Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий. Страница 70

Но люди, по чьей воле родилась Платформа, словно забыли о своём детище. Словно сломанную игрушку злые дети Геи-Земли бросили как попало и никому дела не было до пристёгнутого к унылой скале диковинного сооружения. Сама по себе, будто бы исторгнутая из недр Гипериона, плыла Платформа вокруг Сатурна и одни только любопытные кентавры нарушали её покой — пока словно из ниоткуда возник большой шар.

…Когда давление удалось поднять до четырёх атмосфер и скафандр показал красное предупреждение, Прошин открыл шлюз. Словно пробку из бутылки его с пристёгнутым к поясу кофром, вымело на свет божий. Тёмный шар жилого отсека падал к Гипериону. Платформа медленно приближалась, нависая над фигурой в скафандре. Выпущенный воздух вытолкнул Прошина в направлении, обратном движению жилого отсека, погасив часть скорости относительно Гипериона и Платформы и теперь Иван, ориентируясь на дальномер скафандра, сосредоточенно работал двигателями, стараясь погасить остатки характеристической скорости.

Сразу стало жарко. Жару добавляли мысли о мириадах частиц, пролетавших через его тело — стоило только моргнуть, как перед глазами мелькали росчерки атомов, пронизывающих его мозг каждую секунду. И Солнце. Если светило исторгнет поток протонов в определённый момент времени — его мозг сгорит, оказавшись вне защищённых магнитным полем объёмов «Аэлиты».

Забудь, скомандовал себе Прошин. Ничего уже не сделаешь, разогрел ситуацию, доводи до кипения. Сейчас задача — не разбиться о конструкции Платформы, не попасть под обломки, выбитые жилым отсеком…

Перед ним огромный шар ударил в поверхность Гипериона. Горячий от солнечных лучей с одной стороны, чёрный и ледяной с другой, обитаемый отсек «Аэлиты» бросил тень на изрытую кратерами поверхность спутника и вальяжно, биллиардным дураком, ударил в переплетение балок и труб, скрывавшее цилиндр завода газовых смесей.

Вверх взметнулись обломки, сверкающим крошевом повисшие над Гиперионом. Оторвалась и полетела куда-то в сторону газового гиганта галерея путепровода. Словно волна пошла по всей Платформе и по-новому заплясали тени, заметались из стороны в сторону, весёлыми чёртиками вздымаясь над поверхностью спутника и тут же рассыпаясь в лучах солнца и под хмурым взглядом Сатурна. Взметнулись обломки, полыхнул огонь, заставив сработать светофильтры скафандра.

Прошин падал на Платформу. Цифры, показывающие скорость, замерли. Дюзы двигателей скафандра уже заканчивали работу, а характеристическая скорость всё ещё обещала размазать Прошина по обшивке и Иван схватил скафандр, предназначенный для Наденьки. Включил двигательную установку. Ресурс двигателей — чистый расходник, можно тратить, можно тратить даже батареи: без псевдомускулов и двигательной установки вполне можно выжить в космосе, главное — запас дыхания, и чтобы радиация не проникла внутрь.

Рубка управления энергоконтуром. Иллюминаторы башни обзора, шлюз-кессон. Всё это приближалось, приближалось быстро…

Прошин наддул скафандр. Тело сдавило, и он добавлял давление до тех пор, пока не заныли суставы. Прикрылся кофром. Закрыл руками забрало. Зажмурился.

Удар.

Темнота.

Дыхание. Боль. Есть дыхание — живой. Забрало цело, удар смягчил кофр, давление внутри скафандра. Можно пожаловаться на жизнь.

Прошин развернулся лицом к звёздам и завыл. Болело всё, болело так, что он забыл про аптечку с обезболивающим и минут пять просто выл от боли, через запотевшее стекло скафандра глядя на небо, усеянное точками звёзд…

Обезболивающее подействовало не сразу и до шлюза Прошин кое-как дополз, цепляясь за неровности обшивки. Благо тут невесомость — на Земле, да хоть на Титане рукой бы не шевельнул… Шлюз-кессон. Коридор. Ещё шлюз. За ним помещение рубки, там Наденька, там и злодеи…

Прошин вздохнул и отвалил крышку люка.

