Волчьи дети Амэ и Юки - Хосода Мамору. Страница 2

Спрятавшись за колонной, Хана наблюдала это маленькое происшествие от начала до конца, и ей отчего-то стало очень радостно на душе. Словно она сама оказалась на месте упавшего заплаканного ребёнка и это ей помогли подняться.

— Извините, остановитесь, пожалуйста, — собравшись с духом, обратилась она к нему у главных ворот. — Студент вы или нет, но… — она торопливо залезла к себе в сумку и достала учебник. — Мне кажется, без этого понять лекцию будет тяжеловато. Поэтому, если вы не против… может, вместе почитаем?

В это предложение она вложила всю свою душу.

После занятий Хана пошла на подработку в химчистку возле станции, где, как обычно, трудилась до самого вечера. Потом зашла в работающий допоздна супермаркет и вернулась в квартиру, расположенную в старом доме возле автомагистрали. Она поменяла воду в чашке, стоящей у фотографии отца, приготовила простой ужин на тесной кухне и поела за маленьким столом, не снимая фартука. Затем девушка приняла ванну, переоделась в уютную пижаму, а перед сном почитала взятую в библиотеке книгу.

Её повседневная жизнь ничуть не изменилась. Но всё равно сегодня особенный день: возле ворот они договорились, что встретятся на следующей лекции.

Хана думала о нём на работе, держа в руке чек и ища нужный заказ. Она вспоминала его, выбирая в супермаркете овощи со скидкой. И вставляя ключ в дверной замок. И вешая фартук на спинку стула. И перелистывая страницы…

Хана уже влюбилась.

На следующий день выбор одежды занял у неё больше времени, чем обычно. Остановилась она на голубом платье, которое до этого дня надевала всего один раз.

Он сказал, что придёт после обеда, когда закончит с работой. Однако утром Хана всё-таки обернулась у ворот, стараясь найти его в толпе студентов, идущих на занятия.

Во время утренних лекций она не находила себе места. В оживлённой студенческой столовой поела одна в укромном уголке.

Пришло время послеобеденной пары, но он так и не появился. В кабинет вошёл профессор и после краткого приветствия продолжил рассказывать с того места, на котором остановился в прошлый раз. Хана старалась слушать очень внимательно, но никак не могла сосредоточиться, то и дело посматривая во двор.

Прошла уже половина лекции, когда Хана увидела в окно, как он мчится к учебному корпусу — в той самой футболке с растянутым воротом, в которой она впервые его увидела. Сердце забилось чаще.

Он тихонько вошёл в кабинет и подсел к ней, стараясь не шуметь. Девушка испугалась, что он услышит стук её сердца, поэтому оставила учебник на месте, а сама отодвинулась к другому краю стола. Парень взял книгу в руки и озадаченно посмотрел на неё, словно спрашивая: «Разве ты без неё справишься?». Хана взглядом ответила ему с места: «Справлюсь, пользуйся».

Когда лекция закончилась, она позвала его в университетскую библиотеку.

Как правило, туда пускали только работников университета и студентов, но Хана во что бы то ни стало хотела показать ему это место. Девушка поднесла к турникету удостоверение, и тот пропустил её, издав подтверждающий сигнал. Хана взяла парня за руку и быстро проскочила внутрь. Библиотекарша проводила их недобрым взглядом, но они ретировались прежде, чем та успела хоть что-то сказать.

У парня заблестели глаза при виде современных книжных шкафов и огромного архива. Хану очень обрадовало его восхищение.

Библиотека их университета — одна из крупнейших в городе. И что самое интересное, большая часть литературы выставлена на полках, поэтому даже редкие книги может прочитать любой желающий. Парень погрузился в поиски, затем вытащил какой-то том, быстро раскрыл его и так углубился в чтение, что время для него будто остановилось. Хана, чтобы не мешать ему, пошла изучать окрестные стеллажи. Вернувшись через некоторое время, она обнаружила его всё в той же позе. Это слегка её позабавило. Девушка взяла с ближайшей полки первый попавшийся томик, чтобы сесть почитать рядом с ним.

