Из другого теста (СИ) - Сергеева Александра. Страница 48

Несмотря на высокую скорость, тот занял несколько дней. Больших драк по пути не учиняли. Семеро медведей при поддержке девяти мандаринов — серьёзная сила. Мало, кто отважиться попробовать подобный отряд на зуб. Но здорово пересечённая местность им самим была не по зубам. Приходилось постоянно лавировать, выбирая для массивных звериных тел максимально удобные участки. И хотя этот путь берры знали, как свои пять пальцев, они постоянно устраивали для дам привалы. Заставляли их выходить наружу и жить собственной жизнью. Акери горячо одобряла тактику берров, а уж ей-то девчонки привыкли доверять в вопросах подобной чертовщины. Добросовестно выматерилизовывались из мандаринов, но валяться без дела категорически не соглашались. Топали на своих двоих дальше и обменивались впечатлениями.

Вечером третьего дня мужики привели дам в обалденно красивую лощинку. Та до краёв была заполнена кучерявыми лиственными деревцами с нежно-зелёно-серебристыми листиками. Между ними змеилась прозрачная до хруста речонка, инкрустированная в белоснежное песчаное ложе. Юлька с Бинкой едва не визжали от восторга, полощась в ледяной воде. И требовали забраться поглубже под сень дивной рощи. Лишь недоумённые мордахи мандаринок остудили их пыл: зверюшкам было не продраться внутрь этого райка, затерявшегося на широких просторах ада. А уменьшаться до таких опасных для жизни размеров они категорически отказывались. Пришлось двум баламуткам удовольствоваться краешком этой писанной красы.

Мужики привычно разложили костры — дубли едва уместились на доставшемся им пространстве между рощей и длинной потрёпанной скальной бочиной взгорка. Ужинали, как всегда, шумно и обильно: утроба оборотней была воистину ненасытной. Подремать улеглись в полном составе: в подобных райских уголках не было особой нужды нести дозор. Кровожадные гиганты сюда не забредали, ибо ни им, ни их кровожадной же добыче тут не развернуться. Усыхаться же до неприемлемых габаритов опасались ни одни только мандарины — здесь это вообще не приветствовалось.

Наруге не спалось, хотя в прямом смысле слова оборотни вообще не умели спать, довольствуясь лёгкой чуткой дрёмой. Однако и с этим у неё наметились проблемы. Она немного повозилась, помаялась, а потом тихонько отползла в сторонку, поднялась и проскользнула в рощу. Эти деревья отчего-то успокаивали её, напоминая кудрявые перелески Азимары. Гет нагнал её метрах в пятидесяти от костров. Хотел цапнуть за плечо, но замер с повисшей в воздухе рукой — Наруга резко обернулась и шагнула к нему. Ткнулась носом в грудь и предупредила:

— Я у тебя ещё девственница. Ни черта не умею.

— Шутишь? — обалдело брякнул он.

И заключил, как говорится, в объятья, больше похожие на борцовский приём.

— Я не сбегу, — поморщилась Наруга, выпростав руки и повиснув на могучей шее. — Не больно, конечно, — повела она плечом, — но как-то… неуютно. Что стоишь? — поинтересовалась она, запрокидывая голову.

Всё-таки ошеломительное ощущение: смотреть на мужчину снизу вверх — лёгкий восторг от него пока не унимался. И непередаваемо здорово, когда тебя легко подхватывают на руки и укладывают в жёсткую холодную траву с острыми краями. Наруга плыла в горячечном одурении, пока Гет целовал её живот и ноги, с которых уползали штаны. И смотрела, как на руках затягиваются и снова зацветают порезы, оставленные растревоженной травой. А потом ей стало не до того.

Гета распирало от нетерпения, и предварительные ласки закончились вместе со штанами. Огромное тело накрыло Наругу с нежностью пресса — плечи зажало буграми вздувшихся мышц. Он вошёл в неё осторожно, затаив дыхание, бившее горячими волнами прибоя в её висок. Но вдруг поверил в реальность происходящего и победно рыкнул. Мужчина догнал и достал свою добычу — распалённая погоней душа хлестала его наотмашь, вымогая удовольствие, к которому так рвалась. И он вырывал его каждым толчком тела, каждым броском жадной силы, пожирающей страсть завоёванной женщины.

Наруга плохо помнила себя до того момента, когда её начало затягивать. Закручивать вокруг жарко припекающего порыва вырвать из себя ЭТО. Выпустить на волю раскалённый комок сгустившегося, сжавшегося до невозможности преддверия исхода. Тот ненадолго затмил всё, вышвырнув лишнее горячечными волнами и пожрав волю без остатка. А потом дотлевал в изнемогшем теле, теребя робко возвращающиеся в голову клочки мыслей… И нервно возрождающиеся иные ощущения, что привязывают тебя к жизни.

