Орк-полукровка. Эвиленд (СИ) - Болт Андрей. Страница 11

Судя по скептически взлетевшим бровям Хикса, орк тоже не видел никакого намека на дождь, но спорить не стал и тоже подстегнул коня. Я последовал его примеру.

Но вскоре Дазан, привстав в седле, удивленно ткнул пальцем в небо.

— Глядите! — хрипло воскликнул орк, во все глаза уставившись на узкую полосу серых, свинцовых туч на восточном горизонте. Еще пол оборота назад там не было ни облачка, но теперь сомнений больше не оставалось: скоро тучи нагонят нас, и пойдет дождь.

Мы пришпорили коней и продолжили путь в молчании. Периодически кто-нибудь из нашей компании нет-нет, да оглядывался на все ближе подступавшие облака. Вскоре справа от нас над далеким, появившимся на горизонте лесом засверкали молнии.

— Раз… два… три… — я успел сосчитать до девяти, прежде чем наших ушей достиг угрожающий рокот грома.

— Узлах в трех отсюда, — прикинул Дазан.

— Значит, минут через десять — пятнадцать накроет, — хмуро пробурчал Хикс.

Наши кони дружно получили шенкелей, и мы галопом понеслись по пустынной дороге — никому не хотелось ночевать под открытым небом в грозу. А то, что это дождик не на пять минут понимал даже я и безо всяких там предчувствий Светлики.

— Настоящая весенняя гроза! — перекрикивая гром, радостно воскликнула Дидра и с шумом втянула носом посвежевший воздух.

Постепенно тучи закрыли собою большую часть небосклона. Казалось, они наползают из ниоткуда, пожирая солнечный свет и превращая яркий день в вечер. А когда в облачную тюрьму тучи угодило солнце, стало совсем темно, и мир лишился большей части своих красок. Природа замерла в предчувствии бури. Ветер на время утих, чтобы вскоре ударить с утроенной силой. Птицы и даже неугомонные насекомые притихли, погружая нас в зыбкую предгрозовую тишину.

— Смотрите, как красиво! — Дидра указала на простиравшееся между лесом и дорогой большое, недавно вспаханное поле.

Я повернул голову и увидел потрясающую картину: сплошная стена воды разделила поле надвое. Казалось, что та, дальняя от нас часть, скрытая пеленой дождя, была стерта с лица Вергилии ударами упругой стихии. То и дело стену воды прорезали тоненькие вспышки молний, сопровождавшиеся угрюмыми раскатами небесного барабана.

Мы не успели совсем чуть-чуть. Взобравшись на очередной холм, мы увидели раскинувшееся в долине поселение, и в этот момент нас настигла гроза. Поднялся ветер. Он дул с такой силой, что казалось, еще немного, и я просто вылечу из седла. Повсюду сверкали молнии, непрерывно гремел гром, будто гномы взрывали свои шахты прямо у нас под ногами. Дождь хлестал с такой силой, что обрушившийся с небес сплошной поток воды заливал рот и глаза, мешая дышать и видеть. Чтобы иметь возможность хоть как-то следить за дорогой, я козырьком приставил ко лбу ладонь, второй рукой мертвой хваткой вцепившись в поводья обезумевшей от страха лошади.

Вообще удивляюсь, каким образом в разразившейся вокруг катастрофе мне удавалось удержать ее на дороге — перепуганная скотина то и дело норовила унестись в поля, наверно, надеясь найти там убежище от не на шутку разбушевавшейся стихии.

Несчастье случилось, когда мы уже спускались с холма. Дорога превратилась в неустойчивый, грязевой поток, с ревом устремлявшийся под гору. Моя лошадь поскользнулся и, не удержавшись, упала на колени. Сбивавший с ног поток грязи не давал ей подняться на копыта. Видимо, это было последней каплей — кобыла сбесилась от ужаса и, при очередной безуспешной попытке подняться, обреченно заржала, взбрыкнула всем телом и выбила меня из седла. Я упал рядом с ней, а освободившаяся от лишнего веса лошадь сумела-таки подняться на копыта, но лишь для того, чтобы через миг снова упасть на землю, но на этот раз на бок и прямо на меня!

