Огни Новороссийска (Повести, рассказы, очерки) - Борзенко Сергей Александрович. Страница 57

— Как откуда? В газете написано.

— Постой, постой, в какой газете? Что написано?

— В нашей, армейской, «Знамя Родины».

— Ну-ка читай, — попросил маршал, доставая из футляра очки в золотой оправе.

— Заметка называется «Наши войска ворвались в Крым», — громким голосом, отчетливо прочел начальник политотдела.

— Ничего не скажешь, заголовок хорош, — хором подтвердили корреспонденты, под шумок протиснувшиеся в комнату.

Отчетливо выговаривая каждое слово, начальник политотдела прочитал пятьдесят строк, сделал ударение на подписи: майор Иван Аксенов.

Корреспонденты выскользнули из комнаты и, прыгнув в свои машины, помчались в Тамань, на узел связи.

— А может, он с этого берега накропал? Знаем этих борзописцев — все могут выдумать, фантазии у каждого хватает на десятерых, — сказал маршал повеселевшим голосом.

— Э, нет! Я знаю Ваню. У нас была беседа перед десантом. Да и под заметкой написано: берег Крыма, — уверенно ответил начальник политотдела.

— Когда они успели?.. Ведь с тем берегом никакой связи… Оттуда ни слова… А тут газета, и с такими подробностями! — завосхищались вдруг офицеры и генералы.

— Товарищ Маршал Советского Союза, — сразу оценив изменившуюся обстановку, попросил полковник Гладков, — разрешите отправиться на ту сторону пролива и принять командование над высадившимися войсками?

— Да, да, дорогой, езжай. Ни пуха тебе, ни пера. — Маршал поднялся, пожал руку полковнику, обнял его и торопливо пошел в аппаратную.

Вздохнув с облегчением, Гладков уже на крыльце услышал раскатистый бас полководца, увидел через окно, как он опустился на стул.

— Ставка? На проводе командующий фронтом… Наши войска ворвались в Крым… — Маршал вскочил, вытянулся. — Здравия желаю! — и с наслаждением повторил: — Ворвались в Крым, говорю… Да, ворвались и успешно продвигаются вперед…

1943 г.

ПРОРЫВ

Нашу армию с Таманского полуострова направили на Украину, составы мчались по сплошной «зеленой улице», и через двое суток мы очутились в Киеве. В пути узнали, что гитлеровцы вновь захватили Житомир и начали наступление на Днепр. На машинах и поездах, по наведенным через Днепр мостам, спешили на киевское направление наши войска.

Разгрузившись на станции Бровары, дивизии нашей армии к утру вышли на передний край, находившийся в сорока пяти километрах от Киева, и с ходу пошли в контратаку на немецкую «дивизию призраков» — седьмую танковую. Командир этой дивизии Гассо фон Мантейфель дал слово выполнить личный приказ фюрера — ворваться в Киев.

Общими усилиями нескольких армий противник был остановлен. Южнее Малина шли кровопролитные бои. Огромные массы войск совершали непрерывные маневры и контрманевры, круглосуточно боролись за фланги, за овладение важнейшими узлами дорог. Непрерывная канонада была слышна в Киеве.

Остановив лавину фашистских войск, командующий Первым Украинским фронтом генерал армии Николай Федорович Ватутин готовился перейти в наступление по всему фронту.

Разведчики донесли — немцы подвозят на передний край сотни ящиков вина и шнапса. Каждый солдат получил посылку с маленькой елочкой, сделанной из бумаги — подарок из фатерланда.

Приближалось рождество. В сочельник, после того как гитлеровцы перепьются, должно было начаться наступление войск Первого Украинского фронта. Задачу рвать немецкую оборону возложили на армию, в которой я прослужил тридцать месяцев. Она стояла на шоссе Киев — Житомир, на направлении главного удара.

Еще в поезде мне принесли «Правду», в которой был напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении мне звания Героя Советского Союза. «Красная Звезда» опубликовала статью майора Соколова «Военный журналист Герой Советского Союза».

Как только я появился в Киеве, меня вызвал к себе начальник политуправления Первого Украинского фронта генерал Сергей Савельевич Шатилов. Дружески побеседовав, он отдал приказ о переводе меня во фронтовую газету «За честь Родины», которую редактировал Семен Жуков, бывший мой сослуживец по редакции «Знамя Родины».

