Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий. Страница 25

Иван, забывшись, наклонил голову: ого.

Нет, поверх всего куртка. Старая добрая «горка», зимний вариант с отороченным мехом капюшоном. Но дальше…

«Так, братишка, — авторитетно заявил Донни, — тебе хреново. Ну, выглядишь ты так, будто любимую кошку тебе отравили». — «Жабробрю… жабробря…» — попытался Прошин. — «Ну да. Поэтому — держи». — «Не-не-не… Не. Ну, я же не…» — «Держи».

Цветастая рубашка: стадо… стаю… ну, очень много хамелеонов накачали сначала психоделиками, а потом чем-то вроде виагры.

Ремень.

«Теперь ремень. Мужик без ремня… не мужик». — «У меня ремень». — «Ты мужик». — «А у меня подтяжки». — «Ну… ты тоже мужик». — «А у меня нет ремня». — «Блин. Ну, ты странный мужик». — «Дайте два». — «А чего он… такой…» — «А у нас на югах ящерица такая была… У-у-у… Ядовитая до…» — «Здесь женщины». — «Ой, простите». — «Бабу бы…» — «Короче, ядовитая, но кожа — во». — «А ящерица теперь где?» — «Так на ремни извели…»

Штаны.

Прошин порылся в памяти, но штаны, похоже, были его инициативой.

«Да возьми джинсу, да и хрен бы с ней». — «Нее… Что ты понимаешь?..» — «Ничего. А где я ничего не понимаю?» — «Ну, это же «Филин», братишка. Знаешь, сколько я в нём напустолазил?..» — «Да вы заколебали материться!..» — «Простите». — «Бабу бы…»

Ботинки. Такие… остроносые, с пряжками, кожа с переливами, на Земле сказали бы — крокодил, а здесь… Бог весть что.

Прошин отвернулся от зеркала и, стараясь не привлекать внимание, вышел из туалета.

Внимание он не привлекал: в здании местного аэровокзала народу было раз-два и обчёлся, так что Иван процокал своими моднючими ботинками к автоматам со всякой снедью, у автоматов купил бутылку воды, выпил, купил ещё одну и, также цокая каблуками, вышел на улицу.

Пряный воздух чужого мира. Незнакомые созвездия в чёрной вышине. Машины на парковке перед входом, залитые светом фонарей.

Самолёт прилетел в Москву за полночь и друзья-собутыльники, растолкав Прошина, разбрелись кто куда, оставив Ивану заверения в вечной дружбе да одежду вот… хорошие люди, дай им Бог здоровья. Теперь предстояло найти Джангуляна и… По правде сказать, Прошин совершенно не представлял, чем будет заниматься. Экспедицию отменили, в местный Межкосмос его не возьмут — после всего случившегося и Джангулян был единственной надеждой как-то наладить жизнь до следующего МТ — а то возьмёт и не узнает…

От таких рассуждений давила тоска. В крови ярилось местное пойло, превращая скромного аспиранта в былинного богатыря. Маршрут на коммуникаторе (и коммуникатор восстановили — только стоимость из стипендии вычли) обещал прогулку через центр Москвы по пешеходным дорожкам, вот Прошин и потопал, поминутно оступаясь на покрывшихся льдом лужах и сам себе жалуясь на судьбу.

Он шёл мимо ровных рядов таунхаусов с крылечками и плющом вокруг окон. Мимо офисных центров — башенок (не доросли они до небоскрёбов — башенки) из стекла и стали. Шёл мимо низеньких блокгаузов, сбившихся островками, угрюмо зыркающих редким огоньком из узеньких окон…

— Эй, парень, эй!.. — Прошин вздрогнул. — Давай подвезу, давай!..

Темнокожий парнишка высунулся из неслышно подъехавшего авто с шашечками на капоте.

— Нет, я пешком, спасибо.

— Да ты спятил, пацан, — не унимался темнокожий, — по башке ж надают…

Прошин криво улыбнулся:

— Пусть попробуют.

— Ну, как знаешь… — парень сунулся обратно, машина — внедорожник на больших колёсах (и с шашечками — что за диво?..) — рыкнула двигателем и унеслась по улице, подпрыгивая на ухабах.

Парк. Или одинокое дерево — как в Аккрингтоне…

С могучей ветки, тянущейся далеко над улицей, спрыгнул человек. Парень в куртке и джинсах, на голове мягкая шапочка, в скупом свете фонарей видна нехорошая улыбка… Из окружающей темени выдвинулись фигуры людей, взяв Прошина в полукольцо.

— Йо, браза, — лениво протянул «брат» в центре, блеснув фиксой, — купи кирпич.

