Княжьи люди (СИ) - Лисовин Алексий. Страница 7

— А может их не бить, а сразу по реке. Так мы уйдем и людей сохраним.

— На них броней нет и их кони быстрее. Начнем уходить, они нас догонят и все одно с ними биться придется. Так лучше сейчас. Пока кони свежи ну и они не все вышли из леса. Мы же не знаем, сколько их там.

Все замолчали, глядя на воинов Пургаса. Тех уже было не менее сотни, и Жилята еще раз вспомнил про Жирослава. Ероха отозвался глумливой насмешкой.

— Если шел за нами, то попался этим. Тогда его сейчас вороны доедают. — И заметив, как вдруг вздрогнул, побледнев провожатый, рассмеялся. — Что раб божий Александр? Уже пожалел, что с нами связался? Готов ты за Христа живот свой положить?

— Уймись ты уже! — Все же не сдержавшись, рявкнул воевода. — Ступай к своей дружине и исполни то, о чем мы сговорились!

Отослав старшину ростовцев, воевода обратился к Жиляте с просьбой занять место на правом крыле.

— У наших юнцов опыта мало. Ты проследишь, что бы они не зарвались. И пусть твой кмет вернет боевой рог Изяславу. Как его услышишь, дружину поворачивай. Да смотри не мешкай! Нам еще нужно успеть развернуться и разогнать коней для удара. Сделаешь так? С Богом!

Торопясь занять место указанное воеводой, Жилята оглянулся на своих подопечных.

— Что с твоей кобылой? — Спросил у Мезени, указывая на окровавленный круп его лошади. Тот оглянулся и некоторое время, молча, смотрел на падающие в снег крупные красные капли.

— Язык проглотил?! — Прикрикнул Жилята.

— Это когда ездили с мордвой поговорить. Они в нас стреляли. Вот Сороке шкуру срезнем рассекли.

— Почему ты об этом мне не сказал?!

— Я сам ее рану как мог, обиходил. Кровь унялась. — Лицо парня выражало полнейшее недоумение. — Вот — снова кровавит.

— Ты! — Жилята не подобрав подходящих слов, сплюнул на снег.

— Он может взять одну из вьючных. — Позволил себе вмешаться с советом провожатый. Жилята в сердцах от него отмахнулся.

— Какую там из вьючных?! Такую остолопину еще и не каждый конь увезет! Ладно! С крестом и горячей молитвой авось уж да как-нибудь…

— Ну-ка вы цыц! — Ворвавшись в толпу воинов, Жилята принялся восстанавливать порядок. — Раскудахтались как куры! Вы кто? Воины Суздаля? А то похожи на баб перепуганных! А ну замолчали! — Гвалт встревоженных возгласов стих. Дружинники один за другим оборачивались к нему и скоро Жилята был в кольце парней замерших в ожидании. Крутанув коня, он казалось, успел заглянуть в глаза каждого из них.

— Чего оробели? Кого испугались?

Ближайшие воины хмуро молчали, но из задних рядов понеслись выкрики.

— Так ведь они нас как волков обложили!

— Ни за что пропадём!

— Всех передавят!

— Кто? — Жилята заорав, привстал на стременах, пронзая взглядом, войско на всю глубину и сразу вокруг воцарилось молчание.

— А ну живо в строй!

Уже стоя в первом ряду, он поглядывал на последние приготовления к битве. Дружинники, заняв свое место в строю, перекидывали со спины щит, продевали в его ремни одну руку, другой брались за древко копья. Ближайшим соседом справа оказался Мезеня. Прикрывшись, как все миндалевидным щитом он в правой руке держал, уже извлеченную из тула сулицу. За Мезеней стоял Мирята. Не привычный, как и многие его соплеменники к конному копейному бою, он вооружился саблей, очень добротной и к удивлению Жиляты даже посеребренной по рукояти. Коченя видно не было, так как он стоял прямо за спиной, и обернуться к нему уже не пришлось. Мечеслав, убедившись в готовности войска, сказал, что-то племяннику и выехал из строя на несколько шагов.

— Ну, началось. — Произнес, кто-то из воинов и пару раз резко вздохнув, горячо зашептал:

— Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его. Как исчезает дым, да исчезнут, как тает воск от огня, так да погибнут грешники от лица Божия, а праведники да возвеселятся…

Шепот творимых молитв шелестел над дружиной. Русичи торопливо крестясь, воздевали взгляды к небу, закрытому от них тяжелой серой тучей, а из нее на разделившее два войско пространство уже сыпались крупные снежные хлопья. Над полем хрипло завыла труба.