Когда вернулась к действительности, с трудом разлепив веки, наткнулась на режущий взгляд звериных глаз. Пыталась пошевелиться. Ей казалось, что к земле её придавило изнеможение тела, дочиста высосанного бурным выплеском страсти — ни черта подобного.

— Слезь с меня… чудовище, — сипло выдавила она из расплющенной груди.

— Не хочется, — прохрипел он, зарывшись носом в её волосы. — Вдруг тебе не понравилось.

— И что? — захлопала она ресницами, пытаясь врубиться, в чём логика.

— Придётся переубеждать.

— Я пока не поняла, что мне не понравилось, — озадаченно призналась Наруга.

— Я подожду.

— Подожди рядом. Слезь с меня! — возмутилась она, пытаясь боднуть его головой.

— Хорошо, — покорно согласился Гет, чуть приподнимаясь на руках. — Тогда разожми бёдра.

Сначала по неопытности она не поняла. Потом хмыкнула и расслабила колени. А потом они долго валялись, сплетясь в замысловатую конструкцию. И лениво наблюдали, как на руках и ногах затягиваются и снова зацветают порезы, оставленные стервозной растревоженной травой.

Их отсутствие деликатно не заметили, хотя вся свора оборотней стояла наготове. Им не было нужды прохлаждаться до утра, поэтому в путь двинулись под благосклонными взглядами пылающих лун. Отдохнувший Дубль-Нар ходко бежал за припустившими медведями и никак не мог понять того настроения, что завелось у него в башке. Прежде сильный, хладнокровный и решительный пилот вдруг принялся щекотать его несуразными ощущениями. Наруга почувствовала его недоумение и постаралась взять себя в руки. Хотя долго ещё домогалась собственное подсознание, пытаясь выведать: влюбилась ли она? Или просто дорвалась до столь долго ожидаемого женского счастья, о котором понятия не имела.

К полудню шестого дня их караван, наконец-то, добрался до обширной, самой обжитой и самой защищённой долины Таноль. Та лежала в кольце весьма внушительных гор, почти лишённых перевалов. Верней, те когда-то были. Но странное дело: едва здесь появились первые настоящие люди, планета устроила несколько солидных землетрясений с неправдоподобно точечными горными обвалами. В результате все перевалы основательно завалило. Даже тот, самый южный, что соединял долину с посадочной площадкой. Поселенцы с помощью берров немного расчистили его, устроив торговый путь, по которому сновали караваны. И всё равно с трудом одолевали перевал в бескрайней ломанной горной гряде. На этом последнем участке им приходилось протискиваться между отвесными склонами, ползая извилистой тропой. А порой и ночевать прямиком на тропе, вися на ней, будто дикие козы. Порожняком это не особо напрягало, а вот с объёмистым грузом приходилось попотеть.

Северный перевал, что вёл из долины вглубь планеты, также со временем освоили. Беррам с медведями оно без надобности, но в двух соседних долинах тоже поселились люди. На свой страх и риск, поскольку оборотни по-прежнему предпочитали жить в Таноле. А значит, и оставаться гарантом её относительной безопасности. К соседям берры периодически заглядывали, но постоянно их сторожить не собирались. Отделиться было их выбором — резонно заметил Анатоль на вопрос Наруги о справедливости и прочей морали. Их ответственность за собственную судьбу. Прежде чем решиться на подобный шаг, все они прожили на планете достаточно долго. Успели вкусить её прелестей.

Надеялись ли они на поддержку берров? А куда без этого — чуть пренебрежительно скривился Анабер. Люди неисправимы: вечно рассчитывают на то, что им не принадлежит. Принимают решения в надежде на поддержку тех, у кого даже не спрашивают о подобных намерениях. Сами себе придумывают веру в то, что кто-то им что-то должен. А стоит тебе их в этом разуверить, ты тотчас оказываешься бессердечным лживым злодеем. Да, после того первого случайного появления славянских переселенцев берры позволили ещё двум группам поселиться на их планете: мусульманам и европейцам. Условие было одно: никаких междоусобиц. Жизнь тут итак не сахар — нужно держаться друг за дружку. Берры им не полиция, чтобы встревать в драки — рожа треснет. Но люди — везде люди. Кое-кто не внял предупреждениям и вздумал ерепениться. Ушли они сами — никто не гнал. А претензии на такую же защиту, как в Таноле, они могут засунуть себе… Берры изначально обитали в этой долине и ничего не собираются менять — их всё устраивает. Тем более что они там и не живут в прямом смысле слова, а отдыхают от кочевок по континенту.