Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 104
Шумные нижние этажи остались позади. Ингегерд направилась к подъемнику. Механизм скрипел, но можно было не сомневаться, что устройство в полном порядке, поскольку замковые слуги славились педантичностью. И, к сожалению, неподкупностью. Ингегерд воспользовалась продуваемым всеми ветрами подъемником на внешней стене только потому, что побаивалась лифтов с закрытыми шахтами. Под протяжный скрип и вой она поднялась на головокружительную высоту. На севере все еще бушевала гроза, южный горизонт тонул в молочно-серой хмари. Пахло свежестью и бедой.
Выходя из подъемника, Ингегерд обернулась через плечо и невольно поежилась. Бескрайняя, пронизанная ветром даль каждый раз навевала на нее тоску. Что ни говори, а Храм над морем, хоть и располагался значительно выше, не создавал ощущения такого безграничного одиночества человека в мире. Вернее, даже не одиночества, а чувства, что люди — одно, мир — другое, и общего у них нет.
«Только Немексиддэ и ей подобные ненормальные могли по доброй воле запереться в этой голубятне», — подумала Ингегерд, приближаясь к дверям кабинета наместницы. У них, как и следовало ожидать, в одинаковых позах — точно колья проглотили — замерли Имлад и Сигрдрив. Нордэна молча прошла под прицелами пристальных взглядов, от всей души понадеявшись, что рано или поздно найдется умелец, которого два по два тяжеленных пистолета системы Рагнвейд не остановят. Попросила доложить о своем приходе. Не дожидаясь никаких слов, сняла пальто, выложила на столик связку ключей и ручку — больше ничего теоретически способного представлять опасность у нее при себе не имелось. Но Сигрдрив все равно вполне профессионально проверила ее на наличие оружия, и только после этого Имлад, успевший за это время позвонить Немексиддэ, молча распахнул перед нордэной дверь.
Залитая сероватым светом комната, как всегда, выглядела нежилой. Слева от входа засел в засаде маг — серая штатская крыса с умными злыми глазами. Когда Ингегерд вошла, он ограничился кивком, и не подумав встать. Нордэна искренне недоумевала, как наместница терпит наглого южанина. Она, впрочем, даже кивать ему не стала — велика честь.
— Добрый день, Немексиддэ, — громко поздоровалась Ингегерд. Скорее всего, свист ветра вовсе не был таким пронзительным, как ей казалось, но в этих стенах она всегда почти неосознанно повышала голос. Благо наместница, слишком измотанная делами, редко обращала внимание на тон собеседника.
В свои неполные сорок та выглядела на все пятьдесят. Разве что с сероватого от недосыпания лица глядели по-молодому яркие, пронзительно-синие глаза. Облик Немексиддэ еще хранил некоторые следы прежней красоты, но их разглядел бы только человек, знавший ее раньше. Ингегерд не без мстительного удовольствия отметила, что с момента их прошлой встречи — то есть за месяц с небольшим — Наместница сдала еще больше. Темно-фиолетовое платье — цвета дэм-вельдского флага — с эмалевым вороном у горла только подчеркивало нездоровый цвет лица и глубокие тени под глазами.
«Эпоха уходит, сказали бы поэты. Прагматики бы сказали, что эпохе помогают уйти. Самое время прощаться».
— Добрый день, Ингегерд. Весьма неожиданно. Что тебя привело? Надеюсь, мы не станем возвращаться к тому разговору о поставках оружия в Эйнальд, не так ли?
Ингегерд едва не поморщилась. Поставить оружие в Эйнальд и поставить оружие в Аэрдис — это все-таки было не одно и то же. Но благородная Немексиддэ, которая, видимо, могла питаться корешками и чувствовала некий внутренний долг перед далекой кесарией, отказывалась понимать такую простую вещь. Так или иначе, со стороны Ингегерд и подбившей ее на это Нейратез оказалось очень глупо попытаться договориться с Наместницей официально. Будь она умнее, поставили бы в обход Каллад, например, в Виарэ — морем, а оттуда — в Эйнальд через Рэду. Под видом ящиков с инструментами. Невелика наука.
Увы и ах, после беседы по душам невеликая наука сильно осложнилась за счет ужесточения внутреннего контроля за отгрузкой оружия.
— Разумеется не станем. Я уже поняла, как широко ты трактуешь понятие государственной измены. Так что никоим образом не хочу пасть в твоих глазах еще ниже, чем пала.
— Прекрасно, что ты меня так правильно поняла, — поджала губы Наместница. Визитеров та, похоже, не ждала, помадой не воспользовалась, и Ингегерд могла с удовольствием оценить их бледный, почти серый, цвет. Выглядела Немексиддэ откровенно плохо. Увы, чем бы она ни болела, если болела, эта информация до Храма-над-морем не дошла. — Чем в таком случае обязана?
— Вестям из столицы. Наша благородная и гордая соотечественница обругала кесаря. Подробностей я не знаю, но ее красноречия хватило, чтобы Дэмонру Ингрейну и ее, как это сейчас модно говорить, «гражданского мужа» вышибли в Виарэ без права вернуться.
Вопреки ожиданиям Ингегерд, Немексиддэ осталась каменно спокойна.
— Это очень печально для Дэмонры, но я не совсем понимаю, почему ее частные трудности должны нас заботить.
— Несомненно печально для нее. Но мне более печальным представляется кое-что иное. Люди, перешедшие дорогу кесарю, долго не живут. Даже если они и доедут до Виарэ без того, чтобы на завтрак им подали какие-нибудь не те эклеры, то уж там Дэмонра непременно утонет в море.
Немексиддэ сплела пальцы и негромко сообщила:
— Рожденный быть повешенным не утонет. Дэмонра, определенно, рождена быть застреленной. Так говорят звезды, руны и, главным образом, люди, которые с ней знакомы.
— Я подняла ее личное дело и кое-что перепроверила у Говорящей с Вьюгой. Пуля — устаревшая информация. Убьют ее «мир и перья», что бы это ни значило. К тому же, я не стала бы рассчитывать, что кесарь поверит пророчествам. Немексиддэ, напоминаю, за этой дамой я слежу уже двенадцать лет. Ничего нордэнского, кроме записи в графе «национальность», у нее нет. Она неадекватна, неуправляема, не сознает свой долг и не любит Дэм-Вельду. Тот факт, что она — безмозглый солдафон, я даже упоминать не стану.
— Не осознает свой долг перед кем и чем? Свой долг перед кесарией она, определенно, выполняла вполне хорошо. Безотносительно того, что я думаю о ней как о личности, что у дочки Рагнгерд вполне пристойная биография. Если ты освежала в памяти ее личное дело, ты это знаешь.
— Только она двенадцать лет сожительствует с магом, вывезенным из Рэды.
Сожительство с южанином Ингегерд в принципе считала чем-то на одном ряду со скотоложством, а с магом — вообще сильнейшей из возможных девиаций.
— Это как-то сказывается на ее поведении, когда речь заходит о войне?
— Это как-то сказывается на ее поведении, когда речь заходит о мире. Она оформила на него свое завещание. Мне точно известно, так и есть. Наследство Рагнгерд попадет в руки какого-то полукровки!
— Вы минуту назад утверждали, что он рэдец, — негромко прошелестел из своего угла Ингмар. — Вы непоследовательны. Просто сразу скажите, что он не человек, и дело с концом.
— Он не нордэн, — прошипела Ингегерд, не оборачиваясь к магу.
«Как и ты, поганый крысеныш».
— Несомненно, это чудовищное преступление, — согласился маг. — Уверен, он раскаивается.
— Немексиддэ, избавь меня от выслушивания сложной гаммы настроений твоего… секретаря.
— Ингмар…
— Все в порядке. Я не стану смущать… храмовую охранницу.
— Ингегерд, я не могу взять в толк причину твоего прихода сюда, — быстро проговорила Немексиддэ, не дожидаясь, пока прозвучит ответная любезность. А Ингегерд было, что сказать. — С каких пор такие мелочи, как ссылка одной-единственной нордэны, начали беспокоить Храм?
— С тех самых пор, как ее завод может перейти в руки иноверцу. Любой мало-мальски приличный инженер сообразит… Да сама понимаешь, что сообразит.
— И что ты предлагаешь?
— Я предлагаю поступить так, как должно.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая только завываниями ветра.
Немексиддэ медленно поднялась из-за стола, расправила тяжелые складки платья, прошлась по комнате. Ингегерд все это время молча смотрела в серое небо за окном. «Как должно» не требовало никаких комментариев и уточнений.