— Га-а, купи, отличный кирпич, — вступил тот… с ветки, — ипотеку возьмёшь — дом построишь…

— Замок, — громыхнула фигура сбоку, и голосом и статью напомнившая гранитный утёс перед обвалом.

Парни заржали, уверенные в себе, своей силе, хозяева положения…

Прошин снял капюшон. Все невзгоды, обрушившиеся на него, обрели плоть и кровь, здесь и сейчас не надо было оглядываться на правила и установки, силиться искать в голове знания, умные слова, объяснять поступки… Всё стало просто и ясно. Братки попятились — вместо испуганной жертвы перед ними стоял ночной охотник, вервольф, древний страх, мамкиными сказками заложенный в подкорку…

— Ребята, — щёлкнули клыки, — как вы вовремя…

… «скалу» Прошин достал длинным прямым в челюсть. Хотелось так — всё решить прямым пушечным и удар свалил здоровяка, заныли костяшки…

Шаг в сторону, удар — хлёсткий удар пяткой в голову, чтобы каблуком в лицо супостату, чтобы в кровь…

Пируэт. Уйти из-под атаки, развернуться в ударную позицию и бить, бить, бить…

Подвернулась нога — левая, ей бил. Лёд в сердце — убьют!.. Нет, вывернулся, махать кулаками нет времени, противник слишком близко, тянет руки и Адзума этому не учил, такому учат в школах дзюдо с самого начала: противник вытягивает руки, пытаясь зацепить кимоно, и вместо борьбы за захват нарывается на бросок через бедро, усиливая его собственным весом и движением. Получается так редко, комбинация эта сродни «детскому» мату в шахматах, но всё же, всё же…

…Р-раз!..

Прошин не был борцом и его оппонент, худой и высокий, вместо того, чтобы со всего маху удариться оземь после броска, почему-то пришёл на ноги, сделав пару неверных шагов в сторону своих дружков. Но потом ноги его подломились и — великая вещь рефлексы! — одного из приятелей он зацепил за одежду, пытаясь удержаться на ногах, а потом вместе с ним растянулся на асфальте. Последний из шайки кинулся было к Ивану, но запнулся за ноги упавших товарищей и с воинственным кличем ткнулся в мусор на дороге, получив вдогонку ногой в лицо.

И победитель воздвигся над побоищем. Вздымалась грудь, горели глаза, испепеляя лежавших навзничь супостатов; сжимались кулаки, готовясь продолжить битву, хотя единственный оставшийся на ногах бандюга всем своим видом показывал покорность судьбе. Прошин подобрал с асфальта рюкзачок и пошёл дальше, оставив побеждённых зализывать раны.

И снова: сбившиеся кучкой блокгаузы, трёх- и четырёхэтажные дома, магазины, торговый центр, даже ночью сверкающий ёлочной игрушкой. То есть, электроснабжение они наладили, у местных есть время, чтобы безопасно посетить такое заведение, есть деньги, которые можно тут оставить — ага… Административные здания — школа. Сразу видно — школа, и всё тут.

Прошин замедлил шаг. Затравленно огляделся по сторонам: переполненный мочевой пузырь давил, предлагая выбор — лопнет или он или совесть. И, как назло, все зелёные насаждения куда-то подевались…

Делать нечего — завернул наш Иван за школьный забор, да и пустил душеньку журчать на волюшку.

…За двухметровым сетчатым забором громоздилась куча снега, убранного с улицы. Забор, увитый плющом, тенью укрыл Ивана пока он решал свои проблемы да оправлялся, усыпанная мусором груда побуревшего снега поблескивала в тусклом свете уличного фонаря. Освещения хватило, чтобы Прошин, озираясь по сторонам, углядел среди обрывков и обломков что-то такое…

Видно было по-прежнему плохо и Иван, обругав себя, достал из выданного рюкзака планшет. Был когда-то у него в рюкзаке фонарик, да где тот рюкзак?..

Холодный белый свет от дисплея мазнул по куче, высвечивая неприглядную сторону жизнедеятельности местного населения во всей красе и среди пластиковых пакетов, бутылок, обрывков газет и ещё какой-то дряни появилась голова.

Голова человека, мужчины, глаза закрыты, на свет не реагирует…

Иван отскочил назад. От неожиданности планшет выпал из рук, экран погас и Прошин, ругаясь вполголоса, какое-то время ползал по грязи в поисках устройства. Нашёл, включил и направил свет на место находки, втихаря надеясь, что это либо обман зрения, либо чья-то злая шутка. Но всё было по-прежнему: среди поблескивающих кристалликов снега и разномастного мусора лежала голова мужчины лет тридцати-сорока, и не было это ни обманом зрения, ни шуткой, какие уж тут шутки… Человек в беде, вот как это называется.