Серебряные слезы (СИ) - Шатохина Тамара. Страница 10

— Что это за камень? А металл? Платина?

— Камень — аквамарин. А металл — высокопробное серебро. Машенька, — потянулся он ко мне с коробочкой в руках. Я отшатнулась и шлепнулась на свой стул. Саша опустил руку с коробочкой на стол и продолжил:

— А как вам? Понравилось?

— Да, — коротко ответила я ему, глядя в синие глаза с предупреждением. Не хотел же он вручить это мне на том основании, что серебро — недорогой металл? Выглядело именно так, когда он потянулся ко мне через стол. Но он, то ли не собирался этого делать, то ли правильно понял меня, просто предложил развезти нас по домам.

— Скажите свой адрес, Инга, Женечка. Адрес Маши я знаю.

ГЛАВА 6

Мы сидели в машине около моего дома. Я по-прежнему на заднем сидении, а Саша вполоборота ко мне.

— Маша, мне нужно будет уехать завтра. Но сегодня у меня свободный вечер. Как вы посмотрите на то, чтобы отпроситься у бабушки и немного погулять хотя бы возле дома? А хотите — я сам отпрошу вас? Ей будет спокойнее, если она увидит меня.

— Вы думаете? — почти сдалась я.

— Я уверен, Машенька, — воодушевился Саша, — только купим ей цветы, хорошо? Тогда шансов на то, что она вас отпустит, будет больше. Какие цветы любит ваша бабушка?

— Бабушка любит ароматные белые розы. Саша, тогда давайте на «ты», что ли? Раз уж у нас намечается свидание.

— Маша, ты заговорила, — рассмеялся Саша, — я был уже на пределе, если честно. На пределе….

Он отъехал от тротуара, направляя машину вдоль улицы и разыскивая цветочный магазин.

Бабушка отпустила меня, разглядывая мужчину с интересом, но поставила условие — быть на связи. Мы за те четыре часа, которые оставались до темноты, обошли все красивые места в центре города. Легко поужинали вдвоем, выпив по бокалу белого вина. Потом, отзвонившись бабушке и оставив машину у набережной, пошли вдоль кованого ограждения над рекой. Я рассказывала, что за здания виднеются на той стороне, что еще интересного есть в этом городе и что стоит посмотреть в следующий раз, мы говорили о моей учебе, о его работе.

Устав от ходьбы, уже вечером стояли у парапета смотровой площадки, а за спиной постепенно стихали шаги, разговоры, смех, реже слышался шелест шин по асфальту. Стало прохладно, хотя я и застегнула куртку — от воды потянуло сыростью. Саша извинился и отлучился на минуту к машине. И я почувствовала, как плечи окутывает уютное тепло — на плечи лег плед. Саша укутал меня сзади, да так и замер, придерживая пушистую ткань передо мной. Сердце замерло, а потом заскакало, как заяц. Он тихонько выдохнул мне в макушку:

— Так теплее?

— Понятное дело. А что еще интересного есть у тебя в багажнике? — спросила я, чтобы успокоиться и перевести дыхание.

— Очень нужные и полезные вещи. Стой здесь и не оглядывайся, ладно?

Скоро мы сидели, глядя на ночной город, в круглых раскладных креслах, завернувшись в два одинаковых пледа. Было тепло и удобно. Он опять рассказывал о своей работе, о драгоценных и полудрагоценных камнях. О своей поездке за ними на Чукотку. О сопках, усыпанных каменными шарами с друзами самоцветов внутри.

— Проблема не найти. Проблема — вынести. Много ли отопрешь на своем горбу?

— А вертолет?

Он рассмеялся, взял меня за руку и сжал ее, потирая и грея.

— Тогда это было мне не по карману. Да и сейчас… Там закрытая зона — шахты по добыче золота. На гора выдают породу, в отвалы идут, в том числе агаты, опалы, горный хрусталь. У меня коллекция оттуда — редкостные жеодовые многоцветные агаты, халцедоны, внутри которых спрятаны ониксы или пейзажные агаты, авантюрины и муаровые агаты. Распилив их, откроешь не повторяющуюся больше нигде красоту.

Маша, представь себе такую «бомбу», весом до десятков килограмм иногда. Это риолитовые литофизы с пустотами внутри. Скатываются с вершины сопки и валяются там, расколотые. Они набиты кристалликами аметиста, которые обведены или синей сапфировой, или красной сердоликовой каймой. Иногда им сопутствуют вкраплениями звездочки цеолитов или редкий голубой оникс.

