Код возмездия (СИ) - Шмокин Дмитрий Анатольевич. Страница 17

— Мне можно покидать больничную палату? — спросил Георг.

— Сожалею, но мне дан приказ обеспечить ваш полный покой и отдых, — ответил агент NIA.

Георга всегда забавляло, как в Юго-Восточной Азии умеют донести до человека отказ. Особенно хорошо это было заметно в Китае.

— Я очень хочу есть. Надеюсь, это входит в перечень разрешенных просьб?

Охранник кивнул.

Георг продиктовал ему список продуктов и блюд, которые он хотел бы получить. В глазах невозмутимого агента промелькнуло удивление.

— Вы все это съедите? — не выдержав спросил он.

— Да, — утвердительно кивнув головой, заверил его Георг, — я два дня ни чего не ел.

— Хорошо, я постараюсь, сделать для вас все что смогу.

Агент NIA еще раз поклонился и закрыл дверь.

Через час с небольшим раздался стук в дверь, вошла молодая красивая девушка. Она катила перед собой небольшой сервировочный столик заставленный едой. Оставив его перед больничной постелью Георга, она мило улыбнулась и вежливо кивнула головой. За ее обворожительной внешностью скрывалась смертоносная машина, она была натренированным, опасным оружием, беспрекословно выполняющим поставленный перед ней приказ. Он знал, что в спецслужбах Юго-Восточной Азии часто используют агентов женщин, которые своим милым лицом и красивой внешностью усыпляют бдительность противника, а потом наносят один смертельный удар.

— Машиткае дусеё! — улыбаясь, сказала она.

Но ее глаза были жесткими, она за доли секунды окинула комнату Георга одним взглядом оценила обстановку и сделала вывод — что ничего не говорит о том, что ее обитатель задумал побег или чем-то ей угрожает.

Она вышла.

Исполнительные корейцы принесли ему почти все, что он заказывал, этого должно хватить для восстановления. Здесь были продукты богатые кальцием, коллагеном, белком, протеинами, а это главное. После принятия пищи ему будет нужно, примерно около двух часов с небольшим, чтобы нейромод восстановил поврежденные мышцы, кости, хрящи.

Георг лег и закрыл глаза.

Он опустил руки в ее переливающиеся волосы, на солнечном свету они принимали то цвет голубого аквамарина, то едва заметный оттенок розового топаза. Они были такими приятными, что не хотелось выпускать их из своих рук. Они струились в его руках, как поток воды, рассыпаясь на отдельные длинные волоски, потому что имели в своей структуре встроенный ген лотоса. Капли воды, попадая на них, скатывались крупными сверкающими шариками и казалось она вся была осыпана множеством скатывающихся по ней бриллиантов. Он тысячи раз вспоминал, как они стояли под струями водопада Рамона на поросших изумрудным мхом небольших уступах вулкана-горы Маунт-Худ. Труднодоступное место для настоящих ценителей нетронутой человеком природы.

Ее забавляло — сколько бы он не пытался собрать ее волосы в пряди, в локоны или сделать из них смешные хвостики это никогда не получалось. Она всегда смеялась над его бесплодными попытками и в заключение, в награду за упорство, целовала в кончик носа. Он в ответ обхватывал ее лицо руками и смотрел в эти перламутровые глаза. И вот сейчас он смотрел в них, словно в мерцающую от лунного света сине-голубую океанскую бездну. Но из глубины поднималась черная клубящаяся пелена, захватывая всю склеру глаз. Вокруг зрачков образовалась красная окаемка, границей горящей сухой травы она очертила кружок зрачка. Ее сотрясали предсмертные судороги, она билась в его руках, сухие губы просили о помощи, а он онемевший от ужаса смотрел, как красный огонь пожирает ее сознание, превращая глаза в черный бездушный взгляд мертвого спауна.

— Радиоволны ты чувствуешь их? — сказал она последние в своей жизни слова.

— Нет, — задыхаясь от слез, сказал Георг, — твои последние слова были другими, я помню их, я никогда их не забуду. Я могу забыть все, но их я не забуду.

…нейронная перемычка. Я считаю, что его необходимо контролировать. Так мы сможем им управлять, это же спаун, — кто-то за стеной говорил по сотовой связи.

