Неожиданность (СИ) - Попов Борис. Страница 28

Слова купца были для меня как бальзам на рану. Такого человека мне надо увидеть обязательно. Цены тут ломить не время.

— Ладно, с тебя будет полтинник, с гостей так же.

Народ недовольно зароптал.

— Мастер, да сегодня же ты сам с нами.

Не оборачиваясь, ответил.

— Вот я и решу.

Слышно было, как зарычал на непокорных Иван.

— Завтра же пойдешь по помойкам рыскать…

Ну, точно унтер Пришибеев! С таким замом горя знать не будешь, всех непокорных построит. Купчина, довольный выигранным торгом, обещал зайти чуть попозже. Ребята продолжили выступать дальше. Я отвел Ярослава в сторонку.

— Ну, ты понял, почему я цену опустил?

— Денег, наверное, нету.

— Их у тебя нету, а мне — хватает. Весь смысл сегодняшнего вечера состоит в общении со старшиной.

— Платит же Дормидонт!

— А Акинфий сделает нам имя лучших из скоморохов. И очень скоро.

— Как это?

— А ты сейчас вставишь его в сегодняшнюю новую песню, дополнишь ее, подчеркнув, как он радеет за своих купцов.

— А он радеет?

Еще как. Я махнул парням, чтобы продолжали, и мы пошли. По ходу купили бересты, чернил и перьев и присели на свободное место. Их было немало, много купцов ушли по Руси за товаром. Поэт писал, я донимал его малонужными советами, правда, пару раз — удачными. Ярослав в жизни еще не ориентировался. Молод, горяч, но нуждается в переломные моменты в некотором руководстве, как было сказано в одном прекрасном фильме. Возились около часа.

Заодно я обдумывал сияющие перспективы. Такой человек, как Акинфий, может и денег в долг дать, и в производство вложиться. Шанс есть. Надо к нему сегодня в доверие втираться, постараться понравиться. Тогда дела и двинутся в нужную сторону. Поэтому и влезал активно в творчество, расцвечивая парадный портрет новыми красками. Маслом кашу не испортишь. Наконец и мне стало нравиться. Лесть отношения не ухудшает. Должно пройти с блеском. Вернулись. Дормидонт уже шумел, требуя немедленного выхода. Иван бойко отбивался. Что ж, все идет так, как надо.

Пошли в дом купца. По пути я спрашивал у заказчика, организовал ли он нам отдельный стол, не будет ли разницы в кушаньях между скоморохами и гостями. Ответы были достойными.

— Куда ты старшину посадишь?

— Во главе стола, рядом с собой.

— А что любит Акинфий? Поесть или выпить?

— Я с ним ни разу вместе не ел.

— Любимое занятие у него есть?

— Ты не поверишь: в шахматы играть любит. Хлебом не корми, а позови этим заняться. А мы все не горазды. Меня уж учил один заезжий купец целый месяц, бесполезно. Попытался с самим Акинфием поиграть, он даже меня поучил с неделю. Выругал и прогнал за бестолковость. Но я хоть пытался. Поэтому, может быть, сегодня ко мне и идет.

— А может не прийти?

— Может, если помрет. Больной он обычно приходит.

В шахматы поиграть я тоже в свое время любил. В кружки не ходил, в соревнованиях не участвовал. Учил меня дядя, брат отца. Вот у него был первый разряд. Последние годы я не играл. Но оставшихся навыков должно хватить даже против мастера спорта. Обыграют, конечно, но не сразу. Пока держусь и волыню, можно попытаться о делах своих скромных перетолковать.

Мы пришли первыми. Стол для нас был уже готов. Присели, перекусили. А то потом бегать между песнями будет хлопотно и неудобно — надо договариваться об очередности, потом за этим следить и так далее. Лишняя возня. Между делом спросил зама:

— Иван, ты считать умеешь?

— Умею, и не ошибусь.

— Получай сегодня с купцов деньги. А то я, может быть, буду занят.

Он кивнул. Немногословен. Это тоже плюс. Мне этот вшивенький вечерок нужен только чтобы проверить идею с купеческой песней, и попытаться завязать дружественные отношения с нужным человеком. Больших денег сегодня не заработаешь, считанные рубль — два. Если ничего не выйдет, ближайшие дни просто не приду. Буду зализывать раны и учиться у ведуна. С кирпичом возня пока беспросветна. Народ не хочет в этом участвовать, денег нет. Трест, который лопнул. Подошел уже веселый купчина.

