уловив это движение пальцев, отпрянула невесомым ветерком, вздернула веера ресниц и произнесла уже гораздо увереннее:

– Вы все должны пойти со мной.

Опомнившись, магичка подобралась, снова досадуя на вылетевшие из головы стандартные протоколы взаимодействия. Правда, взгляд через Сумрак, скорее, обескуражил, чем прояснил ситуацию. В медленной полумгле первого слоя на месте субтильной брюнетки бился какой-то клубок перепутанных нитей. Больше всего это зрелище напоминало линии вероятности, скомканные досужим шутником в примерной форме человеческого тела. Почувствовав, что от внимательного изучения картины ее мутит, дозорная быстро скользнула взглядом в сторону. И задала вопрос: