Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 185

Маг скрестил на груди руки и вполне невозмутимо поинтересовался:

— А на каком языке я, простите, буду говорить с вашими рабами?

Вопрос был задан безо всякого вызова. Дэмонра почувствовала, как ее щеки заливает краска. Маг нанес запрещенный удар. И очень болезненный.

— В Каллад рабства нет! — рявкнула она.

— Тогда минуту назад здесь отличная иллюстрация свободы, равенства и братства пробегала, я так и понял.

— Его зовут Гребер! И я так обычно не делаю, — окончательно смутилась Дэмонра. Не стала бы она рассказывать залетному магу, что он перепугал ее до дрожи в коленках, а означенный Гребер действительно не дурак выпить.

— Какое прелестное «обычно».

Молчать на такое было нельзя. Дэмонра выложила ему почти все, что она думала о своей родине, ее ошеломительных достоинствах и мизерных недостатках, и еще о том, что огрехи каждого конкретного калладца страну не пятнают. Маг слушал молча, полуприкрыв глаза. Будь Дэмонра чуть менее занята своей пламенной речью, она сообразила бы, что на лице собеседника стынет вселенская скука.

— Суммарная честь страны равна результату сложения чести каждого ее жителя, — ровно прокомментировал маг, когда Дэмонра выдохлась. — Но меня ни честь, ни бесчестье Каллад не волнуют. Работать я на вас не буду. Вы сейчас назвали хорошие и правильные истины: свобода, защита интересов народа, прогресс. Все это замечательно, но не вяжется с экспансией Рэды, например. Или с тем, что вы только что избили человека, даже не изволив его выслушать.

— Я уже сказала, это моя вина!

— А экспансия Рэды — тоже ваша личная вина?

— Это необходимость. Не мы, так Аэрдис. Будете отрицать?!

— Не буду. По мне — вы все одинаковы. В конце концов, ваши отношения со слугами — ваше личное дело. Я только указал на логическую нестыковку.

— В Каллад вас бы не заклеймили! — прибегла Дэмонра к аргументу, который казался ей коронным. Куда там.

— Вы считаете, меня так волнует эта метка? Барышня, очнитесь, мне все равно. Она давным-давно не болит. И жжется не больше, чем любой другой знак профессии.

— Каллад лучше Аэрдис!

— Да чем же?

Дэмонра осеклась. Интуитивно очевидные вещи как раз было сложнее всего доказывать.

— Наверное тем, что я с вами до сих пор разговариваю. Белокрылые бы вас расстреляли на месте.

— Так и вам никто не мешает это сделать. Наш спор беспредметен. Вы любите свою родину. Любите ее на здоровье. Я просто отказываюсь на нее работать, вот и все.

— Почему? Вам же грозит попасть в сумасшедший дом.

Маг тяжело вздохнул.

— Он пять минут назад был «специализированной больницей», о которой вы «плохого не слышали». Вы путаетесь в терминологии и не только в ней.

— Да к бесам психушку, с Каллад что не так?!

— Вы настаиваете на ответе?

— Да.

— Сами просили. Извольте. Мне не нравится ваша страна, по ряду причин исторического характера и нескольким частным причинам, которые являются определяющими. Не нравитесь лично вы — пьющая, ругающаяся и стреляющая девочка плохо вписывается в мои представления о прекрасной половине человечества. И всего меньше мне нравится ваша манера вести дела. Дали по морде, дали платок, выпили, закусили, подписали вечный мир? Так что ли?

— Мы не закусывали, — сквозь зубы ответила Дэмонра. — Это все?

— Еще мне не нравятся истины, присягнуть которым можно только смертью, — равнодушно сообщил маг. — Ваш пламенный монолог о благородной борьбе кесарии с аэрдисовскими провокаторами и прочей человеческой сволочью меня не убедил, я такое уже слышал. Правда, в той версии это благородный и всеми объедаемый Аэрдис бился с неполноценными расами за жизненное пространство, но это частности. Каждый выбирает истины по себе. Вам они, надеюсь, нравятся в силу юного возраста, а не строго обязательно в силу глупости. Так что это и у вас пройдет.

— Что?!

— Если ваша страна так хороша и справедлива, как вы об этом сейчас сказали, почему вы сидите здесь, а не танцуете на балу? Молодая девушка с пистолетом и офицерскими погонами — это…, - маг замялся, подбирая слова.