Георг открыл глаза и сел на постели. Неромод восстановил его. Он почувствовал радиоволны работающего сотового телефона. Он инсталлировал имплантат, тонкий, как волос стержень карборунда, за правым ухом оплетённый множеством специфических нервных окончаний, позволяющий ему принимать и расшифровывать радиоволны сотовой связи.

— Да, это необходимо…, - говорил Йонг Кан.

— Он наш лучший агент мы не можем так поступить с ним. Он никогда подводил и не предавал, — ответил Алтман Леманн.

— Я понимаю, но ситуация ухудшается, и это оправдывает наши действия. Что произойдет если вдруг, он вздумает исчезнуть, мы не можем так рисковать, полностью доверившись ему. Ведь вы же понимаете, он один из последних. Он может начать мстить и тогда мы все на планете обречены. Разве мы можем быть так беспечны?

— Это стоит того? — спросил, ответив вопросом на вопрос Алтман Леманн.

— Я уверен, что он уже обладает нужной нам всем информацией, я это чувствую, мой друг. Повторяю, мы не можем рисковать.

Алтман Леманн помолчал. Йонг Кан воспользовался паузой и решил немного надавить на генерального секретаря Интерпола.

— Друг мой, он находится сейчас под юрисдикцией Республики Корея. В данный момент на него распространяются законы нашего государства. Даже если вы не согласитесь, я не смогу убедить руководство депортировать объект, обладающий такой ценной информацией, касающейся безопасности государства.

— Хорошо. Как вы это сделаете? — вздохнул Алтман Леманн.

— Он сейчас очень слаб, после столкновения с китайскими персекуторами. И это хорошо, друг мой, потому что если он будет в силе, у нас возникнут серьезные проблемы. Это как вручить меч Миямото Мусаси. Мы скажем ему, что необходимы некоторые медицинские анализы или дополнительные процедуры по восстановлению. И в операционной мы установим нейронную перемычку.

— Георг Аренский не идиот. Он не поверит вам, — с сомнением сказал Алтман Леманн.

— Я дам ему смартфон, — Йонг Кан окончательно решил переломить ситуацию, — он всецело доверят вам, и вы поговорите с ним. Зная, что вы в курсе, где он находится, он поверит нам и согласится на медицинские процедуры.

— Хорошо, я доверяю вашему решению, лишь потому, что человечество стоит на пороге глобальной катастрофы, — неуверенно сказал Алтман Леманн, — я до конца жизни не смогу себе простить то на что сейчас соглашаюсь.

— У вас нет другого выхода, мой друг, — твердо сказал Йонг Кан.

— Выход есть всегда, — грустно сказал Георг, — как ты мог Алтман, согласиться на это?

Но в данный момент, когда опасность снова приобрела вполне определенные и угрожающие признаки, думать о предательстве своего друга и коллеги было некогда. Он лег, прикрыв руки простыней.

Через полчаса дверь отворилась, вошел улыбающийся Йонг Кан рядом на расстоянии вытянутой руки уже знакомая девушка, что доставляла ему еду. Глава национального отдела Интерпола Республики Корея кивнул в сторону сервировочного столика с остатками посуды и еды.

— Мой друг, рад видеть, что вам уже лучше!

Йонг Кан просиял настолько искренне, что если бы Георг не слышал его разговора с Алтманом Леманном, он мог бы и поверить в его дружелюбие.

Он улыбнулся в ответ.

— Доктор Ли, что осматривал вас, когда вы поступили к нам, очень беспокоят некоторые результаты ваших анализов.

«Какие же вы примитивные глупцы», — подумал Георг.

— Насколько все серьезно? — озабочено спросил Георг.

— Друг мой, я же не врач, — с искренним сожалением в голосе ответил Кан, — я не могу сказать, что его беспокоит. Вы не против, если он вас еще раз осмотрит? Это займет всего несколько минут. А потом вы снова отдохнете.

— Я смогу выходить из здания?

— Да-а, — удивленно произнес Кан, словно его удивил сам факт возникшего вопроса, — думаю, вам уже ничего не угрожает. Вы сможете гулять по нашему саду. У нас на территории есть небольшой, но очень красивы пруд с настоящими японскими парчовыми карпами. Я думаю, вам будет любопытно посмотреть на них. Я вам лично их покажу. А через пару дней вы на американском военном самолете вы улетите в Европу, — с выражением удовольствия на лице закончил он.