Укус судьбы (СИ) - Арбатов Сергей. Страница 20

Матвей вскочил пружиной, на ходу пытаясь привести себя в порядок, но было уже поздно. Люди не знали, куда смотреть и что обсуждать. Я встала и направилась к себе в отдел, сама поражаясь тому, насколько в душе спокойна и довольна результатом. Черт с ней, с репутацией. Дурачок жив, остальные — тоже. Наверное, меня уволят, но это неважно.

Взяла пакет с нормальной одеждой и отправилась в туалет переодеваться, но не успела. Запиликал телефон. Звонили с медицинского центра. Молодой врач настойчиво просил зайти к ним сегодня. А еще лучше, немедленно бежать, так как результаты анализов требуют обсуждения..

Оглянувшись по сторонам, поняла, что в компании царит полный раздрай, и работать сегодня никто не будет. В отдел постепенно возвращались сотрудники, и мой проституский наряд надо было срочно скидывать, как отработанную кожу змеи. Что и сделала, а потом взяла сумку с вещами и отправилась решать проблемы со здоровьем. Я почему-то была уверена, что в компанию больше не вернусь. После такого концерта точно уволят. И слава Богу.

В приемной было так же снежно: белели стены, белые диваны, белые двери и медсестры в белых халатах. Вздрогнув от невидимой зимней атмосферы, попросила консультации, так как не записывалась заранее. Врач тут же выскочил из своего кабинета. Он был бледным и встревоженным.

— Проходите, пожалуйста, — взял он меня за локоть и будто инвалида усадил на стул. — Как у вас дела с деньгами обстоят? — спросил он вдруг, поправив очки. — Нам необходимы дополнительные исследования. Их можно пройти бесплатно и по направлению после консультации в онкологическом центре по месту прописки, — начал объяснять врач. — Но там долго ждать, я бы поторопился.

— Погодите, — я никак не могла переключить свой мозг с дел компании на свою болячку. — Помедленнее. Какое обследование? Зачем оно нужно? Результаты пришли? Вы меня совсем запутали, если честно.

— Результаты плохие, — прямо рубанул он. — Гистология показывает наличие злокачественного образования. С типированием пока непонятно, возможно, это меланома — очень агрессивная форма рака кожи. Онколог должен оценить площадь метастазирования. Если у вас есть деньги, советую сегодня же пройти позитронно-эмиссионную томографию. В нашем центре такого оборудования нет. Торопитесь, пожалуйста. Я не онколог, а всего лишь дерматолог, и взял на себя инициативу форсировать вам передачу результатов. Вы мне нравитесь, Софья, — выпалил он внезапно. — Я очень волнуюсь за вас. Пожалуйста, забудьте про работу и спешите.

Я пропустила его признание мимо ушей, потому что отключилась из реальности, уплыв в черную пустоту. У меня рак. Я болею раком. И это происходит не с кем-то, а со мной. Этого просто не может быть!

— Здесь нет ошибки? — спросила я пересохшими губами, стараясь не выдать волнения.

— Исследование желательно повторить, но при меланоме гистологию берут особым способом. Я бы сначала прошел сканирование на томографе. Возможно, это что-то другое. Ваше образование классифицировать не удалось, но то, что оно злокачественное, сомнений нет.

— Деньги у меня есть, — выдохнула я, вспомнив про то, что расчет при увольнении получу в любом случае. — Давайте повторим исследования, и на томографию согласна. Сегодня и сейчас.

— Если хотите, поеду с вами? — он так сильно покраснел, что не знал, куда деть от смущения руки. — Мне кажется, вам нужна поддержка. У вас есть родители, муж или друг?

— Родители, — кивнула я с каким-то отрешенным чувством и абсолютной апатией. — Но им сообщать не буду. Сколько мне осталось, по вашим прогнозам? — спросила я бесцветным голосом?

— Не торопитесь с выводами. Во-первых, вид рака не типирован, а во — вторых, без полного обследования организма рано строить прогнозы. Благополучный исход лечения зависит от того, дала ли опухоль метастазы, где они локализованы и сколько их? Все это предстоит выяснить.

