Девочки-лунатики (СИ) - Ланской Георгий Александрович. Страница 29

— Пушечное мясо это мы?

— А кто еще? Эх, квартиру жалко, технику опять же… Какие там были вечеринки…

Он мечтательно закатил глаза.

— Теперь придется другое место искать.

— А что, больше негде? — старательно скрывая интерес, спросила Наташа.

Участие в первой подобной акции протеста ее развлекло, заставив кровь бегать по жилам быстрее. Однако сейчас в ней говорил природный крестьянский инстинкт, толкавший не упустить своего.

Борьба против тоталитарного режима власти, разумеется, увлекала, но Наташа не могла обманывать саму себя. Ей нравилась Москва, нравилась веселая разгульная жизнь, нравился Шершень, которого она совершенно спокойно принимала в постели, однако хотелось ей совсем другого.

После первой ночи с Мишей, сжигаемого кокаиновым огнем, она совсем пропала. Потом была вторая, и третья, и еще. Миша часто приходил без своей белесой тощей выдры и оставался с Наташей, на простынях пролетарского красного цвета. Валяясь на них утром, после его ухода, она чувствовала себя немного Мэрилин Монро.

Этот парень с чистыми волосами и ухоженными ногтями, от которого упоительно пахло свежестью дорогого парфюма, был совершенно из другой оперы. Ради него она была готова на все, как героиня детских сказок, бросающаяся в огонь и воду ради прекрасного принца.

Принц курил и смотрел на Наташу веселыми глазами. А потом уходил к правильной Маре, девочке из хорошей семьи…

— Ну… Нет, мы все, конечно, где-то тусим, но не всюду можно пройти, не везде собраться без палева, ну и место удобное было, самый центр, метро рядом, остановка, — сказал Миша.

Наташа стряхнула пепел с сигареты и безразличным голосом произнесла.

— Ну, да. А теперь еще и мне жить негде.

Миша промолчал.

— Ты мне поможешь? — с надеждой спросила она. — Прости, что я тебя так напрягаю… снова. Но сам видишь, ситуация такая…

Миша неожиданно придвинулся ближе и обнял ее за плечи.

— Дуреха, — ласково сказал он. — Неужели ты подумала, что я тебя брошу?

Осень выдалась неспокойной. Москва, и без того шумная, суетливая, просто кипела, перетекая клокочущими людскими массами с одной площади на другую. Опозиционеры, проживающие в счастливых благополучных Европах, зорко следили за российскими событиями, тщательно подогревая настроения толпы, подливая масла в ненасытную любопытствующую пасть. Со стороны казалось, что народ, недовольный властью, лютует сам по себе, однако то тут, то там в газетах мелькали ядовитые комментарии о вливании западных капиталов в подобие бархатной революции.

В ответ на эти комментарии либеральные СМИ начинали галдеть, что олигархи тут совершенно ни при чем, просто народ загнали в угол, и он начинает бунтовать как в семнадцатом году и вот-вот пойдет на баррикады. На митингах появлялись ведущие политики, писатели, артисты и даже скандальные звезды реалити-шоу, под шумок призывающие голосовать за ту или иную партию. Грядущие президентские выборы заставляли заинтересованных лиц драть глотки чаще и больше, на всевозможных углах, лишь бы затащить под свои знамена новую толику избирателей. Несмотря на то, что итоги выборов были вполне предсказуемы, а положение правящей верхушки Кремля стабильным, оппозиция волновалась, как никогда, не стесняясь в средствах.

Самый крикливый кандидат в президенты пообещал защитить права славян, собрав под свои знамена немало союзников и приобретя в качестве врагов все прочие национальности. Выскочивший, как из табакерки, отставной министр пообещал прижать к ногтю всех коррупционеров, заинтересовав тем самым немало людей. Темная лошадка грядущих выборов, миллионер из оппозиции, привлек на свою сторону главную певицу страны, сделав предложение стать его первой леди.

Певица согласилась, а народ, обалдев от такого финта, стал с интересом ждать развития событий.

Кремль мрачно молчал.