Ослепительное мгновение невыносимой боли, и я почувствовал, как стал куда-то скользить. В прямом смысле. Навалившееся на меня животное дало толчок, и мы вместе полетели под гору, увлекаемые вниз грязевым водопадом. Последнее, что я запомнил, была покрытая клочьями пены морда лошади и отчаянные вопли Светлики, доносившиеся откуда-то с вершины холма. Потом наступила тьма, принесшая мне покой и избавление в своих ласковых объятиях.

…Звуки исчезли, и я рассеянно подумал, что, наверное, лишился слуха. Перед глазами мелькали какие-то картинки, казалось бы, никак не связанные между собой. Я стоял на земле, но одновременно с этим висел где-то в пустоте, не чувствуя своего тела. Я поморщился и, протянув руку, отодвинул пелену дождя, висевшую перед глазами и превращавшую мир в набор разрозненных картинок. Еще одно небольшое усилие воли, и мир снов наполнился звуками. На середине склона лежала мертвая лошадь, придавившая ноги какому-то парню. К ним с вершины холма во весь опор неслись еще четверо всадников, ежесекундно рисковавших свернуть себе шеи, если их лошади не удержатся в грязевом потоке, в который ливень превратил спускавшуюся под гору дорогу.

Я подлетел поближе, и с отстраненным любопытством стал разглядывать лежавшего в земляной каше парня. Смуглое, покрытое грязью лицо, едва вздымавшая от затрудненного дыхания грудь — похоже, во время скольжения в грязевом потоке парень здорово наглотался жижи. Не повезло. Кроме воды в легких была еще и земля, скорее всего он уже не жилец. Я перевел взгляд ниже. На ногах бедняги лежала лошадиная туша. Обе конечности были сломаны, причем сразу в нескольких местах… Все это я подметил мимоходом, следя глазами за подоспевшими всадниками. Они соскочили с коней и кинулись к распростертому в грязи телу. Меня они не видели, поэтому я подлетел еще ближе, чтобы суметь различать отдельные слова в нестройном гуле их голосов.

— Эрик, Эрик! Очнись! — причитала невысокая, хрупкая темноволосая девушка в белом, покрытом грязью балахоне.

— Светлика! Не суетись! Эль, скачите в деревню, приведите помощь, я постараюсь ему помочь! — произнесла высокая, бледнокожая полу эльфийка с зелеными человеческими глазами.

— Мы… мы… да! Мы сейчас! Ты только держись, Эрик! — воскликнула девушка в балахоне и вместе с орками и эльфом поскакала к находившемуся у подножия холма человеческому поселению, хотя ее лошадь явно и уступала в скорости и выносливости скакунам ее спутников.

Я вновь обратил взгляд на фигуру полу эльфийки. Она неподвижно стояла над распростертым в грязи телом и смотрела вслед удалявшимся всадникам. Когда они скрылись в пелене дождя, фигура пришла в движение. Она присела рядом с парнем и, сняв с рук тонкие, кожаные перчатки, положила ладони на грудь парня, одну поверх другой. Подняв голову, она запела.

Я вдруг почувствовал, как меня куда-то потянула какая-то неведомая сила. Я попробовал вырваться из подхватившего меня, словно пушинку, магического вихря. Вокруг плясали искры сверкающего света, они сливались воедино, образуя пылающую стену. Она становилась все ярче и ярче, с каждым мгновением наливаясь голубовато-белым сиянием. Вспышка! И круживший меня вихрь начал рассыпаться, низвергая меня в абсолютное ничто мрака…

— Онондо карандодоооо! Одосе саланзооо! Онондо карандоооо! Одосе саланзооо! Аав'а лааар!

Мне показалось, я слышал чей-то голос. Какое-то пение на незнакомом мне языке. А может быть, это было лишь бесконечное завывание ветра. Тугие струи дождя хлестали по моему лицу, странный сладковатый запах щипал ноздри, то и дело норовя проникнуть в легкие, а попадая в них, наполнял тело горячим теплом. Кажется, это были розы. Или пионы. Нет, ромашки. Целое поле прекрасных цветов и — солнышко…

Видения наполняли мое сознание, толкались, выпихивая друг друга, словно пытаясь разорвать мой разум на тысячу частей. И снова этот голос. Только на этот раз он не пел, а говорил…

В ногах упругими волнами запульсировало тепло, и я снова соскользнул во мрак.

Глава 44. Затишье перед бурей

— Ну, Эрик, ты нас и напугал! — покачала головой Светлика и недовольно прицокнула языком.