Законы Красного моря (СИ) - Пресняк Мария. Страница 38

- А ты сможешь быстро меня забывать?

- Да какая разница, быстро или медленно, легко или тяжело, могу или не могу? Я должна, просто нет другого выбора. Это твое решение. Понимаешь, твое решение!

- Аня, а ты уже уволилась? – спросил Саид, помолчав. – Тебе есть где жить?

- Очень своевременный вопрос, - съязвила я. – Мерси за беспокойство, как-нибудь разберусь со своей жизнью. Прощай.

- Аня, подожди...

Но я уже повесила трубку. Саид попытался позвонить еще несколько раз – я не отвечала. Потом он прислал смс с извинениями – я и его проигнорировала.

Около полуночи пришла Нина. Она заглянула в мою комнату и удивилась, что я сижу в темноте.

- С тобой все в порядке?

- Почти, - ответила я. – Просто поссорилась с Саидом.

- Ну ничего, милые бранятся – только тешатся.  Помиритесь.

Я криво усмехнулась, но к счастью, Нина не стала допытываться. Она горела желанием поболтать и чуть ли не волоком вытащила меня на кухню.  Я отбивалась, но  безуспешно: пришлось  долго выслушивать подробности ее взаимоотношений со шведом. Я мало вникала в смысл восторженного щебетания подруги, только изредка поддакивала или кивала головой. Наконец Нина выговорилась и спросила, почему я такая вялая. Я сослалась на усталость и тут же смылась в свою комнату.

Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Я ворочалась, вздыхала, размышляла и все больше впадала в уныние от своих мыслей. Что делать, что делать, что мне делать... Я не видела выхода. Уезжать за границу – но куда? Получить рабочую визу крайне сложно, а ехать нелегально… Ну предположим, я поеду в какую-нибудь Турцию или Болгарию по туристической путевке и останусь там работать.  А потом что – депортация? Я всегда находилась за рубежом  вполне легально, иметь неприятности с полицией не входило в мои планы. Чем благополучнее страна, тем труднее туда попасть и тем строже законы для потенциальных эмигрантов, а ехать куда-нибудь центральную Африку мне совершенно не хотелось.

Сон так и не шел.  Когда стало светать, я встала, тихо оделась и вышла из квартиры, чтобы побродить в одиночестве.

Оставшиеся три дня я гуляла и избегала общения с друзьями.  Мне хотелось стать невидимой, заснуть на десяток лет  или спрятаться так, чтобы никто меня не нашел. Мама сообщила, что сделала все необходимые документы – я с удивлением узнала, что отец без проблем подписал у нотариуса согласие на мой брак. У меня не повернулся язык сказать, что свадьбы не будет.  Саид названивал по нескольку раз в день и заваливал меня электронными письмами.  Я постоянно зарекалась поднимать трубку, но каждый раз какая-то сила заставляла меня отвечать на его звонки. Эмоции схлынули, мне уже не было так больно - а Саид почти открыто признавал, что совершил ошибку. К моменту моего отъезда из Москвы мы стали общаться почти как прежде, только более сдержанно.  Я не знала, что делать – послать его к черту или попытаться наладить отношения. В глубине души теплилась надежда все-таки выйти  за Саида замуж, но я сомневалась, смогу ли доверять ему, как прежде.  С другой стороны, какие у меня варианты?  Возвращаться в Москву, снова идти на ресепшен и отдавать львиную долю заработка на аренду квартиры, не видя особых перспектив ни в карьере, ни в личной жизни? В Твери тем более делать нечего, а уехать за границу малореально. Я поставила не на ту лошадь и в итоге осталась у разбитого корыта.

Во вторник я собрала вещи, попрощалась с Ниной и села в автобус.  Часть сумок была переправлена домой заранее, но все равно багажа набралось прилично. Мама встретила меня на станции. От нее не укрылись моя нервозность и подавленность. Я хотела оттянуть откровенный разговор и неизбежное признание, но мама буквально атаковала меня вопросами. Как только мы добрались до дома, пришлось каяться. К тому моменту я уже была в состоянии говорить на эту тему спокойно, и постаралась изложить случившееся в самых мягких выражениях. Тем не менее, мама тут же схватилась за сердце, и оставшуюся часть вечера я провела, убеждая ее, что  все еще может наладиться.  Она в свою очередь пыталась успокоить меня – мы просидели на кухне до глубокой ночи и обе не раз всплакнули.