— Чего-нибудь еще нужно?

— Водки на всех, пива и холодный взвар запить.

А в голове мысль: запить и глаза залить… Второму певцу, по имени Павел, сообщил, что начало поет он. То есть первые шесть песен.

— О Дормидонте текст выучил?

— Мне никто не давал его!

Народ взвыл от такой нерадивости. Поэтому до меня и не пели. Указаний же не было голосить. С ним все ясно: без инициативы, все делает только по приказу сверху. Пожизненный второй номер. Поэтому бродили, дудели и стучали молча, зарабатывая медный грош. А есть ли тут хоть один первый? Ведь полгода в унынии и меланхолии бродили. Потом пришел я, и вдруг расцвела заря! Майский день, именины сердца наступили! А подумавши, можно прийти к выводу, что сегодняшнее изобилие можно было взять и без меня.

Певец есть, поэт есть. Заминка с музыкой? Ну, что-то тут люди поют? Какие-то песни народ придумал и без вас. Слушатель не избалован. Меняй текст, аранжируй музыку. На край, приходят на рынок другие скоморохи. Заимствуй смело мелодии. Отмазка всегда найдется: да мы эту песню с деда с прадеда поем! А ваши наглые рожи первый раз видим, тоже мне авторы нашлись! Могут побить, но вряд ли. Вас слишком много. И подойдет в начале атаман и с ним один-двое, разобраться. А избежать драки легко: мужественно повернулись и ходу, ходу! Гоняться за вами дураков нет — а вдруг у вас толпа за поворотом с кольями притаилась? Посвищут вслед и к своим, рассказывать.

А вечером в корчме: мы сегодня втроем пятерых погнали! Морды шире плеч, высоченные. А против нас кишка тонка. Страха не ведаем. Медведь нас увидит, на сосну прыжками взлетает. Мужики по пьяни наврать и похвастаться все мастера. А тут реальный подвиг. Народ нашу доблесть видел! А вы переместились подальше и дудите себе вволю. Пришла в голову неожиданная мысль.

— Ребята, а у вас здесь в Новгороде, частушки поют? Кто-нибудь слышал?

Сначала затаились. А вдруг петь заставит и плясать всей толпой вприсядку, он такой. Потом неохотное: ну я слышал… Потом другой, третий. Да все видели и слышали.

— А у них музыка разная?

— Нет, у всех одна и та же.

Оказывается, можно было писать разные текстовки: веселые, похабные, на злобу дня и петь их. А вторые номера бродили и голодали. Молча. Крепились. Вдруг чего споешь, свои же осудят. Молчи, мастера же еще нет.

Ну, ладно. Хватит рассуждений, пора за дело. Объяснил Павлу:

— Начинаю я. Пою первые две песни. Потом ты. Дергаю за рукав, отступаешь. Дальше вечер веду я, ты вступаешь только по моей команде. Всем все ясно?

Загалдели всей толпой.

— Да, да…

— Ладненько.

Принесли пиво и водку. Пить пока не стали, забот полон рот. Подошел опять именинник.

— Всем обеспечены?

— Все отлично. А сколько тебе лет будет?

— Тридцать семь.

Убежал. Начали собираться гости. Пожалуй, первой пойдет «Шотландская застольная» Бетховена. Очень уместно будет: Легко на сердце стало, забот как не бывало… И: бездельник кто с нами не пьет! Заменим Бетси на Машу, и все будет отлично. Отец очень любил эту песню, а я, можно сказать, на ней вырос. В ту пору ее пел известный баритон Ворвулев. Кстати, грог здесь тоже не известен. Заменим. Маша, нам водки стакан! Неплохо для разогрева. Надо будет прогнать сегодня.

— Слушайте, молодцы — это будет первая наша вещь здесь. Я пою, вы подыгрываете.

Сначала они путались и запинались, но к концу наловчились. Получалось хорошо.

— А почему ты раньше ее не пел?

— Негде было. Все по рынку ошивались. А песня застольная, про водку. Написали двое: музыку немец, а стихи — русский дьякон, священник. Ну, типа, как мы с Ярославом. Я мелодию, он слова. У кого к чему талант. А на прошлой гулянке меня не было.

— А мы-то были!

— И никто вам не мешал. Поэт у вас свой, песен я пою кучу, мелодию бери любую, никто не препятствует. Да, думаю, если навалиться кучей, придумаете и музыку.