Охота на охотника (СИ) - Демина Карина. Страница 4

...она проснулась засветло.

Тихо.

Прохладно.

За окном лето, но этот старый камень и в самую жару не прогревается. Вон пол совсем студеный. Прочие спят. Раскинулась на кровати Авдотья, губами шевелит, будто спорит с кем-то. Свернулась калачиком Одовецкая, и так лежит, дрожит во сне, зовет кого-то... а не слышно, кого.

Маму?

Снежка лежит на спине. Прямая. И руки на груди сложила. Сама бледная и... Лизавета перекрестилась, уж больно неживой выглядела она.

А вот Таровицкая во сне подушку обняла, стиснула и под живот себе запихала.

...последняя кровать была пуста.

Дарья...

Неудобно вышло вчера, да... и уверения, что подобное случается, не помогли.

Ныне Дарья не спала. Сидела на подоконнике, сжавши кулачки, прислонилась лбом к мутному стеклу и глаза закрыла. По щеке ее бледной ползла слезинка.

- Что случилось? - спросила Лизавета тихо.

- Ничего, - Дарья шмыгнула покрасневшим носом и тихо спросила: - А сильно заметно?

- Что ничего не случилось? Изрядно.

Дарья вздохнула.

- Пойдем, - Лизавета протянула руку. - Холодной водой умоешься. И еще по полтине на каждый глаз положи, минут на десять, хорошо отек снимает.

- А моя матушка огуречный рассол пользует, - Дарья торопливо смахнула слезинку и сползла с подоконника. - Говорит, что лучше его нет.

- Может, и нет, - согласилась Лизавета. - Только где мы сейчас рассол возьмем?

Только-только свело. Солнце, темно-красное, налитое еще висело над самою землей, будто раздумывая, а стоит ли вовсе на небосвод лезть, выдержит ли он, такой хрустально-хрупкий, всю тяжесть светила. Еще немного и дрогнет, покатится, отмеряя утренние часы. И смолкнут соловьи, уступая дневным птахам...

- Я его люблю, - пожаловалась Дарья в умывальне. - Как думаешь, можно влюбиться с первого взгляда?

- Думаю, что если ты влюбилась, то значит, можно, - Лизавета тоже умылась.

А вода леденющая.

То ли красавицам не положено, то ли новое испытание удумали, то ли горячую позже пустят. В конце концов, кто в такую-то рань несусветную встает.

- Маменька сказала бы, что это глупость и блажь, что... в мужа влюбляться надо.

- А если нету?

- Тогда завести и влюбляться.

Наступил Лизаветин черед вздыхать: муж, чай, не таракан, сам собою не заводится. А если так, то неужели без любви жить? Как-то оно несправедливо.

- Я... я его раньше... на ярмарке... в Арсинор на ярмарку папенька повез... у меня кошель украли, - Дарья похлопала себя по щечкам. - Давно уже... мне было десять и я полгода деньги собирала... для ярмарки... папенька давал... а маменька не велела от себя отходить. Только она все по купцам, ей книжные лавки без надобности. Я же хотела... не подумай, у нас большая библиотека в доме, только все больше или про святых, или про полководцев. Я про магию хотела... научиться даром управлять, чтоб... знаешь, это обидно, когда тебя все забывают. А дома только по основам... вот и хотела купить такую книгу, чтобы... понимаешь?

Лизавета кивнула.

- Вот... я и отступила... думала, что взрослая уже, да и чего мне сделается-то? Привыкла, что люди меня не видят... а тут вот... срезали. Я в лавке только и поняла... книг выбрала, платить хотела, а вместо кошеля одни веревочки. Обидно стало до слез. Я и разрыдалась. А он спросил, чего реву... и книги мне сунул. Потом сказал, что одной гулять не стоит, что... опасно... и мы гуляли вместе. Он, его приятель и я...

Дарья вновь всхлипнула.

- Я ж тогда... я просто запомнила его... я людей хорошо запоминаю, а он... он...

- Тебя забыл?

Дарья кивнула.

- Так...

Лизавета прикусила губу: вот и чего сказать? Правду? А кому она нужна? Дарья и сама понимает, что дар у него особого свойства, да и без дара всякого попробуй-ка вспомни девицу, которую видел один раз в жизни и много лет тому.

