Неожиданность (СИ) - Попов Борис. Страница 51

После этого упал на свой тюфяк. Вечер еще не наступил, а кряжистая тетка уже сидела. Боярские орлы на караул подошли чуть позже. Я провел с наемницей инструктаж. Она не удивилась. Видимо, ночная поделилась новостями с остальной женской челядью. Ратники негромко переговаривались за дверью. Хорошо, что их двое. Один был бы менее надежен — он может уснуть, уйти провожать меня в туалет, да мало ли что!

Бабам я вообще не верю. Прошляпят, схалатничают не вовремя, уснут. Если бы меня не было, посадил двоих. Так было бы верней. После чего завернулся в легкое одеяло и заснул. Трех утренних часов сна организму явно не доставало.

Так длилось три дня. На второй день ворвалась, снося охрану, обеспокоенная мать боярыни. Сразу же попыталась усадить дочурку, видимо, для более тесных объятий. Я рыкнул и пресек эти забавы в корне.

Потом злому лекарю долго и многословно сообщался малонужный анамнез ребенка и родни: чем болела в детстве, как болели родственники. Интересного было мало. Дитятко якобы болело холерой и мучилось животом, опухало за ушами и лихорадило. Если перевести все эти истории на понятный обычному врачу язык, то делалось ясно, что живот прихватило либо от несвежей воды, либо от похищенных в саду неспелых яблок. Кстати, любой понос или боли в животе опять вызовут панику у мужа. Надо принять профилактические меры — пока все не успокоится, попить кипяченой воды.

Заболеть особо опасной холерой у девчонки шансов не было. На вид ей было годков семнадцать, а холера с массой умерших прошла лет тридцать назад, специально по приезду выяснял. Холерный вибрион в Волхове не водится, это не Ганг. Опухоль за ушами — это эпидемический паротит, в просторечии свинка. Для девочек безопасен. Сопровождающая ее повышенная температура тоже опасений не вызывала.

Болезни родственников были обычными: дядя пил запоями, дедушка упал с лошади… Наследственных или нехороших женских болезней в роду не водилось. Матушка боярыни трещала без устали. С этим пора было кончать. Попытки ее выгнать успехом не увенчались. Вдобавок, пора было кушать.

Велел ратникам позвать хозяина. Тот прилетел, как вихрь. Сказал насчет кипяченой воды или кипяченого взвару. Сообщил, что желателен супчик с небольшим количеством мяса. Попросил поставить еще табуретку для еды. Есть больная будет лежа. Велел убрать мать — девушка устала. Вытолкать говорливую маменьку оказалось нелегко.

Зять узнал много нового и нелестного о своих умственных качествах от тещи. Уладили ситуацию охранники — вывели тетку под белы рученьки. Слышался ее удаляющийся по коридору крик. Из каких она? Оказалась из захудалого боярского рода, отличающегося гнусным нравом.

Боярин убежал за едой для больной, заодно и лекаря голодным не оставят. Принесли дополнительную табуретку, следом доставили кушанья. Сразу поесть мне не удалось.

У ухаживающей коровы выдача еды не задалась — руки тряслись, мимо рта норовила промахнуться, паскудно охая при этом. Отогнав приживалку, начал выдавать недрогнувшей травматологической дланью суп и белый хлеб. На половине девица умаялась, и я этот процесс прекратил.

Сам приступил к истреблению харчей. Поел, завалился отдохнуть. Выслал прислугу отнести посуду. Так и жили три дня. Периодически ночью тетки засыпали. Я подходил и давал пинка, чтобы не орать. Иногда шумела в коридоре мать хозяйки. Внутрь ее не пускали.

На четвертый боярыня оживилась. Бледность исчезла, линии опасения не внушали. То ли гной рассосался, что вряд ли, то ли осумковался. Я ее поднял при боярине. Потом пошли кушать. Ела девушка хорошо. Потом начали рассчитываться. Хозяин спросил, сколько он должен. Я ответил, что, учитывая работу ночью, сотню. Боярин сказал, что знает, как работают ведуны.

— Поводят часок руками и гони пятьдесят рублей. Ночью их из дому не выманишь. А ты трудился три дня и три ночи, неустанно.