Друзья провели меня в отроги Петтымельского хребта в верховья реки Кувет. Там сопка усыпана самоцветами, Маша. Голубые опалы, красно-фиолетовые аметисты, черные морионы, чистейшие горные хрустали, моховой агат, розовый флюорит. Я покажу тебе выбитые из вечной мерзлоты гальки с четким рисунком водорослей. Причем сами гальки серые, а рисунок на них — черный.

Я зачарованно слушала его рассказ и понимала, что знаю позорно мало об окружающем мире, недопустимо мало. Это как будто был рассказ об ином, сказочном, ненастоящем… Аметисты… флюорит… Мне и в голову не приходило, что существуют такие чудесные места, такие интересные вещи.

Пропел мой телефон. Звонила бабушка. Саша мимикой попросил дать ему трубку.

— Алена Викторовна, мы на набережной, через два дома от вас. Не хотели бы вы составить нам компанию на некоторое время? У меня есть интересные мысли. Да? Пожалуйста, теплее обуйтесь. А верх я обещаю утеплить. Ну, какие загадки? Все очень просто. Так мы ждем вас? Спасибо. Я постараюсь, чтобы вы не пожалели.

Это был человек из какого-то другого мира, другой вселенной. За мной настойчиво ухаживал, четко и уверенно обозначив свой интерес ко мне, взрослый, умный, серьезный молодой мужчина, который нравился мне во всем, безоговорочно, полностью. И не в последнюю очередь из-за того, что никаких тебе «деток», «крошек», мата, похабени, которые вынужденно выслушиваешь при общении почти со всеми парнями приблизительно моего возраста. Я ловила себя на том, что затрудняюсь осознать реальность происходящего.

— Саша, ты настоящий? — вылетело неожиданно даже для меня.

— Прикоснись, — ответил он, улыбаясь.

— Я не о том. Ты сейчас настоящий, ты всегда такой?

— Что-то не так, Машенька? Я такой, как есть. К счастью или к сожалению. Смотря, что ты имеешь в виду.

— К счастью. Я так рада, что ты увидел меня тогда.

— А, тогда ладно, тогда все в порядке… — Саша притянул мою руку и поцеловал, а потом просто прижал к своей щеке, улыбаясь. Отнимать ее не хотелось. Наоборот — хотелось чего-то большего.

Сбоку кашлянула бабушка, и он подхватился на ноги, уступая ей место. Принес из машины раскладной стульчик и столик и устроился лицом к нам. И общение получило новый виток. С нашего согласия была заказана пицца, кофе и сок — по вкусовым пристрастиям каждого. Редкие прохожие комментировали наше времяпровождение, наверное, по-хорошему нам завидуя. Однажды остановилась полицейская машина, и стражи порядка вышли поинтересоваться, что за цыганский табор мы устроили посреди города? А Саша честно сказал, что на свидание у него осталась только эта ночь, а утром он вынужден будет уехать и надолго. Попросил дать ему возможность побыть тут еще с девушкой и ее замечательной бабушкой. Мужики ушли, посоветовав выспаться перед дорогой. Скоро бабушка тоже ушла, допив свой кофе и попробовав пиццу, сославшись на то, что засыпает. А после кофе ее потянуло на сон еще больше. Очевидно, давление поднялось до нормы.

Саша собрал кресла, убрал все лишнее, оставив один плед, и опять укутал им меня. Я ожидала этого, ожидала с замиранием сердца. Его теплое дыхание с макушки скользнуло по виску, шевельнув волосы над ухом. Осторожные губы прошлись по щеке. Я замерла и глубоко вздохнула. А Саша, втянув воздух почти с рыком, рывком повернул меня к себе и поцеловал. И я забыла обо всем на свете… Растворялась в этом поцелуе, а сердце выпрыгивало из груди. Тело как-то отяжелело, захотелось сесть или лечь, и я вцепилась в воротник его футболки, обняв за шею. Мы долго и жадно целовались, а потом он оторвался от меня и, задыхаясь, спросил:

— Для меня это не имеет значения, Маша, но скажи — ты уже была с мужчиной?

— Нет, — улыбнулась я, — это сейчас хорошо или плохо?

— Как сказать… Смотря с какой стороны… Маша, выходи за меня замуж. Я не смогу, не выдержу. Я влюбился, Маша. Я себя знаю и полностью осознаю, что со мной. Жуткий страх потерять тебя, просто сумасшедший. Мне страшно, что, когда я уеду, тебя уведут. Кто-то более смелый и сильный, более красивый и молодой. Маша? Я нашел тебя, я люблю тебя. Выходи за меня замуж.