Телефон настойчиво зазвенел в сумочке. Взглянула на экран, звонил Матвей, не стала отвечать. Все проблемы с работой уменьшились до размера микроба, который просто перестаешь замечать, настолько незначительным он стал. Я не могла думать. При малейшей попытке прожевать информацию сознание выключалось и улетало. Поэтому последовала за молоденьким врачом, как робот: послушно и не задавая вопросов.

Он усадил меня в свою машину и всю дорогу молчал. Единственное, что услышала, это имя.

— Меня зовут Миша, — представился он.

— А вам не нужно быть на работе? — безразлично поинтересовалась я.

На самом деле мне было все равно, и я не понимала, зачем он едет куда-то с женщиной, которая, как ни крути, все равно умрет. Я вспомнила, как уходила из жизни моя тетушка с раком груди 4 степени. Умирала долго и мучительно, с волнами надежд на выздоровление и приступами страшных болей, которые давили в больнице обезболивающими. И в кого превратилась красивая и цветущая тетя Тамара через два года борьбы с недугом, курсами химио и лучевой терапии, с изрезанным вдоль и поперек телом. Ей удалили почти все женские органы. С трудом отогнав дурноту, я уставилась в окно.

— Отпросился, — тихо сказал он, бросив на меня испытующий взгляд.

Больше мы ни о чем не говорили. Миша чувствовал, что меня лучше оставить в покое и не донимать вопросами. Вибрирующий от звонков телефон выключила. Сами разберутся с балконом. С утра я пыталась предупредить Анатолия Степановича.

Зря поверила в то, что начальник охраны поможет, не задавая глупых вопросов. На мой звонок он отреагировал без энтузиазма и высказался откровенно о том, насколько сомнителен “вещий сон” с предполагаемым разрушением балкона. Вояка вяло пообещал придумать, как оценить вероятность предотвращения катастрофы. Интуиция подсказывала, дело надо брать в свои руки.

Я и взяла, но по-своему. Матвей не подходил для доверительного общения. Он вообще не тот человек, с которым возможен серьезный разговор. Коляна отмела как бесхребетного и не определившегося, на чьей он стороне. Вадим был зол на меня. Я доверилась женской интуиции и поступила так, как поступила. Нарядилась, отвлекла и заставила слушаться, используя этот странный рефлекс возбуждения при перемещении в прошлое. Все сработало. Правда, конец оказался аморальным и серьезно подставил Матвея как адекватного руководителя. Ну что поделаешь, издержки непонятного явления. Я и сама толком не знала, как это работает, управляется и останавливается. Теперь знаю. На мое тело он включается, на мою руку — выключается. Все просто, как в танке.

Мысли о происшедшем отвлекли от депрессии и упадочного настроения. Вспомнила свой эпатажный вид и улыбнулась. Оглянулась на врача. Миша был полноватым и не очень уверенным в себе человеком, но с приятным интеллигентным лицом и манерами джентльмена. Волнуется за меня. Когда успел? Наверное, родинка под задницей дала и ему пинка. Остаточное явление после воя Тарзана. Я горько улыбнулась. Укус превратился в родинку, а родинка — в злокачественное образование. Что дальше? Чем все закончится? Неужели за попытки перемещения во времени придется заплатить своей жизнью? Я не хотела этого дара, и ради кого? Вспомнила Матвея. Козел и сукин сын. Хотя после сегодняшнего спасения ему придется несладко.

Мы подъехали к больнице на проспекте Мира — многоэтажному зданию с огромной вывеской. Это был Европейский медицинский центр, еще одна частная клиника. Я вздохнула и подумала о своей банковской карточке. Там болталось 30 тысяч. Если будет дороже, расплачусь кредиткой.

— Обычно результаты ждут несколько дней, — сказал Миша, помогая мне выйти из машины, — но у меня здесь работают знакомые, потороплю.

— Сколько стоит обследование? — спросила я, разглядывая вход в здание. Внушительная громадина была построена в модернистском стиле. Стекло, бетон и ничего лишнего. Стильно и со вкусом. Больницу, возведением которой руководила я, задумали как типовое совковое нагромождение параллелепипедов. Концепт — дизайн утверждался Минздравом РФ и был средоточием убогости и скуки системы в голове чиновников. А головы их никаким новомодным архитектурным веяниям не поддавались.