Иди ты к лешему! (СИ) - Шатохина Тамара. Страница 11

В трубке послышался смех.

— Ты думаешь, что тебя выдала только внешность? Ты многого не знаешь, Настя. Кроме внешности есть еще кое-что. Хочешь узнать?

— Нет, не хочу. Разве что вы согласитесь поделиться информацией безвозмездно.

— Хорошо. Это широкий жест с моей стороны. Притяжение, Настя, очарование лесной девочки, очевидное только своим. Есть еще обещание, но тебе еще рано знать об этом.

— А-а, а я-то думала, что это вы тогда меня не спустили с лестницы, а просто шуганули, не покалечив? Оказывается, дело вот в чем — в очаровании. Знаете, я предпочитаю достоверную информацию, а не лапшу на ушах. Странно вы развлекаетесь, вроде взрослый человек уже. Всего хорошего, Роман Львович.

Забила номер в черный список и забыла о звонке. Глупый разговор получился.

Я уже давно понимала, что проживаю жизнь скучно и неинтересно. И все у меня катится по инерции. Продолжая в том же духе, я из этого депрессивного состояния никогда не вылезу. А пока я живу в этом, хоть и замечательном, но впитавшем в себя мои самые неприятные эмоции и запомнившем не самые хорошие моменты моей жизни городе, я и не смогу жить иначе. И вот вдруг моя подруга позвонила из Хабаровска и предложила хорошую работу. Действительно — хорошую. А главное — денежную.

— Знаешь, Настя, мне ее предложили, а мы с мужем подумали и решили, что я все-таки досижу до трех лет. Не хочу рано отдавать малого в детсад. Сразу болячки пойдут, как водится, а так — подрастет, окрепнет. А там оклад — песня. Ну и что, что не банковское дело? Зато главный бухгалтер надежной фирмы. В наши-то годы… Собеседование пройдешь — я уверена. Ну, посидишь какое-то время на испытательном сроке, поучишься, освоишься… Фигня. Там собственное производство, никакого строительства, не бойся. Почти восемьдесят, Настя, представляешь? А еще же премии… Приезжай. Сдай свою хату, а на эти деньги сними тут. Я соскучилась, и ты после развода. Вот и развеешься.

И я согласилась. Я решилась. Сколько можно, на самом деле? С такой зарплатой я смогу ходить в кино, аквапарк, смогу купить себе что-нибудь красивое, а не только шарф или трусики. Кредит отдам быстро… Хотелось новых впечатлений, знакомств, сменить окружающий пейзаж, в конце концов.

В первый же рабочий день опять написала заявление, предупредив Леонидовну, что это мое окончательное решение и озвучив размер моей будущей заработной платы. Она кивнула с пониманием. Потом, в течении недели, я искала жильцов в квартиру через агентство. Супружескую пару, без детей и чтобы жилье нужно было только на несколько месяцев. Потом агентство найдет еще кого-нибудь подходящего, чтобы не угробил квартиру. Собрала основной багаж, а его было немного. Летала, как на крыльях, настроение поднялось. Я понимала, что приняла правильное решение хотя бы потому, что могла улыбаться сразу после Нового года.

Но в один из дней увидела возле моего подъезда выходящего из машины навстречу мне Львовича. Видеть его не хотелось. С неприязнью вгляделась в красивое лицо, поздоровалась, не понимая опять, что же все-таки ему от меня нужно? Ну, ожидаемо:

— Настя, нужно поговорить.

— Заходите, поговорим.

Зашли в квартиру, Львович прямо в обуви пошел обозревать изменения в интерьере. Осмотрел раскладушку, растения, шторы. Повернулся, наконец, ко мне.

— Тебе нельзя уезжать.

— Почему это нельзя?

— Нельзя. О тебе уже знают. Если здесь я смогу защитить тебя, дать тебе время, то там для тебя будет просто опасно.

— По какой причине?

— Ты скажешь, наконец, как приняла кровь? Что за тайны? Просто скажи — чья кровь, какого рода? Возможно, они потеряли тебя, даже скорее всего. Ну, не бывает так — молоденькая лесавка одна, без защиты. Это опасно, пойми.

— Почему опасно?

— Ты меня слышала?

— Пусть будет опасно, я не боюсь. Страшнее погружаться здесь в свое личное болото все глубже, не видя впереди ничего хорошего. Я уеду, я так решила и это не обсуждается. За предупреждение спасибо, я учту его. Но это не ваше дело. У вас все, Роман Львович?