Девушка всё так же стояла прикованной к штырю. Голова с колтуном волос свесилась набок, комбинезон с оторванной контрольной панелью стал ещё грязнее…

Прошин рванулся к ней, не глядя по сторонам. Аптечка, дыхательный аппарат, болеутоляющее, диагност…

Получив порцию воздуха из загубника аптечки, Наденька пошевелилась. Подняла голову, слабо улыбнулась Ивану, дёрнулась от инъекций лекарств…

На всё помещение один за другим — раз, два, три, четыре, — грохнули выстрелы. Блестящий пистолет Дадли оказался годен не только людей пугать. Прошин и не понял сначала, что эти резкие звуки предназначались ему, только в спину один за другим — раз, два, три, четыре, — ударило что-то горячее и руки отказались повиноваться, отказались выполнять давно затверженные процедуры реанимации пострадавшего в космосе, слабость разлилась во всём теле и лицо Наденьки, во все глаза смотревшей на него, поплыло вниз, отдаляясь, и Прошин попытался улыбнуться девушке.

И не смог.

* * *

Всё так же висели картины с инопланетными пейзажами между окон с видом на Невскую губу. Ближайшее к выходу открыли и по-осеннему прохладный ветерок раздувал лёгкий тюль, шевелил тяжёлую портьеру. Всё также, скалой, восседал во главе стола буквой Т хозяин кабинета, знаменитым своим взглядом уставившийся на посетителя.

— Здравствуй, Ваня, — сказал Мухин. — Проходи садись.

Прошин достал из чёрного пластикового пакета небольшой пистолет-пулемёт. Барыга на рынке предлагал пистолеты — дешевле мол, но с пистолетом на Мухина это как на медведя с перочинным ножиком.

Иван взвёл затвор.

Мухин посмотрел на оружие. На Прошина. Откинулся в кресле, глядя в глаза Ивану. Видывал виды ректор и потёртую дешёвку в руках Прошина, всех достоинств которой — снятая блокировка, да разбитый регистратор, Олег Владимирович вроде как не заметил.

Мужчины замерли на разных концах помещения.

— Ты, Ваня, давай быстрее, — сказал, наконец, Олег Владимирович. — У меня дел полно. Так что или дальше работать буду, или…

Прошин хихикнул. Безо всякого повода лез этот дурацкий смех даже сейчас, когда требовалось быть серьёзным.

Лучевая болезнь, вернее, её последствия.

— Откуда там Платформа? — спросил Прошин, усилием отгоняя сдавливавшее горло реготание. — Я всё понимаю, но откуда там взялась Платформа?

— И это всё, что ты хотел спросить? — Мухин поднял бровь. — Знаешь, пришёл бы так, посидели, поговорили… А теперь — никакого желания. Дожил, собственный ученик пристрелить собрался, как бешеного пса.

И он отвернулся к окну.

Из Прошина словно воздух выпустили. Оружие ненужной железякой полетело в мусорное ведро (Мухин дёрнулся), Иван сел за стол и обхватил голову руками.

В кабинете повисло молчание. Наконец, ректор встал со своего кресла, обошёл стол и, поправив пиджак, подчёркивавший его могучую фигуру, поддёрнув брюки, присел возле Прошина.

За окном ветер гнал по Неве серые барашки волн с кудряшками бурунчиков поверху. Волны покачивали яхты у причала на противоположном берегу, беспокойную воду рассекала «Комета».

— Вы мне врали, — сказал Прошин. — Вы всех обманули.

Мухин молчал.

— Ваши россказни — аля-улю, труд на благо всей Земли… Вон он труд, по всему Гипериону разлетелся.

— Разлетелся, — эхом повторил Мухин.

— Откуда там Платформа? Она же взорвалась на испытаниях!..

— Ну, значит, не взорвалась, — Мухин потёр руками лицо.

— Почему?

— Жалко было всё это добро в утиль списывать. Там столько труда вложено…

— Почему тогда?! — крикнул Прошин чуть ли не в ухо Олега Владимировича.

— Там люди, Ваня, — Мухин посмотрел на собеседника. — На Эдеме люди. Цивилизация.

Он отвернулся к окну.

— Аморфная антропосфера, неравномерно распределённая по всей планете, — ректор вздохнул. — Хотя какой там неравномерно… Отмазка это для Совбеза. Люди там живут. На всей планете.

— Вообще не понимаю… Зачем тогда строить Платформу?

— А ты подумай хорошенько, — сказал Мухин, глядя волнующуюся реку за окном. — Новый мир — это новые рабочие места. Тысячи людей строили Платформу, учили, кормили, одевали-обували будущих колонистов — чуешь?