Мой варвар (ЛП) - Диксон Руби. Страница 2

Я провожу ладонью по одной из ее грудей, и мои пальцы задевают сжавшийся в твердую бусинку сосок.

Существо издает стон, и напевание в его груди становится еще громче.

Мое тело реагирует на это, так как мой член сразу же затвердевает и изнывает от потребности в освобождении. Я удивлен — и более чем немного потрясен тем, как реагирует мое тело. Это существо неправильное и бледное. Почему я реагирую на него так, как я делаю это в тех странных, сбивающих меня с толку снах, которые иногда мне снятся? Одной рукой я толкаю свой поднявшийся член в сторону. У меня нет времени им заниматься. Я склоняюсь к бессознательному существу и кладу его нож в свою сумку, потом перебрасываю существо через плечо и несу его на себе обратно в свою пещеру.

Когда буду там, тогда и решу, что мне с ней делать.

***

Существо все еще остается без сознания. Я укладываю его в одном из углов моей пещеры и обдумываю, что с ним делать. Я прихожу к выводу, что это точно она. Это существо мягкое и красивое, и у нее есть груди. Мой член все еще ноет от потребности, и пока я расхаживаю, ласкаю рукой вверх-вниз по его длине, потому что от этого мне становится хорошо.

Понятия не имею, что делать. Это существо женского пола очень меня взбудоражило. Это отнюдь не еда, как объяснял мой отец. Она была с плохими, но сбежала. Разве от этого она становится хорошей? — спрашиваю я себя.

Я закрываю глаза и сжимаю рукой головку моего члена. Такое восхитительное ощущение, что все мое тело содрогается, и странное напевание в моей груди становится все громче.

Хотел бы я, чтобы мой отец был здесь.

Он мертв уже много, много сезонов. Когда он умер, я был крохотным малышом, и с тех пор я живу один. Несмотря ни на что, у отца всегда на все находились ответы. Он бы знал, почему моя грудь напевает и почему мой член ноет рядом с этой женщиной. Меня как будто волной накрывает одиночество. Порой я просто ненавижу, что у меня нет ответов, одни лишь вопросы, и нет никого, у кого можно было бы спросить.

Я продолжаю поглаживать свой член до тех пор, пока он не извергается мокрой лужей, и наконец-то мое тело расслабляется. В то время как делаю это, я не спускаю с нее глаз и твержу себе, что все это происходит, наверное, из-за того, что сгораю от любопытства. Ее грудь, кажется, напевает вместе с моей так что, что бы сейчас не происходило, это влияет и на нее. Я вытираю свою мокрую ладонь об грязный пол пещеры, после чего подползаю к бессознательной женщине.

Мои движения предельно осторожны и совершенно бесшумны, словно она может в любой момент очнуться и напасть на меня. Она такая маленькая и неподвижная, и я задумываюсь, не навредил ли я ей сильнее, чем думал. Не знаю почему, но сама мысль об этом терзает меня, и я приподнимаю ее голову, чтобы осмотреть ее затылок. Под красновато-золотым шелком ее гривы у нее шишка, но в остальном, кажется, она в порядке. Я прижимаю щеку к ее носу и чувствую ее дыхание. Выживет. Ее глаза закрыты, а дыхание у нее спокойное.

Меня мучает чувство вины, что сделал ей больно. Мне не стоило этого делать. Она принадлежит мне. Но я запаниковал. Однако у меня есть немного обезболивающего корня. Он полезен для сворачивания крови, а у нее глубокая рана на голове. Осторожно опустив ее вниз, я отправляюсь к своему мешку с травами и нахожу высушенный корень. Я пережевываю его в месиво, потом возвращаюсь обратно к женщине и намазываю его на рану у нее на голове. Позже она этому обрадуются.

Я нежно укладываю ее обратно на пол, и пока это делаю, я только и могу, что смотрю на нее. Ее кожа покрыта чем-то вроде красновато-коричневой грязи, и я начинаю рассеянно ее протирать. Ее кожа отличается от моей — она не покрыта мягким, легким пушком. Она совершенно лишена растительности, за исключением ее головы, и это кажется… странным. От этого мой член снова твердеет, но я не обращаю на него внимания. Я не могу тут рассиживать и весь день только и делать, что дрочить его. Я замечаю, что когда я тру, пятнышки не исчезают. Они у нее на коже. Очень странно. Я облизываю большой палец и протираю еще одно пятнышко, но оно даже не смещается.