— Поезжай, Иван, в свою армию и опиши наступление, — сказал он мне.

— Тридцать строк?

— Можно и двести.

На лужи падал густой снег. Я шел через лес вдоль сосен, мокрых с одной стороны. Была ночь, и по дорогам к полю боя подтягивалась артиллерия, спешили пехотинцы с валенками за спиной, шумели моторы танков и автомашин, но ни один шофер не включал фар. Войска сосредоточивались скрытно, ночью, без шума и света. Чувствовалось, что готовится сокрушительный удар — удар наверняка. Довольно часто над головой низко пролетал невидимый немецкий ночной бомбардировщик, изредка высыпал на дорогу кучу мелких бомб.

Вдоль дороги стояли сосны с ободранными боками — видно, много техники проехало здесь. Мимо шли окрашенные белой краской танки. Я поднял руку.

— Садись на ходу, — крикнул механик.

Я взобрался на танк, спросил:

— Как фамилия командира машины?

— Потомок запорожцев Иван Ненасытен.

Огромный Ненасытен подвез меня на броне к переднему краю. По дороге рассказал, как плачет чибис над нескошенной луговой травой. Он жалел траву, пропадавшую на лугах, тосковал по косе, по колхозным коням.

Сквозь запах машинного масла, идущий из открытого люка, почуял я едва уловимый дух руты-мяты, каупера и шалфея — душистых украинских трав и цветов. Танкист возит с собой сухой букет, чтобы в бою напоминал он ему родную землю.

Я решил находиться в момент артиллерийской подготовки в гвардейском тяжелом пушечном полку подполковника И. Д. Петруня. Полк этот поддерживал нас во время десанта в Крым.

С наблюдательного пункта долго рассматривал немецкую оборону. Перед нашим передним краем маячил желтый бруствер длинной траншеи, виднелось несколько десятков дотов и низеньких фортов, сделанных из двух бревенчатых стен, засыпанных в середине песком.

Мы хорошо знали, что тысячи невольников — специальные строительные батальоны — под руководством опытных инженеров лихорадочно возводили укрепления, рыли неподатливую землю, укладывали мины, вбивали колья, натягивали на них колючую проволоку. Сюда стянули немцы весь арсенал военной техники — от дальнобойных орудий до автоматических пушек. За этой линией стояли отборные танковые дивизии, те, с которыми Гитлер начал декабрьское наступление, взял Радомышль и надеялся к Новому году захватить Киев.

Против Первого Украинского фронта Гитлер сосредоточил пятьдесят одну дивизию, из них десять танковых.

Артиллерийские офицеры Михайлов, Васнецов и Бахилин делали последние приготовления, уточняли по картам сведения, добытые силовыми разведками. В разговорах артиллеристы с уважением называли фамилию командира артиллерийской дивизии генерал-майора Волькенштейна.

Ночью пошел дождь. Размокшая земля затрудняла подход танков. Все же на рассвете под самые звезды устремилась серия изумрудных ракет — условленный сигнал.

Одновременно грянули сотни орудий разного калибра. Артиллеристы дивизионов И. Хапанкова, М. Анурова, И. Мещерякова обливались потом, как кочегары. На стволах орудий испарялись капли дождя. Тяжелый полк Петруни стоял в трех километрах от немецкого переднего края.

Наводчик орудия Гавриил Ченских торопил зарядного Салима Абдулина:

— Давай, давай!

Из ствола орудия вылетал снаряд за снарядом. На переднем крае у немцев бушевала гроза.

Массированный огонь велся сразу по всей тактической глубине, включая самые дальние огневые позиции фашистов.

Одновременно с тяжелыми пушками стреляли прямой наводкой сотни орудий легких и средних систем. Батареи офицеров Белянкина, Нижельского и Белянинова из гвардейского полка, стреляя с близких дистанций, разбили десятки орудий и пулеметов немцев. Расчеты сержантов Болбаса и Усошвили и старшины Сторожука развалили несколько дзотов. Обрушившиеся бревна давили уцелевших оккупантов. В воздухе пахло краской, горевшей на раскаленных стволах орудий.