Наташа происходящие в стране перемены воспринимала краем уха, акцентируя свое внимание на личной жизни. После разгрома розового дома, она отправилась в квартиру Миши, где провела целых два дня, пользуясь отсутствием его родителей. Сюжет о сносе ее временного жилья показали в новостях, и она с удовольствием посмотрела на собственный демонстративный протест.

Грудь в кадре задрапировали размытыми квадратиками, а сквозь черный капрон колготок никто так и не смог разглядеть ее лица.

— С колготками это ты здорово сообразила, — вновь и вновь хвалил Миша, просматривая новостной сюжет в интернете. — У меня, кстати, по этому поводу, возникла идея.

— Какая? — спросила Наташа.

— Скоро скажу. Надо с одним товарищем посоветоваться… Кстати, не забудь, завтра ты переезжаешь.

— Ладно, — огорченно кивнула она. — А куда?

Два дня в шикарной квартире Миши Наташа провела как в раю. Здесь, внимательно оглядев каждый уголок, она убедилась в своих предположениях.

Михаил Лобов оказался из вполне обеспеченной семьи отечественных дипломатов, никогда не знавшим ни голода, ни нужды. Судьба единственного чада Лобовых была решена еще в младенчестве. Покладистый, вежливый мальчик, отлично закончивший школу, должен гнуть семейную линию и стать как минимум послом. Увлечение молодого парня политикой родители восприняли с радостью, энергично пропихивая Мишу в высшее общество, не имея ни малейшего повода волноваться ни за его будущее, ни за то, как будущий дипломат проводит свое время. Между тем, компания Михаила была настолько разношерстной, что папа с мамой пришли бы в ужас, узнай, кто ходит в его приятелях.

О Наташе благополучные папочка с мамочкой, естественно, не знали, а проведай о ее появлении в жизни любимого чада, пришли бы в ужас. Будущая супруга для Миши была присмотрена, одобрена и обласкана. Девушка из приличной семьи отстановного посла, нынешнего зама губернатора соседней области, Тамара Клюева, называемая всеми просто Марой, по Мише сохла с детства, лелеяла надежду на брак, отчего позволяла красавчику Лобову все, что угодно.

Сказать, что Маре нравилась Мишина вольность нравов, было нельзя, но она терпела, и делала вид, что его полигамность — вполне в тренде. Она смутно надеялась, что вскоре он перебесится, займется полезным делом, вроде работы в каком-нибудь посольстве, и сделает ей предложение, позабыв о новых девочках. К счастью, соперницы, появлявшиеся в ее жизни, так же быстро исчезали, и Миша вновь оказывался рядом. Сердится на него долго Мара не могла. Было в Лобове что-то подкупающее, наивное, как в ребенке.

Наташа о Мише тоже знала немного, но ей хватало сущей малости. Есть крыша над головой, еда, горячая ванна, куда они легко помещались вдвоем, тискаясь и обнимаясь, широкая кровать, где она с готовностью отдавалась Мише по первому зову. Тощая патлатая Мара, маячившая на периферии, раздражала бесконечными звонками, но в квартире не появлялась, и уже этого было достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой.

И вот теперь ей надо было съехать.

— Поедешь к нам на дачу, — сообщил Миша. — Правда это за городом, и от Москвы часа полтора на электричке, но тебе понравится. Там такие дубы, под самые небеса! И атмосфера самая благоприятная.

— Почему? — недовольно спросила Наташа и зябко повела плечами. Перспектива переселяться осенью на дачу ее совершенно не привлекала. — Из-за природы?

— Не только. Там храм Серафима Саровского неподалеку. Святое место. Бывает, утром лежишь в кроватке и слышишь колокольный звон. Это так… очищает сознание.

— Миш, я не очень люблю природу… и всякие там колокольные перезвоны, — осторожно сказала она. — Я же совершенное дитя асфальта. Не тянет меня к этим, как их… истокам. Скажи, почему я должна ехать на дачу?

— Завтра родители приезжают, — мягко сообщил он. — Не могу же я тебя оставить тут. Боюсь, что они не поймут.

Наташа многозначительно помолчала, забралась с ногами на диван и прижалась к его спине. Не отрываясь от монитора ноутбука, Миша погладил ее по руке.

— Я думала, у нас серьезно.

Поставив компьютер на журнальный столик, Миша повернулся, и, прижав к себе, тихо сказал.