Странное все-таки это создание.

Я раскрываю покрытия из шкур, так как мне хочется узнать, везде ли эта женщина усыпана такими пятнышками. Они распахиваются и раскрывают под ними еще одно, более легкое, покрытие, сделанное из чего-то похожего на мой кожаный мешок для воды. Я стягиваю его и обнаруживаю еще больше странной, бледной кожи с пятнышками на ней. Ее руки гладкие и мягкие, на них нет плотных наростов, как на моих. Я провожу взад и вперед по своей руке, а затем дотрагиваюсь до нее. Сильно отличается. Она вся мягкая, и это наводит меня на мысль, что она хилая.

Я никогда не видел ничего подобного ей. Я снова дергаю кожаное покрытие, и оно распахивается, обнажая ее груди. Пораженный зрелищем, я пячусь назад. Они полные и округлые, с розовато-коричневыми кончиками, которые указывают вверх. Я прикасаюсь к одному из них, чтобы проверить, издаст ли она тот хриплый звук, что и раньше.

Но она молчит, и я разочарован. Мой член подергивается и ноет, отчаянно нуждаясь в еще одном освобождении. Не обращая на него внимания, я прижимаю ладонь между ее грудями, где она напевает, прямо как я. Ее грудь вибрирует так же быстро, как моя собственная, и это очень любопытно. Как будто мы каким-то образом соединены. Как будто наши тела решили вместе спеть песню.

Мне это по душе.

И мне нравится смотреть на эту женщину. Мне нравится ее странная кожа в крапинку и ее чудная грива. Мне нравятся ее маленькие, красивые груди и даже ее маленькое, неправильное лицо. У нее нет рогов, да и хвоста нет, насколько могу судить, однако ее запах настолько восхитителен, что сводит с ума. Я чувствую странную потребность облизать ее и найти то местечко, откуда исходит этот запах, а мой член от этой мысли начинает пульсировать.

Я не уверен, что мне нравится, как в ее присутствии выходит из-под контроля мое тело. Нахмурившись, я поправляю обратно ее шкуры, скрыв от глаз ее груди, и перехожу на другую сторону пещеры. Есть еще дела, которые следует сделать до того, как смогу лечь спать: нужно расплавить воду, сплести шнуры для петлей ловушек и нужно заточить ножи. Мне надо поесть и проверить свои замаскированные ловушки.

У меня нет никого, кто бы мне помог, поэтому я не могу ложиться до тех пор, пока все не сделано. Взяв немного сушеных сухожилий, я приседаю на корточках и издалека наблюдаю за женщиной. Я не уйду из пещеры, а еще я ни за что не оставлю ее здесь одну.

Теперь эта женщина моя. Я забрал ее от плохих. Она принадлежит мне, и я убью любого, кто попытается ее у меня забрать.

ХАРЛОУ

У меня чертовски сильно болит голова, и первое, о чем я думаю, — опять опухоль в мозгу взыграла. Что компьютер на корабле инопланетян ошибся, и все-таки я нездорова. Что я умираю, и это мои последние минуты.

Но тогда понемногу накатывают воспоминания. Воспоминания о лихорадочном поиске деревьев, рубке одного из них, о том, что затем что-то сильно ударило меня сзади.

И мурлыканье, как это ни странно.

Меня накрывает волной облегчения. Со мной все в порядке. Мой кхай уничтожил рак в моем мозгу. Я не на Земле, и я не умираю.

Однако, в моем сознании по-прежнему, не переставая, раздается мурлыканье, словно гигантская кошка, которая не хочет покидать мою грудь. Вот только, когда я медленно открываю глаза, то понимаю, никаких кошек здесь нет и мурлыканье исходит из моей груди.

Вот черт. Я провела с остальными достаточно долго, чтобы знать, что это значит. Это — резонанс. Я резонирую мужчине, потому что мой кхай — или вошь, как мы, люди, любим называть его — решил, что я буду для кого-то идеальной парой. Правда, единственные мужчины, вместе с которыми мы были в пути, — это Аехако и Хэйден. Кто-то из них? Аехако мне нравится, но я знаю, что он любит Кайру. Хэйден только и делает, что неприветливо рычит. Я не уверена, что мне нравится идея о том, чтобы быть его парой.