Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий. Страница 4

— Нет, — ответил Владимир, — они где сами справлялись, где видеоуроки включали. А сейчас минобр дал команду открывать общеобразовательную школу и принимать марсиан в земные вузы без экзаменов. Ну, в смысле, только родившихся на Марсе.

— Да им и так везде всё без очереди, — пробормотал Яков.

— Это если они сумеют адаптироваться, — заметила Светлана и спросила: — вас по распределению послали?

— Ну, был конкурс, — сказала Любовь, — по всем вузам России. Им же надо целую школу укомплектовать…

Полетели дни карантина — десять дней процедур, физических упражнений и прочих ухищрений, призванных помочь человеку выбраться из земной колыбели и выжить под жёстким светом звёзд. Кроме того, отправлявшимся на другие миры предстояло пройти курс первичной адаптации к условиям планеты: прививки, после которых очень хотелось спать, питательные коктейли, провоцировавшие метеоризм и превращавшие весь карантин в сонную беготню вокруг туалета, посещение барокамеры, воспроизводящей атмосферу Холта, Мурома и Океана. Присадили метку-маркер, инъекцию наномашин, расползшихся под кожей — метка показывает местонахождение космонавта в пределах досягаемости связи, так что тянуть волынку в космосе не получается — начальство тебя видит двадцать четыре на семь. На глаза положили бионические линзы. На грунте эта штука не каждому по карману, люди предпочитают пользоваться i-очками, а на космической станции без них невозможно пользоваться метками дополненной реальности, помогавших ориентироваться в паутине путепроводов.

Прошин стоял у окна. За окном накрапывал дождик — редкость для этих мест. По стеклу ползли капли воды, ёлочки на аллее Космонавтов умылись и, кроме одной бедолажки, зазеленели стройными красавицами; подрагивала травка под деревьями.

— Никогда не думала, что космос начинается с… — Светлана запнулась.

— С туалета? — также глядя в окно, спросил Прошин. — Да, такая вот специфика.

— Это обязательно… такие мучения?

— Да, — Иван вздохнул. — Врачи выясняют, можем ли мы существовать в условиях чужой планеты… да и в космосе, на борту корабля надо выжить.

— А есть люди, которые не могут… которым нельзя?..

— Да, есть. В космосе ты постоянно под напряжением — в обшивке космического корабля генерируется электромагнитное поле, по-другому не защитится от жёсткого излучения, на планете надо что-то есть, дышать местным воздухом — бывает, не получается у человека адаптироваться.

— Да-да, я, конечно, всё это читала, учила… но читать одно, а на себе испытать…

— Совсем другое, да, — Иван улыбнулся.

Прошин позволил себе бросить взгляд на собеседницу. Светлана смотрела на него, чуть улыбаясь, и он поспешил отвести глаза и потом поспешил скрыть, что отвёл глаза, и потом…

— А что значат эти буквы и цифры? — спросила Светлана после пары секунд таких переглядок.

— Линзы прижились? — спросил в ответ Иван.

— Ну да. Это, наверное, невежливо?

— Да, без особой необходимости лучше не разворачивать AR-метку человека. Или попросить разрешения, — Прошин улыбнулся. — Но моё разрешение у вас есть.

— Спасибо. Я запомню, — сказала Светлана.

— Буквы — это Марс. Я только вернулся с командировки. Цифры — год, номер миссии и выбранная доза радиации.

— Радиация жёлтым, — заметила Светлана.

— А они у всех, кто только побывал на орбите жёлтые. Работать и работать, — вздохнул Иван. — Ты себе талисман выбрала?

— Нет ещё. А я вот и хотела спросить кого-нибудь, как это можно…

— Ну просто. Достань планшет. Когда наденем комбинезоны управлять сетью будет — пальчиком пошевели и готово. А пока так.

— Достала.

— Личный кабинет в Межкосмосе. Вы зарегистрированы?

— Конечно.

— Ну вот галерея талисманов, которые брали с собой космонавты когда-нибудь. Можешь любую игрушку.

— Да я с собой взяла…

— Тебе никто не даст лишнее место занимать ни в корабле, ни на станции. — Прошин покачал головой. — Вы знаете, сколько народу там?.. — он ткнул пальцем в небо. — Талисман виртуальный, видимый только для вас. Персональный индикатор невесомости.

— А у тебя есть? — в глазах Светланы заиграли искорки. — Показать можешь?

