Круг двенадцати душ - Матлак Ирина. Страница 2

Лорда Кендола отличал жесткий, властный нрав, и иногда ему случалось перегибать палку. В последний раз это случилось, когда один из лакеев, подавая кофе, пролил содержимое чашки на его новый костюм. В тот день лорд, и так пребывавший в ужасном настроении, сорвался и ударил слугу по лицу. Я была тому свидетельницей и встала на защиту провинившегося лакея, чем обрушила на себя гнев вконец разошедшегося лорда Кендола.

Дядю нередко посещали неконтролируемые вспышки ярости, и это было одной из причин, по которым все старались лишний раз не выводить его из себя. Некоторые считали, что подобные приступы — наследственная черта рода Кендолов, и я искренне надеялась, что мне она не передалась.

Эта надежда была небеспочвенной, ведь многие замечали, что я всем пошла в мать. У нас были схожие фигуры и черты лица, одинаковый бледно-голубой цвет глаз. От отца же я унаследовала лишь темные, практически черные волосы. А вот слабую магическую особенность, которую назвать даром можно было лишь с большой натяжкой, передали мне не родители. Умение видеть незримое было довольно редким, но практически бесполезным талантом. Оно не переходило по наследству, ему было невозможно обучиться — с ним только рождались.

В королевстве к магии всегда относились с настороженностью, а раньше те, кто обладал хотя бы крупицей сверхъестественного дара, подвергались гонениям. Ровно двести пятьдесят лет назад произошла так называемая «Чистка», в результате которой погибло более двух тысяч магов и колдунов. То было темное время, ознаменованное кровавыми рассветами и жаром бесчисленных костров. Несмотря на жестокость, в некотором смысле такие меры были оправданны. Магии опасались не просто так — во многих она будила скрытые пороки, тянула из глубин души самые черные желания, и обладатели дара становились на темный путь. До «Чистки» в отдаленных концах королевства процветали жестокие ритуалы, при помощи магии совершались убийства.

Все, кто жил в наше время, благодарили небеса за то, что нам посчастливилось не родиться несколько веков назад. Хотя в наши дни официально маги не преследовались, к ним все равно относились с опасением. Поэтому те, кто, как и я, обладал небольшими способностями, предпочитали их скрывать.

После завтрака я зашла в библиотеку и, взяв книгу, вышла с ней в сад. Разместилась в излюбленной беседке и, укутавшись в шаль, погрузилась в чтение. Несмотря на то что стоял конец апреля, по утрам все еще было довольно холодно. Ночью прошел дождь, и теперь воздух был свежим и влажным. Мне нравилась такая погода — спокойная, уравновешенная, не кричащая ярким солнечным светом. Наверное, потому что я и сама во многом была такой.

Некоторые считали меня бездушной.

Когда холодным ноябрьским днем глубокая яма принимала двух близких мне людей, я не плакала. Просто стояла и смотрела, как горсти влажной земли падают на темные крышки. Все, что запечатлелось в памяти, — это горький запах пожухших листьев, перемешанный с тошнотворным ароматом смерти, и безликая черная толпа, то и дело протягивающая ко мне несчетное количество рук.

Утешения, соболезнования — всего лишь пустые, ничего не значащие слова. Бесполезные. Большинству до трагически погибших супругов Кендолов не было никакого дела. Кто-то и вовсе радовался, хотя искусно прятал истинные чувства под личиной сочувствия и скорби.

Когда в гостиной, где не так давно проходили бесчисленные званые обеды, накрыли поминальный стол, я поднялась к себе. Лежала на кровати, наблюдая за подрагивающими на потолке кривыми тенями. В окно скреблись мокрые ветки, в дымоходе скулил ветер.

Через некоторое время внизу уже раздавался веселый смех.

Плакать я так и не научилась.

За книгой просидела вплоть до того момента, пока в сад не вышла старшая горничная, сообщившая, что меня зовет лорд Кендол. Я была уверена, что причины, по которым дядя решил поговорить, связаны с утренним визитером, и мысленно настроилась на неприятные известия.

