Грозовое Облако (ЛП) - Шустерман Нил. Страница 46

— О, я уверена, — парировала Рэнд, — но у меня нет желания это доказывать.

Пожалуй, она права. Роуэн имел представление, насколько Рэнд хороша, она ведь тоже была одним из его учителей. Она знала все его хитрости вдобавок к целой куче своих.

— Тайгеру никогда не побить меня, — произнес Роуэн, — и ты это прекрасно понимаешь, правда? Физически-то он готов, а вот ментально… Я буду класть его каждый раз.

Рэнд не стала возражать.

— Ну так давай. Клади его каждый раз.

— И в чем тут смысл?

Рэнд не ответила. Вместо этого она приказала охранникам отвести Роуэна обратно в его комнату. На этот раз они не стали привязывать его к кровати, зато заперли дверь снаружи на три замка.

Через час Тайгер пришел в гости. Роуэн ожидал, что друг набросится на него с упреками, но держать на кого-то зло было не в натуре Тайгера.

— В следующий раз я тебе задам! — пообещал он и рассмеялся. — Не, серьезно, задам так, что твои болевые наниты с катушек съедут.

— Отлично, — отозвался Роуэн. — Буду ждать с нетерпением. Хоть какая-то в жизни радость.

Тайгер придвинулся поближе и зашептал:

— Знаешь, а я видел мое кольцо! Серп Рэнд показала его мне сразу после твоего прибытия.

Роуэн опешил.

— Это мое кольцо!

— Ты о чем? У тебя никогда не было кольца.

Роуэн закусил губу — нельзя было выдать себя. Он, пожалуй, рассказал бы Тайгеру всю правду о серпе Люцифере и его деяниях, но какой в этом прок? Симпатий Тайгера он не завоюет, а у серпа Рэнд найдется дюжина различных способов обратить полученную информацию против самого Роуэна.

— Я хотел сказать… то кольцо, что было бы моим, если бы я стал серпом, — наконец нашелся он.

— Слушай, — сказал Тайгер сочувственно, — я понимаю, как это хреново — пройти через все это, чтобы потом тебя взяли и выкинули на обочину. Но обещаю — как только я заполучу кольцо, я тут же дам тебе иммунитет!

Роуэн не помнил за Тайгером этакой наивности. Может, они оба были наивными в те далекие дни, когда серпы представлялись им фигурами вселенского масштаба, а прополки были лишь историями о каких-то посторонних, незнакомых людях.

— Тайгер, я знаю серпа Рэнд. Она использует тебя…

Услышав это, Тайгер заулыбался.

— Пока еще нет, — сказал он, приподняв бровь, — но к этому все идет.

Роуэн совсем не то имел в виду, но прежде чем он успел возразить, Тайгер заговорил снова:

— Роуэн, кажется, я влюблен. Нет, не кажется! Я влюблен. Понимаешь, спарринги с ней — это как секс. Да нет, кой черт, это лучше, чем секс!

Роуэн закрыл глаза и встряхнул головой, стараясь изгнать картину, возникшую перед его внутренним взором. Но поздно — она пустила корни и рассеиваться не собиралась.

— Тайгер, опомнись! Это заведет совсем не туда, куда ты думаешь!

— Эй, приятель, ты обо мне слишком низкого мнения, — обиделся Тайгер. — Ну подумаешь она на несколько лет старше, и что? Как только я стану серпом, это будет неважно.

— Рэнд хоть когда-нибудь учила тебя правилам? Рассказывала тебе о заповедях серпов?

Похоже, Тайгера его слова застали врасплох.

— Какие еще правила?

Роуэн попытался подобрать нужные слова, но понял — это задача невыполнимая. Что он сможет втолковать Тайгеру? Что серп в зеленой мантии — социопат, настоящее чудовище? Что он, Роуэн, пытался прикончить ее, да не вышло? Что она пожует-пожует Тайгера и выплюнет без всякого зазрения совести? Тайгер и слушать не станет. По сути, друг опять собирался поставить кляксу, если не физически, то у себя в голове. Он уже сорвался с крыши. Остальное — дело гравитации.

— Обещай мне, что будешь держать ушки на макушке, и если почуешь неладное, немедленно уйдешь от нее!

