Тринадцатая ночь - Гордон Алан. Страница 10

Венецианский лоцман знал гавань вдоль и поперек и, ловко маневрируя, неспешно вел нас по фарватеру, пока мы не прошли мели Сан-Никколо. Большой парус спустили и подняли несколько маленьких. Судно заметно прибавило скорость и вскоре вышло в Адриатическое море.

Через полтора дня мы остановились на ночь в Каподистрии. Утром проходящий корабль забрал лоцмана обратно в Венецию, а мы отправились дальше. Не отдаляясь от берега, помощник капитана в соответствии с изменением ветра отдавал матросам приказы поднять или спустить паруса. На радость всем, плавание проходило спокойно. К моему удивлению, после наступления темноты корабль продолжал идти своим курсом, хотя звезды были полностью скрыты облаками. Я добрел до полубака и обнаружил, что штурман и его помощник склонились над маленькой коробкой, освещенной факельным светом. Приветливо кивнув, штурман жестом подозвал меня. Я заглянул внутрь коробочки и увидел металлическую иголочку, закрепленную на каком-то штырьке. Она слегка перемещалась из стороны в сторону, и штурман отдавал команды своему помощнику, который бежал вниз, к рулевым, чтобы подправить курс корабля.

— Арабское изобретение, — сказал штурман. — Я не понимаю, как оно действует, но острие иглы всегда показывает на север. Если вы достаточно смелы, чтобы довериться этому устройству, и достаточно сообразительны, чтобы понять, в каком направлении нужно идти, то вполне можете обойтись без звезд.

Я выразил свое изумление.

— Мы дойдем до Зары послезавтра, — продолжил он.

— Я хотел поговорить с вами об этом, — сказал я. — На самом деле мне нужно проехать немного дальше Зары.

— Правда? И куда же именно вы направляетесь?

— В Орсино.

Он ненадолго задумался.

— Меня это устраивает. Я не хотел останавливаться в Заре, там сложный проход. С Орсино будет проще. Если вы не против, я охотно доставлю вас туда на шлюпке.

— Я-то как раз не возражаю, только не знаю, обрадуется ли такой новости моя лошадь.

Он усмехнулся.

— Я полагаю, вы хотели прибыть туда тайно.

— По вполне очевидным причинам. У меня есть конкуренты, которых я предпочел бы держать в неведении относительно места моего назначения. В наши дни рынки весьма неустойчивы.

— Понятное дело. Их неведение вы себе обеспечили, а заплатив за перевозку, вы также купили и наше благоразумное молчание. Честно говоря, нас не особо волнует, чем вы занимаетесь. Ладно, если ветер не сменится, мы подойдем к Орсино вечером.

Перед нами расстилалось совершенно темное море. Внезапно на восточном берегу загорелся огонек, потом появилось еще несколько. Вскоре берег озарился отблесками целого ряда костров.

— Что это? — спросил я его. — Какие-то своеобразные сигналы?

Он странно посмотрел на меня.

— Ну да, естественно. Неужели вы совсем потеряли счет времени и не знаете, что происходит?

— Похоже, потерял.

— Сегодня ночью костры жгут по всей Европе. Канун Рождества.

На следующий день, поглядывая на проплывающие мимо нас прибрежные острова, команда обменялась пожеланиями счастливого Рождества. Кок приготовил роскошную вечернюю трапезу, главным блюдом которой стал бобовый суп, сдобренный кусками свиной солонины. Последовав примеру моих попутчиков, прежде чем съесть галеты, я проверил их на предмет червей. Один из матросов со смехом показал на меня:

— Смотрите-ка, а он бывалый путешественник, этот немец.

— Да, приятель, я бывал даже в путешествиях, где черви считались самой лучшей закуской, — с усмешкой ответил я.

— Значит, мы плавали на одних и тех же кораблях, — согласился он.

Именно тогда к нам спустился помощник штурмана и сообщил, что мы приближаемся к цели моего путешествия. Я поспешно собрал свои вещички и вышел на палубу, куда уже привели Зевса. Паруса были спущены, и, когда якоря опустились на дно, «Урсула» остановилась. Для нас подготовили шлюпку. Я обмотал шарфом голову Зевса, чтобы он не видел нового средства передвижения, и хитростью заманил его в утлую скорлупку. Непростая задачка, смею вас заверить, но как-то мне удалось ее выполнить. Потом я и сам забрался в шлюпку вместе с тремя членами команды. Поблагодарив всех оставшихся, я помахал им на прощание, и лебедка начала медленно проворачиваться.