Перед дверью кабинета на миг замерла, расправила плечи и, сделав глубокий вдох, мысленно сосчитала до пяти. Убедившись, что чувства спрятаны глубоко внутри, а на лице отражается спокойствие, вошла внутрь.

Лорд Кендол сидел за письменным столом, откинувшись на спинку черного кресла. Стоило мне переступить порог, как я поймала его пристальный, пригвождающий к полу взгляд. Дядя умел смотреть так, что человек под этим взглядом начинал чувствовать себя ничтожным и терял всякую уверенность. Но я, привыкшая к подобному уже давно, лишь почтительно кивнула в знак приветствия.

— Располагайся, Амина. — Лорд указал на кресло, стоящее напротив. — У меня для тебя новости.

Заняв предложенное место, я сложила руки на коленях и вопросительно на него посмотрела. Брови лорда сошлись на переносице, и он не терпящим возражений тоном произнес:

— Это лето ты проведешь в поместье Сторм-Делл, находящемся в окрестностях Риджии. В дорогу отправишься через неделю, поэтому начинать собираться можешь уже сейчас.

Такими словами я была удивлена и продолжала молча на него смотреть, ожидая подробностей. Однако давать пояснения дядя не спешил. Вместо этого он вернулся к изучению каких-то бумаг и, казалось, совсем забыл о присутствии племянницы.

Я давно научилась держать под контролем чувства, и сейчас на лице не дрогнул ни единый мускул. Невзирая на замешательство, мой голос прозвучал спокойно и твердо:

— Могу я узнать причины? Почему мне предстоит переехать на несколько месяцев?

На миг оторвавшись от бумаг, лорд Кендол поднял на меня взгляд и холодно проронил:

— Поместье Сторм-Делл принадлежит моему давнему знакомому, и ты поедешь туда в качестве гостьи. Я велю подготовить все к твоему отъезду. С собой можешь взять только свою горничную.

Когда лорд вновь замолчал, маска спокойствия все же дала трещину, и я выжидающе приподняла одну бровь.

— Это все, что тебе нужно знать, — отчеканил мой опекун, снова погрузившись в изучение бумаг. Теперь уже окончательно и давая понять, что дальнейшие расспросы неуместны.

Разговор вышел на удивление коротким.

Поднявшись с места, я почтительно склонила голову и проронила:

— Как скажете, дядя.

Расправив плечи, уверенным шагом направилась к выходу, и, когда пальцы коснулись холодного металла дверной ручки, меня настиг голос лорда:

— И еще одно. Сделай все для того, чтобы никто в Сторм-Делле не узнал о твоем даре.

Я на миг замерла, после чего толкнула дверь и незамедлительно покинула кабинет. Последнее предупреждение было явно лишним. Зачем говорить очевидное? Никто, кроме опекуна, не знает о моих способностях, так будет и впредь.

Поздним вечером я сидела в своей комнате и смотрела на отплясывающий в камине огонь. Рядом стоял остывший ужин, к которому даже не притронулась. Мысленно возвращаясь к нашему с дядей разговору, я приходила во все большее недоумение. Причины, по которым мне предстояло ехать в другой конец королевства, оставались неясны, а отказ лорда о них говорить вызывал некоторые опасения. Интуиция редко меня подводила, и сейчас внутри зарождалось нехорошее предчувствие.

— Миледи! — Внезапно прозвучавший голос Бекки заставил меня невольно вздрогнуть. — Это правда, что мы отправимся в Риджию?

Горничная взяла поднос с ужином и замерла в нерешительности, ожидая ответа.

— В поместье, находящееся в окрестностях Риджии, — поправила ее я.

Бекки хотела еще что-то спросить, но, наткнувшись на мой предупреждающий взгляд, не проронила ни слова. Она молча удалилась, тихо прикрыв дверь и оставив меня наедине с собой.

За окном разгулялся ветер, завывающий, точно раненый зверь, языки пламени беспощадно пожирали обуглившееся дерево и навевали воспоминания о ночном кошмаре. В их танце мне виделось что-то недоброе, притаившееся в закоулках недалекого будущего. Но, не в силах ничего изменить, я лишь откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Оставалось надеяться, что на этот раз предчувствие меня обманывает.