Белла (ЛП) - Грэм Уинстон. Страница 65

— Капитан Придо, какая неожиданность! Чем обязан такой чести?

Филип надел очки.

— Валентин... Я пришел по делу.

— Вот, выпей, — Валентин подошел к буфету и налил из полного графина два бокала. — Садись. Я принимаю не так много гостей. И только единицы приходят без приглашения.

Это был недвусмысленный намек.

— Мне следовало написать. Но трудно все объяснить на бумаге. Лучше нанести визит.

Валентин нахально его рассматривал. Он откинул вечно падающую на лоб тяжелую темную прядь.

— Воображаю, ты ждешь, когда я скажу об этом. Но я не стану.

Филип уставился на него.

— О чем скажешь?

— Что я убил Агнету.

— Убил... Ты предполагал, что я так думаю?

— Возможно. А может, я ошибаюсь. Только нож — это как-то не по мне, знаешь ли. Если бы я хотел избавиться от неугодного человека, я бы предпочел его застрелить. Ножи, хоть и остры, но это мерзкая штука. Чтобы убить, надо перерезать сухожилия, мышцы, может, даже кости. Хлещет кровь, вываливаются внутренности, жертва бьется, кричит, царапается, блюет и может даже обмочиться. Омерзительно! Совсем не по мне.

Филип глотнул вина и поставил бокал.

— Ты ошибаешься, я пришел не по этой причине.

— Что ж, какое облегчение... Тогда могу предположить, что твой визит касается Клоуэнс. Ты пришел за советом?

— Каким советом?

— Как ее добиться. Я умею обращаться с хорошенькими женщинами. А Клоуэнс и ее младшая сестренка — роскошные сочные фрукты. Мне самому раньше нравилась Клоуэнс, хотя мы... э-э-э... родственники. Само собой, в те времена она видела только Стивена Каррингтона. Теперь же ни на кого не смотрит. Ты не пробовал применить немного грубости? Порой девицы, которые отвергают джентльменов, откликаются на жаркое дыхание и блуждающие руки...

Филип дал Валентину пощечину, выбив у него из рук бокал с вином. Оба уставились друг на друга. Разгневанное лицо Филипа и покрасневшее у Валентина — в том месте, куда пришелся удар.

Филип наклонился и поднял бокал. На него вдруг накатила прежняя злость, которую он как будто научился сдерживать.

— Мне следует извиниться. Твое чувство юмора мне не по душе. Но это твой дом. Мы оскорбили друг друга. Обычно в таких случаях...

— Вызывают на дуэль? — перебил Валентин. — Чепуха для вояк. К счастью, бокал не разбился; он принадлежал еще моей бабке Чайновет. Старинный. Большая часть их вещей старше Вильгельма Завоевателя.

Филип попытался совладать с гневом.

— Извини. Я пришел по делу. Мои чувства к Клоуэнс и твой пренебрежительный тон... Еще раз прошу прощения.

Валентин поставил бокал обратно в буфет.

— Что ж, тогда рассказывай, зачем пришел, и уходи.

На сюртуке Валентина остались следы от вина; на Филипа же попало только несколько капель, которые он тщательно стер.

— Так вот. Я плохо начал, но... Вряд ли ты слышал от новой компании под названием «Горнодобывающая компания северного побережья». Я председатель правления.

Валентин потер лицо.

— Что ты знаешь о горном деле? Почти ничего!

— Полностью согласен. Я знаю только то, что известно здравомыслящим людям этого графства. В горном деле ты либо быстро богатеешь, либо медленно нищаешь, если обстоятельства складываются не в твою пользу. Я почти ничего не знаю о горном деле, но мои партнеры знают достаточно.

— Кто они? И тебе что нужно?

— Я не могу назвать имена партнеров. Чего хочет компания? Выкупить акции твоей шахты Уил-Элизабет.

Валентин растер вино ногой по ковру.

— Уил-Элизабет? Да у тебя с головой не в порядке! С чего мне вдруг продавать золотую жилу?

— У нас иные сведения. Как мы понимаем, добыча в трех шахтных стволах не ведется, а оставшиеся два не приносят достаточно прибыли.

— Так вот, ваши сведения ошибочны. В нашем последнем отчете ты увидишь...

— Всего лишь домыслы под оберткой фактов.

Повисла тишина.

— Тогда зачем вам шахта? — спросил Валентин. — Если она не представляет ценности?