— Что, смешно? Неубедительно? — прошипела разозленная Дэмонра. Может, погоны на ней и смотрелись сомнительно, но стреляла она хорошо.

— Грустно. И подло. И более подло, чем грустно.

— Как вы смеете?

— Смею что? Не разделять ваши идеалы и ценности? Извините, я и не обязан их разделять.

— Ну конечно! В Рэде женщина и рот открыть не может без позволения. Отсталость, знаете ли…

— Знаю. Вот только оставим эмансипацию, — поморщился маг. — Вы трактуете прогресс как право женщин идти на войну. Я бы толковал его как их право быть как можно дальше оттуда. Так или иначе, я вас понял. Ответ — нет.

— Поедете в психушку? Гордо и красиво, да? — зашипела Дэмонра. — Только бы не служить тиранам и захватчикам?

— Вы очень самонадеянны. С чего вы вообще взяли, что ваша страна или вы сами имеете какое-то отношение к моему решению? У меня хватает менее ребяческих причин поступать определенным образом. Впрочем, вы правы в том, что служить Каллад я не намерен.

Дэмонра прошлась по комнате. Ее душила злость, а больше злости — обида. Каким-то шестым чувством она ощущала, что в словах мага есть некая ей недоступная правота. Но человек, очевидно, не ставивший Каллад ни в грош, не мог быть прав по определению.

А еще он каким-то образом ухитрялся быть ближе вытянутой руки и дальше небесной звезды одновременно. Вот с таким Дэмонра никогда не сталкивалась.

— Хорошо. Допустим. А что бы вы сделали, если бы я вас сейчас отпустила на все четыре стороны? — через несколько минут, поостыв, спросила она.

Маг поглядел на нее с некоторым удивлением:

— Я попросил бы вас пойти дальше в вашем человеколюбии и просто меня пристрелить. Мои шансы самостоятельно выбраться отсюда, не угодив обратно в Аэрдис, равны нулю. И смерть в любом случае предпочтительнее жизни в сумасшедшем доме.

— Вы это серьезно?

— А у вас правда таким шутят?

Дэмонра поняла, что еще минута — и она взвоет. Это был невозможный человек. Такого точно следовало пристрелить, чтобы не смущал своими бреднями других — нормальных — людей.

— Я везу вас во Враньи Кости, как и везла! — рявкнула она.

Маг молча пожал плечами и ни в какую дальнейшую полемику вступать не стал.

— И еще я позову Гребера, и он вас свяжет! — выпалила Дэмонра.

— Зовите кого хотите.

Нордэна длинно и разнообразно выругалась, помянув мать рэдца, но угрозы своей так и не осуществила. Маг же, не дождавшись обещанного денщика с веревками, растянулся на кровати и отвернулся лицом к стене. Спал он тревожно, все время ворочался, иногда почти беззвучно что-то бормотал и просыпался едва ли не каждые десять минут. Дэмонра тем временем с остервенением приводила в порядок пистолет. Система Рагнвейд, только входившая в моду, объективно являлась самым передовым достижением калладского оружейного дела. Эти дальнобойные, точные и надежные пистолеты — правда, излишне тяжелые и длинные — очень редко давали осечки. А уж две осечки подряд — это было что-то из категории дурного анекдота. В конце концов, Дэмонра решила, что маг просто по глупости не снял пистолет с предохранителя, а, напротив, поставил на него перед своей гордой попыткой застрелиться. Несостоявшийся самоубийца все метался в постели и периодически резко открывал глаза. Часа через полтора нордэне это смертельно надоело.

— Я бы дала вам снотворного, но у меня его нет. Если хотите, допейте «лекарство от сердца». А звать вас я буду Рыжиком.

Маг усмехнулся, но флягу Гребера честно осушил в несколько глотков. Потом свернулся калачиком и все же заснул. На рассвете они поехали дальше, уплатив хозяину гостиницы за попорченные пулей обои.

«Он не может быть прав», — думала Дэмонра, искоса поглядывая на попутчика. «Их, рэдцев, сотни тысяч, а нас — миллионы. Перед сотнями тысяч миллионы всегда правы. Если я вообще думаю над его словами, значит, я недостаточно люблю Каллад, вот и все».