— Это мое дело, Настя. Незнание законов не освобождает от наказания за их нарушение. Знаешь об этом? Ты заявила права на меня, осознанно или нет — неважно. Но ты это сделала. Я тоже был не в восторге от этого, но должен признать, что отец в чем-то прав и ты просто находка для меня. Мы сможем вполне нормально жить рядом. Ты не глупа, симпатична мне. И не обязательно завязываться на чувства, твоего очарования достаточно для того, чтобы я хотел тебя. Я не дам тебе уехать, и чтобы никаких мужиков рядом больше не было. Твоя верность обязательна.

Я обалдела… шестеренки в голове проворачивались со скрипом. Потом, постепенно, начала складываться картинка.

— Вы прослушиваете мой телефон?

— Да.

— Сережа…это вы его?

— Ничего с ним не случилось. Припугнули немного. Слабак твой Сережа.

— А зачем я вам, если я вас терпеть не могу?

— Я сделаю все, чтобы наладить нормальные отношения. И ты мне нравишься. Все происходит слишком быстро, мне не следовало уезжать на Новый год. Если бы ты не уперлась рогом в этот переезд, я бы дал тебе время, мы бы лучше познакомились, сблизились, а так… я предлагаю мирное сосуществование на общей территории.

— А ваша верность тоже будет обязательна? Или это условие только для меня?

— Я обещаю, что ты никогда ничего не узнаешь, и я не поставлю тебя в неловкое положение на людях. У тебя будет высокий и уважаемый всеми статус моей жены. Будет все для красивой и комфортной жизни.

— А вы будете хотеть меня иногда.

— Ты можешь потребовать чаще.

— Пошел к черту отсюда. Мерзость какая. Меня сейчас стошнит от тебя, — проговорила я тихо.

— Я повторяю — сейчас от твоего желания уже ничего не зависит. Я не могу рисковать тобой. Бракосочетание завтра. Под дверью охрана. Даже не пытайся выйти. Мобильный мне.

— Я буду кричать из окна, звать полицию.

— Заберу завтра из психушки или из отделения. Ребята выспятся нормально.

— В кого ты такой урод, Львович? Скажи уже, раз мне некуда деваться, для чего все-таки я тебе?

— Ты выносишь и родишь мне детей.

— Чужие дети?

— Почему чужие? Твои и мои. Наши. Но твоего в них не будет ничего, зато все мое умножится. Это будут очень сильные… дети. Мобильный.

Я отдала. Он забрал его, вырвал из домашнего телефона провода. Я только наблюдала, как все рушится. Мои планы, мои мечты, вся моя жизнь. Кто он такой, что он такое, чтобы так вести себя, чтобы такое делать со мной? Я молчала. Он подошел и притянул меня к себе, всматриваясь в лицо, застывшее, как маска.

— Зря ты так. Я хотел иначе. Ты привыкнешь, вот увидишь — все не так страшно, как кажется. Слышишь? Посмотри на меня. Настя, я хочу, чтобы ты сейчас посмотрела на меня. Прекрати паниковать. Я наговорил много лишнего. Мне жаль. Не игнорируй и не доводи меня никогда… пожалуйста, и все будет хорошо.

Наклонился и поцеловал. Крепко, властно, как будто ставя свою печать. Прижал сильнее, углубил поцелуй, тихо застонав. Оторвался, оглянулся вокруг. Прижал меня опять к себе, прислонившись губами к моему лбу. Успокаивал дыхание.

— Это будет чаще, чем я думал, Настя. Это даже интересно — потерпеть немного, зная, что ты такая. Успокаивайся, привыкай что ты моя. Я не обижу, не буду принуждать, подожду. Пока просто регистрация. Ты поняла? Отдохни, выспись сейчас хорошо.

Развернулся и вышел, захлопнув дверь.

Я все-таки проверила — охрана была. На меня в упор смотрел здоровый мужик, прислонившись к стенке лифта.

Всю ночь я не спала. Сначала просто не верила во все это, потом вспомнила, что он знает что-то о той мистике, значит имеет к ней отношение. Рев тот вспоминала почему-то, опять замирая от страха. Потом плакала — тоскливо и безнадежно. Вся семья погибла, зачем уцелела я, чтобы со мной случилось вот это? Тот нелепый брак, теперь это все. Зачем, к чему? Зачем меня тогда вывели из дома? Я же помню, как рвалась тогда, это было просто непреодолимо. Зачем меня спасли, для чего? Чтобы я стала просто инкубатором? Я и не верила во весь этот бред и в то же время помнила каждое его слово.