На следующий день пришла тетя. Мама по телефону уже ввела ее в курс дела.  Тетя с порога стала возмущаться "этими паршивыми арабами", которые не умеют держать слово и ни во что не ставят русских девушек. Весь вечер она промывала мне мозги и предлагала кандидатуры в мужья из числа своих бывших учеников. Уверена, большинство из этих "кандидатов" и не ведали, что их судьба висит на волоске и находится в тетиных руках. Зная ее характер и умение пробивать лбом любую стену, я бы не удивилась, если бы тетя и впрямь поставила какого-нибудь бедолагу перед  фактом:  он должен жениться на ее племяннице.  Но это никак не входило в мои планы – я поблагодарила тетю за заботу и решительно отказалась.

Следующие две недели я провела дома, не зная, чем заняться. Помогала маме с готовкой и уборкой, гуляла, сидела в интернете. Из интереса я перечитала множество форумов русских эмигрантов. Большинство женщин, как я и предполагала, остались за границей, выйдя замуж (иногда фиктивно) и таким образом получив официальный статус. Рабочих программ, по которым могла бы уехать незамужняя девушка 25 лет, практически не было.  Иногда попадались вакансии  в сфере туризма, но преимущественно в том же Египте или Турции.  Я не имела соответствующего образования и опыта, да и платили там копейки.  Довольно легко оказалось найти работу танцовщицы или массажистки, но эти объявления я даже не хотела рассматривать – от них за версту пахло криминалом. Множество фирм предлагали посредничество в официальном трудоустройстве за рубежом – в любой стране на выбор, но я почти не сомневалась, что это обычное кидалово на деньги. Учебные программы стоили дорого, а у меня  не было денег. Просидев так несколько вечеров, я окончательно впала в уныние. Не имея хорошей прикладной профессии, родственников или жениха за границей,  уехать в цивилизованную страну было невозможно,  по меньшей мере – очень  сложно и рискованно.  Получить туристическую визу и остаться на свой страх и риск....  я   хорошо понимала  значение слова "депортация" и  совершенно не хотела  такого рода приключений.

С Саидом мы разговаривали почти каждый день – через скайп или по телефону. Он так же, как и прежде, интересовался моими делами, говорил о любви и порой ревновал.  Иногда, забывая  о его предательстве и своей нынешней неустроенности, я даже получала удовольствие от  общения. Но мы оба понимали, что долго так продолжаться не может. Я находилась в подвешенном состоянии, а он твердил о любви, но не возвращался к разговорам о свадьбе. Мама была в панике, хотя старалась этого не показывать. Она не задавала вопросов – по моему выражению лица все и так было понятно.

Я долго откладывала разговор с сестрой, но однажды вспомнила о своем обещании и почувствовала неловкость.  Положа руку на сердце, мне по-прежнему не хотелось никого видеть.  С другой стороны, познакомиться с Катей было интересно. Невозможно всю жизнь провести затворницей, - подумала я, и, разыскав в телефоне ее номер,  позвонила.

- Катя? Привет. Это ... это Аня Пресняк, - в последнюю секунду мне отчего-то стало неловко представляться ее сестрой, хотя про себя я всегда называла ее именно так.

- Аня, привет! Очень рада тебя слышать. – судя по голосу, она и вправду обрадовалась. – Я думала, ты уже не позвонишь.

- Извини, что припозднилась.

-  Ничего страшного. Ты сейчас в Твери?

- Да. И буду здесь еще какое-то время.

- Ну отлично. Давай встретимся, если ты не против.

- Не против, конечно. Скажи, когда и где тебе удобно.

- Давай завтра днем в ЦУМе, на первом этаже. В кафе «Блокбастер».

- Хорошо, во сколько?

- Часа в два?

- Отлично, давай в два. Если что, созвонимся, ок?

- Окей. До завтра!

Положив  трубку, я задумалась о возрасте Кати.  Она должна быть моложе меня лет на десять. Значит, скорее всего, еще школьница. Интересно, как она выглядит.