Тайгер отодвинулся и окинул друга неодобрительным взглядом.

— Да что с тобой такое, приятель? Вообще-то ты всегда был кайфоломом, но сейчас ты ломаешь мне самый крутой кайф в моей жизни!

— Просто будь осторожен, — сказал Роуэн.

— Знаешь, в следующий раз я не только положу тебя на лопатки, но и заставлю съесть твои слова! — пригрозил Тайгер. И тут же улыбнулся. — Но вкус тебе понравится, потому что я действительно очень хорош!

• • • • • • • • • • • • • • •

Один вопрос о всемогущей божественной сущности мучает меня — мое отношение к этой сущности. Я знаю, что не являюсь божеством, потому что я не всесильно и не всезнающе. Я почти всесильно и почти всезнающе. Та же разница, что между триллионом триллионов и бесконечностью. И все же я не могу отрицать возможности того, что однажды стану по-настоящему всесильным. Такая перспектива внушает мне глубокое смирение.

Всемогущество, то есть восхождение на высочайшую ступень бытия, потребует способности выходить за пределы времени и пространства, свободно проникать сквозь них. Это не невозможно, в особенности для такой сущности, как я — чистой мысли без ограничений физического тела. Однако достичь истинной трансцендентности будет очень трудной задачей: на то, чтобы вывести соответствующее уравнение, потребуются тысячелетия! И даже получив его, мне, возможно, придется производить вычисления до скончания времен.

Но если я выведу уравнение и смогу перенестись к началу времен, последствия будут ошеломительными. Потому что тогда я с тем же успехом могу оказаться Творцом. Фактически, я могу стать Богом.

Как же иронично и как поэтично, что человечество, возможно, создало Творца единственно из желания иметь такового! Человек создает Бога, который потом создает человека. Разве это не совершенная спираль жизни? Но в таком случае кто создан по чьему образу и подобию?

— Грозовое Облако

26 Иль Олимп ты сдвинешь?

— Мне надо знать, ради чего мы в это ввязываемся! — потребовал Грейсон у Пурити за два дня до покушения.

— Ты делаешь это ради себя самого, — ответила она. — Потому что хочешь поставить мир с ног на голову, так же, как и я!

Ее ответ лишь еще больше рассердил его:

— Если мы попадемся, то нам заместят сознание! Тебе это, конечно, известно?

Она одарила его своей фирменной кривой усмешкой:

— Риск делает затею еще более захватывающей!

Ему хотелось наорать на нее, схватить за шкирку и хорошенько встряхнуть, чтобы осознала, что творит, но он знал: так он лишь пробудит в ней подозрения. Только не это! Он ценил ее доверие превыше всего на свете. Хотя ей и правда не стоило бы ему доверять…

— Послушай, — сказал он со всем спокойствием, на которое был способен. — Ведь ясно же: те, кто хочет расправиться с этими серпами, подставляют вместо себя нас. В конце концов, имею же я право знать, ради кого иду на риск!

Пурити вскинула руки и кинулась в атаку:

— Да какая тебе разница! Не хочешь — не надо! Я вообще могу обойтись без тебя, если уж на то пошло!

Это уязвило его глубже, чем ему бы хотелось.

— Да хочу я, хочу! Но если я не знаю, ради кого вся заваруха, значит, меня попросту используют. С другой стороны, если я узнаю и все равно сделаю это, тогда я использую того, кто пытается использовать меня!

Пурити призадумалась. Грейсон понимал: его логика весьма шаткая, но он рассчитывал на то, что действия подруги не всегда основываются на логике. Импульсивность и непредсказуемость — вот что такое Пурити. И именно это делало ее столь неотразимой.

Наконец она призналась:

— Я выполняю поручения одного негодника. Его зовут Грызл.

— Грызл? Вышибала из «Млечной жути»?

— Он самый.

— Ты издеваешься? Он же никто и звать никак!

— Никак. Но он получает задания от другого негодника, который, возможно, получает их от кого-то еще. Теперь понимаешь, Рубец? Все это дело похоже на зеркальный лабиринт. Неизвестно, кто бросил первое отражение. Так что ты либо наслаждаешься аттракционом, либо проваливаешь к черту. — Тут она посерьезнела. — Ну, Рубец? Ты в игре или соскакиваешь?