Достигнув воды, мы отвязали веревки, и двое матросов сели на весла, а третий взялся за румпель, чтобы направлять нас в нужную сторону. Около мили мы покачивались на морских волнах и подошли к берегу с западной стороны от города. Я развязал Зевсу глаза, и он, увидев впереди твердую землю, мгновенно с радостным ржанием выпрыгнул из лодки. Расплатившись за последний этап моего лодочного путешествия несколькими серебряными монетами, я вытащил сумки на берег и водрузил их на спину Зевса. Лодка отчалила, и с тех пор я больше не видел ни «Урсулу», ни ее команду.

Зевс соизволил разрешить мне сесть в седло, и мы рысцой приблизились к юго-западным воротам обнесенного стенами города. Солнечный диск начал проваливаться в воду. Вскоре мы оказались на городской площади, и я увидел развевающийся на ветру флаг с изображением огромного, злобного на вид медведя, который покровительственно баюкал город в своих лапах и настороженно всматривался в даль — не рискнет ли кто напасть на него. Вряд ли он знал, что нападение уже началось.

Я вернулся в Орсино.

Глава 4

Мы рысью проехали по притихшей площади. Обычно шумный и оживленный рынок сейчас пустовал, лавки были наглухо закрыты, и цеховые знамена свернуты. Истинной проверкой религии является ее влияние на торговлю.

В основном, насколько я помнил, ничего здесь не изменилось, за исключением одного примечательного объекта. Рядом с церковью высился окруженный строительными лесами грандиозный портик с мраморными колоннами и впечатляющим лестничным маршем, который, как оказалось при ближайшем рассмотрении, заканчивался бездной. За величественным фасадом зиял огромный котлован, выложенный камнями и оснащенный множеством деревянных лестниц и пандусов.

Значит, к ним все-таки прислали епископа. Лет пятнадцать назад приобщение города к числу епархиальных было темой бесконечных споров и открытой зависти. Местные купцы, постепенно богатея, стремились добиться, чтобы Рим признал их процветание. Очевидно, они наконец получили благословение Папы, хотя я вздрогнул, представив, какой ценой. Судя по всему, строительство этого собора затянется на долгие десятилетия.

Проезжая на Зевсе мимо старой церкви, которая, несмотря на свой византийский купол, выглядела рядом с ее грандиозным соседом сдавленной и приземистой, я заметил, что вышедший из нее епископ, прищурившись, обозревает площадь в поисках заблудшей овцы. Увидев меня, он нахмурился, и я поспешил поздороваться с ним.

— Приветствую вас, святой отец, в этот святейший из дней, — спешиваясь, сказал я. — Благословите усталого пилигрима.

— Благословляю вас, сын мой, — ответил он. — Вы впервые в нашем городе, как я полагаю.

— Да, впервые, — согласился я. — Позвольте мне скромно представиться. Меня зовут Октавий, я купец из Аугсбурга.

— Да, да, так мне и показалось, что ваш акцент выдает происхождение из немецкой части империи.

Я мысленно похвалил себя за знание иностранных языков.

— Что занесло вас в такую даль?

— Торговые дела, — ответил я, неопределенно взмахнув рукой. — Но вряд ли стоит утомлять вас подробностями. Мне нужно подыскать временное жилье. Не знает ли ваше преосвященство убежища, где могла бы найти безопасное пристанище праведная христианская душа?

— Если бы, сын мой, вы были паломником, я направил бы вас в монастырь. Для студентов в нашем городе устроена гостиница, весьма и весьма скромная. Но поскольку вы похожи скорее на знакомых мне почтенных христианских купцов, то я предпочел бы, забыв о благотворительных заведениях, рекомендовать вам остановиться на постоялом дворе «Элефант». Там приличная кухня, которая устроит как вас, так и вашего великолепного коня. Кстати, вы можете привести его завтра к церкви. В честь дня святого Стефана мы будем благословлять животных.