Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий. Страница 60

Пальцы начальника протанцевали полонез по клавиатуре и на экране компьютера возник Станислав Кравчик, начальник смены медиков.

— Станислав Лехославич, як маецеся?

— Swoimi modlitwami, dziękuję, panSergiusz. Copodać?

— Тут у меня хлопец со дзяўчыной… Просятся в старт, под пятёрочку.

— Личные номера, proszę pan. Вижу. Вижу.

— По вашей кухне у них зелень, — сказал Петрович. — Я уж так… Переживаю что-то.

— Понимаю вас, — серьёзно кивнул врач. — Ну что ж, у медицинской службы замечаний нет, оба годны к полётам, норма радиации у Прошина пониже, но в общем… Медосмотры свежие, данные актуальны.

— Спасибо, Станислав Лехославович, — пискнула Надежда.

Кравчик кивнул.

— Ну, ладно, — сказал Петрович. — «Аэлиту» заряжаем, старт готов, работаем по докладу экипажа. Идите, одевайтесь. Папа сегодня добрый, не фонит.

Цилиндр жилого модуля кочующей станции «Циолковский» вращался вокруг своей оси. Центробежная сила создавала подобие земной гравитации на внутренней поверхности стенок цилиндра. Путепровод из рубки управления, установленной по оси вращения жилого модуля, соединял рубку и модуль с гидропонной станцией, выращивавшей еду для всего поселения, заводом газовых смесей, подававшим атмосферу и питьевую воду по всей станции. Если гидропонная станция и ЗГС напоминали вытянутые цилиндры вроде тубуса, жилой отсек смахивал на консервную банку диаметром в два километра, то ангар космических кораблей, бугрившийся надстройками и антенными блоками, с открытыми доками, закрытыми доками, разлапившийся манипуляторами и магнитными захватами, не походил ни на одно строение ни на Земле, ни в космосе.

С научной секцией, выполненной в виде тора, чья ось вращения (только он не вращался) совпадала с осью вращения жилого модуля, «консерву» соединяла центральная балка с Главным путепроводом внутри. Отдельные путепроводы (пешеходные, грузовые, грузопассажирские, обратной тяги) соединяли жилой модуль со станциями жизнеобеспечения, те, в свою очередь, с ангаром космических кораблей, производством, энергетической секцией, располагавшейся сразу под тором. Станцию питали два термоядерных реактора — один штатный и другой техники собрали уже возле Сатурна, используя знания, полученные за время существования «Циолковского».

Ещё ниже располагалась двигательная установка. Поставлять топливо с Земли, чтобы деньги налогоплательщиков за так сгорели в исполинских магнитных ловушках двух сопел двигателей станции никто не собирался: мельчайшие частицы водорода собирали магнитные ловушки, тончайшими усиками протянувшиеся во все стороны от станции. Кольца газовых гигантов полнились свободными частицами, ловушки всегда работали на полную мощность, давая мощнейшую засветку для лидаров космических кораблей, а в видимом диапазоне в нижней части станции будто бы развивалась прозрачная юбка, когда усики ловушек тянулись в сторону Сатурна, развивались в магнитном поле «Циолковского» или собирались воланом от проходящих частиц солнечного ветра. Свободные частицы собирались в 3D-принтер, где из одной молекулы водорода печатали три и так продолжалось до тех пор, пока громадная ёмкость не заполнялась доверху. Небыстрый процесс — как раз хватит на коленках проползти всё пространство в окрестностях Сатурна, подвесить в самых интересных местах автоматы и откочевать к Юпитеру, чтобы там фотографировать, измерять, экспериментировать…

Кочевье проходило весело. Раз в двадцать лет два газовых гиганта сходились на минимально возможное расстояние, станция подбирала «юбочку», усиленный наряд экзоператоров крепил балки, связывавшие части станции, все обитатели «Циолковского» укрывались в герметичных автономных помещениях, заматывались в противоперегрузочных коконах на ложементах и под фейерверк ракетных ускорителей, смонтированных на выносных балках двигательного отсека, станция начинала гравитационный манёвр вокруг всей системы Сатурна. В нижней точке гравитационного манёвра основные двигатели выходили на полную мощность, отправляя громадное сооружение в путь по высокоэллиптической орбите с высшей точкой далеко над полюсом Мира, чтобы завершить путешествие гравитационным манёвром вокруг системы Юпитера.