- Я понимаю все, - она похлопала ладонями по щекам. - Просто... я тоже не думала, что... а встретила и... я без него не хочу... он хороший. Добрый...

- Кто?

- Цесаревич, - прошептала Дарья, слезы по щекам размазывая, и без того красные, те запунцовели совсем уж болезненно. - Он... надо мной не смеялся.

Да уж, изрядный повод, чтобы влюбиться.

- Только... он меня теперь забудет.

- Может, не забудет.

- Забудет, - с убежденностью произнесла Дарья. - Все же забывают и... и вообще... кто он, а кто я? У папеньки род не древний, у меменьки тоже... денег у нас немного, а... да и вовсе...

Она махнула рукой и тихо добавила:

- Пусть уж лучше забудет. И я бы сама... если бы могла... а он... лучше так. Для всех.

...Лизавета кивнула. И она не отказалась бы забыть... у князя вот глаза светлые. А еще он хмурится забавно. И вообще... но кто она? Недоразумение, которому титул достался и вообще... дева старая, бесприданница, сестрами отягощенная. На таких князья не женятся.

Лизавета коснулась губ.

...дура она, а не дева старая. И сама виновата.

...к завтраку накрыли в саду. Наверное, сие было даже мило, во всяком случае прочие участницы, которых осталось с две дюжины, громко восхищались необычностью завтрака и красотою сада. Их императорское Величество присутствием своим завтрак не удостоило, а вот Анна Павловна была.

Она заняла место подле пустующего кресла.

И сидела, задумчивая, отстраненная, казалось, не обращающая на девиц ни малейшего внимания, что, впрочем, никак не сказалось на их старательности.

- До чего великолепные розы! - воскликнула Залесская, обмахиваясь веером. Темно-синий, он несколько дисгармонировал с легким платьем цвета шампань.

Наряды у участниц вновь были до удивления схожи, выполнены в одном цвете и в одном стиле, что, кажется, многим было не по нраву. Впрочем, спорить с Ламановой, не говоря уже об императрице, девицы не смели. А потому силились украсить себя хоть как-то, чтобы выделиться. И вот у кого-то на волосах появилась узкая лента с искусственным цветком. Кто-то мушку к губе приклеил или вот нарисовал ярко-красные губы...

- Сразу видно, что создавал их настоящий мастер, - Марфа поднесла к губам кофейную чашку, но к напитку не притронулась. - Моя матушка училась в Университете, и она говорила...

- А вы? - нарушила молчание Анна Павловна.

- Простите?

- Вы не учились?

- К моему сожалению...

- Почему?

Марфа несколько смутилась.

- Потому что дура, - тихо произнесла Авдотья, которая после вчерашнего сделалась на редкость задумчивой. - И даже папенькины деньги этого исправить не в состоянии.

- Это как-то... неприлично...

- Почему?

- Тамошние нравы... простите, всем известны... и потому удивительно знать, что... некоторые не скрывают своей... - веер развернулся и задрожал. - ...своего... образования.

- Действительно, как это возможно...

- Именно... матушка говорила, что ей с трудом удалось... сохранить себя для мужа. И она не желала, чтобы я и моя честь подверглись подобным испытаниям.

- Была не уверена, что выдержит? - Одовецкая облизала пальцы и зажмурилась. - Что? В монастыре так не кормят. Знаешь, кажется, я туда не вернусь, даже если бабушка будет настаивать. Открою практику. Только сперва нужно будет получить подтверждение... подам документы, пусть соберут комиссию...

А розы были действительно хороши.

Компактные кусты.

Крупные цветы, чья форма идеальна. И устойчивы наверняка, что к заморозкам, что к грибкам, которые розы портят преохотно, а извести их крайне сложно. Именно поэтому с розами Лизавета и не любила работать: возни много, а толку... вот то ли дело лилии или те же фрезии, ничуть не хуже.

- Что ж, любое мнение ценно, - Анна Павловна поднялась, давая понять, что слегка затянувшийся завтрак окончен. - И вместе с тем я собрала вас здесь, чтобы объяснить суть следующего испытания. Как вы знаете, близится весьма знаменательный день: именины Его императорского Высочества, князя Гормовского...