Тут же мне была выдана запрошенная сумма и наложено самоцветов: поблескивали яхонты и изумруды, веселили глаз рубины и янтарь. Адамант был всего один. Алмазы на Руси еще не нашли. Сколько же он стоил завозной? Все камушки были уже отгранены ювелиром. Поблагодарили друг друга. Я напомнил о кипячении воды, хотя бы в течение месяца и откланялся.

У Игоря и Любы была тихая паника. Всех успокоил, а Любаше предложил на выбор драгоценные камни. Она загорелась, как все женщины. Долго крутила их в руках, потом остановилась на изумруде и гранате, не в силах между ними выбрать. Люба не понимала, что лучшие друзья девушки — это бриллианты. Велел брать оба.

За обедом просто и не знала, как уважить и чем попотчевать. Ведуна это заинтриговало, и он пожелал узнать причины такой перемены. Мы оба выкатили свои сокровища. Игорь повертел их в руках. На мое предложение что-нибудь взять, выбрал изрядный кусок кварца. Все были довольны, особенно я, сразу отработавший обучение, еду и деньги, получаемые на первых порах ни за что.

Повалявшись после обеда, поехал на базар. Нашел там Екатерину и Фрола рядом. На мой вопрос он ответствовал, что место для лавки выбрано и мы отправились на Торговый рынок. Место мне понравилось. На всякий случай купил дополнительный кошель, пересыпал туда пятьдесят монет и отправился к старшине.

Тот сообщил, что на это место претендуют еще два купца, но взвесив на руке приятно позванивающий кошелек, велел смело гнать всех в три шеи, ссылаясь на него. На этом же торге нашли плотников, бревна, возчиков, и работа закипела. Я выдал Фролу денег на все расчеты. С тем и отбыл.

Дома был пойман человеком от Акинфия, и приглашен прибыть на свадьбу немедленно. Прихватил с собой домру, и мы отправились.

На празднике кипели купцы в большом количестве. От Матвея были только отец и мать. Жених с невестой сидели во главе стола. Встал отец Елены и сообщил собравшимся, что сегодня его дочь выходит замуж за владельца лесопилки.

Все сразу стали глядеть на Матвея с уважением, а кое-кто поглядывал с завистью на купчину: их дочки выходят замуж за нищих приказчиков и считается большой удачей выдать за богатого человека. А после объявления Акинфия, что он в половинной доле и сбыт весь на нем, уважение возросло — все знали, что старшина в убыточные дела не ввязывается и потому очень богат. Вдобавок он озвучил цену на доски. Она была в два раза меньше, чем на бревна. Сбыт был обеспечен.

Мы поели, и я начал петь.

В паузе ко мне, держась за руки, подошли молодые муж и жена, стали рассказывать о нападении разбойников. Такие злые, говорила Лена, тараща глазенки. Был выходной, и подсобники ушли в город. Елена как раз пришла погостить к мужу. И тут навалились работники с большой дороги. Один крепко держал ее и глупо ржал в предвкушении будущих радостей, другие окружили ушкуйника, не понимая своей ошибки. Им казалось, что они волки, вышедшие стаей на робкую овечку, а оказалось ватага зайцев вышла на тигра.

Разбойники, в отличие от спецназовца Руси, были вооружены. Матвей с ними не цацкался. Мгновенно убил первого голыми руками, а приобретенной от него железякой (всеми видами оружия владел в совершенстве) расправился с остальными. Держатель Леночки попытался скачками убежать. Ушкуйник его махом догнал и пристроил к остальным.

Потом всех стащил в Вечерку и отправил вниз по течению на корм рыбам и ракам. Мысли кого-то хоронить и ставить кресты, его не посещали. Он просто хорошо выполнил привычную работу.

Лена возле него горячилась, рассказывая о жестокости мужа, размахивала руками. Хоть бы одного в живых оставил! Матвей глядел на нее непонимающими, но любящими глазами. Действительно, зачем оставлять в живых, головореза, который завтра подожжет и дом, и лесопилку?

Елену надо было унимать. Уже стали прислушиваться гости, привлеченные ее громким голосом.

— Послушай, — сказал я твердо, — это ведь не шутки! Завтра, оставшийся в живых соберет новую ватагу, и снова начнет зверствовать: грабить и убивать. А чуть позже поймает на дороге тебя, отца или мать и сделают с вами все, что вздумают. А хорошие мысли таким людям в голову и не приходили никогда!