На орбите Громовержца опять начинали работу экзоператоры. Целостность конструкций, утечки атмосферы, работоспособность агрегатов, обеспечивавших выживание оравы специалистов, дезактивация частей, попавших под космическое излучение или солнечный ветер — силами штатного наряда специалистов этого не сделаешь, поэтому в помощь парням и девчонкам, ползающим по обшивке сооружения, отправляли добрую половину населения «Циолковского». В личное дело шла пометка «выполнение работ, связанных с риском для жизни и здоровья», что обещало немалую прибавку к жалованию, и кто-то рвался на эти работы, а кто-то филонил или просто старался найти себе другое дело.

Прошин не застал и доли суматохи, предшествующей кочевью. Впрочем, мало кто из его коллег или знакомых могли похвастаться участием в переезде: пространство вокруг газовых гигантов кроме обычного солнечного излучения и космических лучей, пронизывала радиация, способная за считаные часы убить человека. Меры защиты, обычные для орбиты Земли, Луны или Марса здесь были недостаточны — словно два древних божка, отвергнутые людьми, мстили нерадивым последователям, стремясь испепелить хлипкую плоть, устроить вожделенную тысячелетиями гекатомбу. Хитрые людишки научились обманывать старых богов, прячась от их гнева под магнитным полем и, подглядывая из-под полога, мало-помалу выведывали секреты, упрятанные двумя сквалыгами за кольцами, под пологом атмосферы странных мирков свиты Сатурна и Юпитера, под маревом атмосферы самих гигантов, но за это пришлось платить высокую цену. Трансфер к Папе отправил на Землю смену экзоператоров в полном составе — ребята выбрали и перебрали все нормы полученной радиации и теперь лечились от лучевой болезни в клинике на Сахалине. Погиб их старший: надел скафандр и отправился на место обрыва главной балки во главе отряда человекообразных механизмов — у новой модели роботов оказались неподходящие по размеру захваты, а у сварного вдобавок отвалился кабель питания. Здоровый мужик превратился в мумию за три дня: «Похороните меня на Земле, ребята, — были его последние слова, — холодно здесь. Неуютно».

Станция висела в солярной точке равновесия Сатурна и Солнце блистало позади станции. Силёнок Гелиоса вполне хватало подогреть конструкции «Циолковского» и от лучей светила станцию прикрывало целое поле солнечных батарей: «Солнечные очки для Константина Эдуардовича», — шутили «кочевники». Лучи светила падали всегда на одну сторону станции и если солнечную сторону приходилось прикрывать и охлаждать, сторону, обращённую к Сатурну, наоборот, следовало освещать и нагревать. Для этого конструкторы станции пошли на разные ухищрения: система гироскопов заставляла «Циолковский» покачиваться из стороны в сторону, незаметно для своих обитателей подставляя Солнцу то один бок, то другой; световые колодцы переправляли солнечные лучи на тёмную сторону; блестящая теплоизоляция особым образом развёрнутых ферм, разгоняла тень солнечными зайчиками. Были и прожектора, светившие то поодиночке, то целыми батареями на самых важных участках.

Убежать в сторону Солнца «Циолковскому» не давало притяжение Сатурна, войти в кольца не давало притяжение звезды. Губительная радиация планеты компенсировалась солнечным ветром, космическое излучение экранировалось системой Папы, мощные телескопы станции разглядывали поверхность спутников, кольца и верхние слои атмосферы газового гиганта практически в упор. Плотность вакуума в точке равновесия считалась минимальной во всей Системе, Сурт, спутник Сатурна с самой вытянутой орбитой, проходил на несколько миллионов километров ближе к Папе. Короче говоря, работалось в такой обсерватории легко и приятно до тех пор, пока кому-нибудь не придёт в голову отправить в систему газового гиганта автоматические станции, а ещё лучше — пилотируемую миссию, пальцами пощупать, так сказать. Вот тут техникам космической станции приходилось думать, а как бы это нам преодолеть расстояние в половину астрономической единицы, сначала набрав огромную скорость, а затем где-то как-то эту скорость сбросив.