Выйдя из университета, они пошли по берегу реки. Над ними распростёрлось закатное небо.

— Чем ты любишь заниматься? Что ты любишь есть? Что за люди тебе нравятся?.. — Хана засыпала его вопросами.

Он улыбался и ничего не отвечал, а потом спросил:

— Почему тебя так назвали?

— Ты о том, что моё имя означает «цветок»?

— Да.

— Когда я родилась, в нашем саду цвели космеи. Их не сажали, они выросли сами. При виде цветов отцу и пришла в голову эта мысль. Он хотел воспитать меня ребёнком, с лица которого не сходила бы улыбка, — Хана посмотрела вдаль, вспоминая детство. — Он говорил, что даже в самые тяжёлые, трудные времена я всегда должна улыбаться, пусть и через силу. Что это поможет мне пережить все горести.

— …

— Поэтому я улыбалась во время похорон отца. Родственники решили, что я проявила непочтительность, и сильно злились.

— …

— Может, я и правда была бестактной?

Он посмотрел на Хану и улыбнулся, затем поднял взгляд к небу.

— Вовсе нет.

Хана с облегчением расплылась в улыбке, а затем тоже посмотрела на небо и прошептала:

— Слава богу.

Она впервые рассказала другому человеку о своём отце.

В тот самый год, когда Хана сдавала вступительные экзамены, её отца поразила болезнь. Она была единственной дочерью и не отходила от папы ни на шаг — даже к экзаменам готовилась с ним рядом. Она верила, что если будет стараться и поступит, то отец наверняка поправится. Тот, в свою очередь, подбадривал её с больничной койки. Он скончался, так и не дождавшись вестей о поступлении.

В семье их было двое — папа и Хана, а теперь она осталась совсем одна.

Сочувствующие родственники предложили свою поддержку. Семья дяди звала переехать к ним в свободную комнату, а семья тёти готова была взять на себя часть расходов на обучение. Однако Хана вежливо отклонила оба предложения.

После всех больничных расходов сбережений хватило лишь на оплату поступления и первого семестра. Но, к счастью, ей удалось получить стипендию, и она прикинула, что если подрабатывать, то на жизнь хватать должно.

Собрав пожитки, девушка выехала из арендованного дома, где они жили вместе с отцом, и поселилась в маленькой квартирке у шоссе. С собой она взяла только старый деревянный комод, напольное зеркало и отцовский книжный шкаф. На него Хана и поставила их общую фотографию, снятую в саду, когда она была ещё маленькой. На церемонию начала учебного года девушка пошла в той же траурной одежде, в которой хоронила отца.

Незаметно пролетел год. И она повстречала того парня.

Он обращался с ней очень бережно, слово с крохотным цветком, росшим в диком поле. Всегда провожал её до дома. Когда она приходила после работы к старому кафе у станции, ставшему неизменным местом их свиданий, практически всегда он оказывался уже там и терпеливо ждал, читая книгу.

Они гуляли по вечерним улицам и разговаривали обо всём на свете. Он рассказал, что работает водителем большого грузовика в транспортной фирме, занимающейся переездами. Он часто с нежностью вспоминал дома, в которых бывал, и людей, что там жили.

— Даже в пределах квартала попадаются самые разные дома. Одни побогаче, другие победнее. В некоторых живёт много семей, а в других только одна. В каких-то из них много детей, а в других — старики.

Они стояли посреди парка на площадке, с которой был виден весь город. До самого горизонта тянулись ряды светящихся окон. В центре, между домами, извиваясь, бежала электричка. Наверняка её пассажиры спешили вернуться к своим светящимся окнам. Парень проводил поезд тоскливым взглядом.

— Хорошо, наверное, свой дом иметь. Возвращаешься в него, говоришь, что приехал, снимаешь обувь, моешь руки, садишься за стол… Неплохо сделать свою книжную полку, а когда на ней закончится место — ещё одну. Свой дом — такое место, где можно делать всё что угодно.

Он говорил так, будто только о том и мечтал, чтобы однажды скопить денег и купить пусть и небольшой, но свой домик. Хана почувствовала, как на сердце теплеет от этих слов.