Если ты меня простишь (СИ) - Джокер Ольга. Страница 25

Следующее утро разбудило меня громким ливнем. Кажется, погода сегодня совсем не летняя, нужно запастись зонтиками и дождевиками. Напялив на себя любимые джинсы в обтяжку, белый пуловер, завязав на голове французскую косу, и подкрасив ресницы, я вышла из общежития и направилась в сторону метро. Ранним утром все спешили по делам – кто-то на работу, кто-то на учебу. Сегодня у меня на три часа дня назначен экзамен, поэтому к Зое Степановне я отправилась с утра пораньше. Обожаю ездить на метро, даже в час пик. В этом есть свое великолепие. Набитые вагоны поездов, увешанные людьми эскалаторы, гул людских голосов. Я достаю наушники и включаю музыку, релаксируя зажатой между людьми. На нужной мне остановке группа людей выходит наружу, вынося своим мощным потоком и меня.

Дождь почти закончился, и я решаю не раскрывать зонт, ощущая я на своем теле мелкие капельки дождя. Когда я подхожу к дому на Кудринской площади, то привычно заглядываю в окна. Она уже не спит.

Доброе утро, Зоя Степановна, - говорю я, направляясь прямо на кухню. – Приготовить вам омлет с овощами? У меня сегодня не так много времени.

Спасибо, я уже поела, - сказала она. – Давай лучше вернемся к истории. Я все обдумала сегодня ночью и готова продолжить дальше.

Я понимающе кивнула. Мы последовали в кабинет, где уже лежали фотографии людей.

Прости, что тебе постоянно приходится пересаживать меня в кресло. Просто так я чувствую себя комфортнее, и воспоминания сами приходят в мою старую больную голову...

Зоя, Москва, 1962 год.

Мы с мамой возвращались в Москву поездом. Мама выкупила для нас целое купе, и мы молча едем всю дорогу домой, не сказав друг другу ни слова. Она читала какой-то новомодный женский журнал, внимательно рассматривая каждую картинку, только бы не смотреть мне в глаза. Я легла на полку пытаясь уснуть, но сон как назло не шел. Мучительно пялясь в потолок, я провела бестолковых несколько часов.

Отец говорит, что со следующей недели ты можешь вернуться в свою школу, - сказала мама.

Так просто... Не успела родить и уже отправляюсь в школу, надо же. Мама достала из своей сумочки помаду и зеркальце, старательно выводя губы красным цветом. Он никогда не шел ей, делал вульгарной и простой. Закончив наводить красоту, она внимательно посмотрела на меня, прищурив глаза.

Ну что ты молчишь, Зоя? Такое чувство, что ты винишь во всем меня! Уж прости, но я не раздвигала ноги перед первыми встречными, - чуть повысила голос мама.

Замолчи!

Я крикнула чуть громче, и она правда замолчала. До самой Москвы. На вокзале нас встречал отец. Высокий, статный, в черном зимнем пальто с мехом и без шапки. Его густые волосы покрывал шар выпавшего снега, отчего волосы казались полностью седыми.

В такой мороз и без головного убора, - кричит мама на расстоянии.

Аня, здравствуй! Я тоже скучал, - сказал отец смеясь и заключая маму в свои объятия.

И мама улыбается. Отец ждет, что я обниму его в ответ, но я равнодушно выхожу из вокзала, направляясь к автомобилю. За рулем сидит водитель Володя, он вежливо здоровается со мной и отводит взгляд. Иногда я забываю, что он тоже человек. Настолько тихо и незаметно он ведет себя в нашей жизни. Стряхнув с себя осевшие на верхнюю одежду снежинки, мы садимся в машину и трогаем в сторону нашей квартиры.

Дома как-то непривычно. Стерильная красота, пустые огромные комнаты, в которых можно играть в хоккей. Я закрываю свою территорию на ключ и сажусь на подоконник, наблюдая за людьми в морозный зимний день, и думаю о ребенке. Саша, Александр, прости, что не успела сказать тебе, что ты мне очень нужен. Без тебя как-то плохо и совсем пусто на душе. Я ошиблась в своем выборе, ошиблась в выборе ценностей. В двери тихонько стучат. Я вскакиваю с подоконника и открываю их. На пороге стоит отец и держит в руке яркие пакеты наполненные тряпками.

Это тебе, Зося, - говорит он. – Пока вас с мамой не было, я летал в Берлин и прикупил для тебя кое-что.

Спасибо, пап, - равнодушно отвечаю я, не понимая, как простые тряпки и побрякушки смогут заполнить мое сердце?

Отец заходит и закрывает за собой двери. Он хочет обнять меня, но я держусь колючкой. Я не готова сейчас к сближению.

Мне правда жаль, что так вышло. Но в жизни всякое бывает и хорошее, и плохое. Я тут подумал и решил, что в школу ты сразу не пойдешь. Восстановишься месяцок, позанимаешься с врачами и тогда в бой. Учеба подождет.

С врачами? – спросила я.

Да, я уже попросил знаменитого в Москве психотерапевта Полякова, чтобы он поработал с тобой, - сказал отец.

Я негодовала. Все решают без меня, всю жизнь, каждый шаг, но отчего-то промолчала. Отец поцеловал меня в лоб.

Я рад, что ты вернулась, Зося. Очень рад.

Он вышел, а я кинула пакеты с одеждой, не раскрывая прямо в шкаф. Отец не обманул. На следующий день ко мне приехал водитель Володя и повез меня в сторону НИИ психиатрии. Я оглянулась по сторонам и покорно прошла в высокое прямоугольное здание. Нужный мне кабинет я нашла быстро. Сняв с себя верхнюю одежду, я постучала и вошла внутрь. Пожилой Игорь Яковлевич радушно принял меня. Я долго не раскрывалась перед ним, умалчивала о причинах, по которым меня записал к нему отец, но после его долгих обещаний молчать, я сдалась и выложила все как на духу. Сказать, что мне стало легче с первого сеанса, я не могла. Но с каждым походом к профессору я чувствовала, что раны затягиваются, рубцуются, но не пропадают. Мы использовали различные методики, в том числе и гипноз, и, в конце концов, я стала забывать все, что произошло в феврале 1962 года. Я хотела все забыть и умоляла его помочь мне в этом. Могу с уверенностью сказать, что с помощью психотерапевта я смогла засунуть в глубину своей памяти воспоминания о рожденном мною ребенке. Я не вспоминала об этом никогда больше, ровно до тех пор, пока это не понадобилось.

Однажды после занятий с Поляковым, я вышла из здания больницы и увидела на горизонте Нинку. Ее невозможно было не узнать. Рыжие волосы красиво развивались на весеннем прохладном ветру. Она куталась в черное пальто и бежала быстрым шагом в сторону отделения. Я уже давно ни с кем не общалась из подруг, и именно ее мне больше всего хотелось увидеть... Я помнила наставления отца, что с Ниной мне дружить нельзя. Но разве запрещено просто поговорить?

Нинка! – крикнула я и побежала в ее сторону.

Ее хрупкий силуэт удалялся все дальше, она и не думала поворачиваться ко мне. Прибавив темп, я стала буквально догонять ее. Уже у входа в кардиологическое отделение я ухватила ее за рукав и остановила. Ее зеленые глаза пронзительно посмотрели на меня.

Нинка, ты почему убегаешь? – спросила я запыхавшимся голосом.