— Мы считаем, что перспективы для развития есть.

Они снова замолчали.

— Кто твои партнеры? Я ведь все равно скоро узнаю. В Корнуолле такие тайны раскрываются быстро.

Филип снял очки и спрятал их.

— Вопрос в том, достаточно ли скоро.

— Как это понимать?

— Тебе известно, что в Плимуте арестовали Джона Пермевана.

— За подлог, как я понимаю.

— Есть серьезные подозрения, что он составил последний отчет по Уил-Элизабет. В любом случае в твоем отчете много ложных сведений, а благодаря ему ты получил значительную сумму от инвесторов с севера. Выпуск фальшивых отчетов — это мошенничество. Если тебя признают виновным, то отправят в тюрьму.

— Понятно, — отозвался Валентин. Потом поднял взгляд и прислушался. — Как же теперь тихо в доме! Я недавно переселил Батто в летний домик, а ему совсем не понравилось. Тебе надо повидаться с ним перед уходом. Вот! Сейчас его слышно!

Оба прислушались к отдаленному пронзительному визгу и реву, но через пару минут звуки унес порыв ветра.

— Он думает, что наказан. Порой трудно призвать домашнего питомца к благоразумию.

— Я покину тебя на несколько дней, чтобы ты обдумал предложение. Хотя, судя по тому, что я слышал, лучше не терять времени.

— Это шантаж, самый настоящий шантаж. Рискуя вызвать у тебя очередную вспышку насилия, признаюсь, меня удивляет, что капитан Филип Придо, бывший кавалерийский офицер с хорошей репутацией, принимает участие в шантаже!

— Смею предположить, что с желанием помочь.

— Ну да. Получается, это некое спасательное мероприятие со стороны твоих друзей?

— Дорогой друг, да весь Труро гудит от слухов. Мы считаем, что со дня на день к тебе нагрянут инвесторы с севера. Если новая горнодобывающая компания возглавит шахту и вернет инвесторам деньги с небольшой прибылью, они не станут жаловаться. И если им скажут, что они получат деньги, только если прекратят судебное разбирательство, так они и поступят...

— Уфф! С каждым днем становится все жарче. Надо бы выпустить Батто... — Валентин подошел к окну. — Все это очень необычно. И самое необычное, что предприятием руководишь ты. А кто же акционеры? Не один из двух местных рыцарей?

— Рыцарей?

— Сэр Джордж или сэр Росс. Если это второй, то предполагаю, он больше руководствуется сердцем, нежели рассудком, и это донкихотская, но глупая попытка спасти близкого родственника от последствий безрассудства. Если же первый, то, скорее всего, он денно и нощно выяснял перспективы Уил-Элизабет и может ли заполучить ее по дешевке.

— Я не вправе говорить.

— Но ты явился ко мне с предложением купить шахту, приставив к моему виску дуло пистолета!

— Доля правды в этом есть. Но выбор за тобой, хотя у тебя особо и нет выбора.

— Разумеется, есть. Предположим, я способен убедить партнеров с севера, что я порядочный человек и потерял их деньги, сам того не желая.

— И у тебя получится их убедить?

— Пока неизвестно. Как неизвестно, что именно твоя акционерная компания готова предложить. Наверняка гроши.

Филип потянулся за очками и надел их, аккуратно заправив каждую дужку за уши.

— Мне назвали цифру в семь тысяч фунтов.

Валентин разразился смехом.

— Если я соглашусь... Когда я улажу проблемы с партнерами и отчитаюсь по общим расходам, то лишусь всего!

— Такой расклад один из моих партнеров счел возможным.

— А другие твои партнеры явно сочли, что я все это заслуживаю.

— Не в таких выражениях. Нет, не такими словами.

Валентин резко развернулся.

— Так вот, дорогой капитан, ничего не выйдет. Если я пойду в тюрьму, как бы противно это ни было, то хотя бы с удовлетворением, что не порадовал шайку лицемерных грабителей. Потому что ты и твои партнеры грабители и есть. Желаю всего хорошего.

— Твое возмущение поутихнет, когда узнаешь, что они готовы оставить тебе четвертую часть акций. По убеждению стряпчего компании, путем переговоров можно уладить проблемы с обманутыми тобой людьми. Но обещать точно нельзя. Многое зависит от того, насколько мстительными они окажутся.