— Ну… — Прошин замялся.

— Ладно, — девушка подняла руки, — не хочешь — как хочешь.

Прошин молча провёл пальцем по экрану устройства.

— Ой, — на экране появился малыш, одетый в цветастую рубашонку и тёмные штанишки, с виноватой улыбкой на кукольном личике. — Растрёпка…

Прошин смущённо потупился.

— Скажите, Иван, мы на орбиту… быстро прилетим? — спросила девушка.

Прошин вздохнул.

— Ну как сказать… да быстро, в общем. Готовиться дольше. Сначала нас рассадят в самолёте, будем ждать проверку, диагностику, погода опять же — на Байконуре в это время осадков нет, а это, — он кивнул на окно, — моё счастье, что ли…

— А потом?

— Зажгут двигатели, и мы так — фьюить!.. — Прошин махнул рукой. — Со стола отделение плавное, первый раз люди и не чувствуют ничего, потом постепенно перегрузка наваливается… ну там дышать немного трудно… но только немного, ничего страшного нет. А дальше — только продышался и уже на орбите.

— И всё?

— Ну как всё… с орбиты ещё до техцентра добраться надо, а там по какой схеме пойдём. Если ЦУП даст добро на один виток — хорошо, а нет, так тоже бывает, придётся почти сутки вокруг шарика накручивать.

— Ой, вас послушать самое страшное, выходит, своего дождаться, — усмехнулась Светлана.

— А в том и дело, — Прошин улыбнулся в ответ, — ремесло такое, ждать и догонять.

— Ну, хорошо, мы добрались до техцентра, а дальше?

— Вот не поверишь, — Прошин рискнул окончательно перейти на ты, — дальше опять ждать. Пассажиров межзвёздного транспорта привезут двумя рейсами с Земли и с Луны, кто-то с Марса должен быть, вот и будем ждать, пока соберут наш рейс. Потом стартуем.

— ТЭМ большой? То есть, я видела картинки, у нас в Уфе целый музей собрали, модель ТЭМа стоит, но так, вживую…

— Так большой, а так не очень, — Прошин поспешил пояснить: — Он, понимаешь, в длину сто пятьдесят и в ширину сто метров, только большая часть длины и ширины приходится на решетчатые конструкции — фермы, трубопроводы, солнечные батареи…

— А зачем солнечные батареи?

— Аварийное питание. На фермах с одной стороны жилой отсек, с другой — реактор и блок двигателей. Здоровая такая дура, только полезный объём шестьсот кубов кое-как. Не поняла?

— Не очень.

— Ну, это как один подъезд девятиэтажного дома, только в доме большая часть приходится на квартиры, а на ТЭМке примерно треть от всех «квартир» занимает рубка управления.

— А как мы там жить будем?

— Жилой отсек разбит на кубрики, в каждом по четыре ложемента. Ну, кают-компания есть… но в основном вся жизнь идёт в кубриках.

— Это из-за излучения.

— Да. Я всё забываю, что ты медик. Большой жилой отсек сделать не получается, потому что тогда придётся генерировать электромагнитное поле на большей площади, а это вредно для человека. Вот, нашли компромисс.

— Скучно будет.

— Да не успеешь соскучиться. Лететь десять дней, так что…

— Это похоже на старт с Байконура?

— Нет, совсем нет. Просто в космосе два корабля расстыковались — один полетел в одну сторону, другой в другую.

— Я, наверное, крошки съесть не смогу…

— Ну поначалу да. Привыкнуть надо.

— А ты много летал?

— Как сказать… Вообще много. Но половина командировок у нас по планете — в Китай, в Индию, а в космосе я на орбите был, на Луне, на Марс была командировка. К звёздам не летал, туда лучше либо в один конец лететь, либо раз слетал и хватит.

— Не хочешь лететь?

— Хочу — не хочу… надо, — Прошин вздохнул. — А ты? На Муроме своих врачей нет?

— У меня в семье все врачи — мама, папа, дедушка с бабушкой, брат старший, — Светлана улыбнулась. — Что?..

— Ваша улыбка, — сказал Прошин. — Тысяча звёзд…

— Ловелас, — Светлана, смеясь, шлёпнула его по плечу.

— Да ладно, ловелас вон на гитаре тренькает… — Прошин засмеялся вслед за девушкой. — Так что там с семьёй?