Жилята помотав головой, стряхнул охватившее оцепенение.

— Ну что, постоим за веру Христову? Не посрамим славы отцов!

Дружина пошла навстречу врагу. Сначала шагом. Потом все быстрее и быстрее. Опять взвыла труба, и кони понеслись вскачь.

Пешая рать эрзян ступила на берег, поднялась по его не высокому склону и встала. У многих воинов с собой были луки, и они взялись за них, как только позволило быстро уменьшавшееся расстояние. Большинство стрел летели мимо, застревали в щитах, отскакивали от шлемов, или скользили по броне. Но некоторые, все — же достигали цели, валили из седел всадников, рушили с размаху на землю лошадей. Тем, кому не повезло ехать за упавшими, приходилось, через них перескакивать, и иногда кто-нибудь не успевал…

Эрзяне были совсем уже близко. Их стрелки один за другим, стали торопливо убирать луки, иногда просто бросая их на землю, спеша сменить на щит и копье. Только один из них, войдя в раж, все рвал тетиву, пуская стрелы одну за другой. Рухнув, исчез сосед Жиляты слева. Сам же Жилята, мчавшийся на лучника, встретился с хищным взглядом его прицельно сощуренных глаз. Отметив руку, взявшую стрелу, понукнул коня, понял, что доскакать уже не успеет и увидел как этот лучник, валится навзничь к ногам своих сородичей. Лук его упал на землю, а рука, так и не успевшая вытянуть стрелу, хваталась за древко, пробившей грудь сулицы. И тут же рать эрзян, разноголосо завопила и, всколыхнувшись, двинулась вперед навстречу коннице, быстро сокращая между ними расстояние.

Совсем еще молодой парень, занял место лучника только, что сраженного сулицей Мезени. Перешагивая через упавшего, и не хотя на него наступить он, прыгнув на встречу Жиляте, споткнулся. С трудом устояв, выставил щит, против направленного в живот копья, и не успел даже удивиться, когда это копье оказалось прямо перед его глазами. Жилята обозначив удар в его живот, в последний момент слегка вздернув древко, послал острие выше края щита, целясь в ничем не прикрытое горло. Конь его сбил парня грудью, швырнув окровавленное тело на шедшего за ним худого мужичка в старом и прожженном местами кожухе. Он, метился ударить топором коня, замешкался от столкновения с трупом и был сражен ударом в ключицу. Точно так же заколов его соседа справа, Жилята повернулся к соседу слева. Тот проворно присел и копье, пройдя над его головой, было перехвачено следующим воином. Дюжий парень схватился за древко обеими руками и что было сил, потянул на себя. Жилята не стал с ним бороться. Выпустив древко, взялся за меч. Увернувшийся от удара воин разогнулся и сам ударил копьем. Жилята отклонил его древко локтем и принялся рубить мечом эрзянина, который сноровисто прикрывался щитом и даже еще один раз сам ударил, прежде чем был зарублен Мирятой. Следующий воин, оказавшийся перед Жилятой, просто метнул в него топор, а затем вдруг развернулся и так же как все остальные эрзяне бросился бежать. Жилята понукнув коня, погнался за бегущим. Тот, сделав несколько шагов, врезался в преграду из замешкавшихся на спуске воинов. Побуждая бежать их быстрее, он ударил одного из них по спине и, не добившись успеха, видимо понял, что ему не уйти. Выхватив длинный боевой нож он, заорав, обернулся к погоне. Жилята подскакав, с маху рубанул его между плечом и шеей и, опрокинув конем тело, вдруг увидел, что перед ним пусто.

Пешее ополчение эрзян не устояло в схватке с бронированной конницей. Потеряв многих воинов в первых рядах оно, скатившись с берега, отступило на речной лед, сохранив порядок в середине и на левом крыле рати. Правое крыло, охваченное с фланга, не выдержав удара, сразу же рассыпалось и, отдавшись панике, стало разбегаться. Разбив его, дружины ростовцев и ярославльцев, расчистив себе путь, рванулись навстречу дружине Виряса. Мечеслав смотрел на них, остановив своего коня у самого спуска к реке. Воинов в стремительно сближавшихся отрядах было примерно поровну. Воевода не сомневался в победе своих, но не в силах сдержаться, азартно кричал им, подбадривая, будто те могли его слышать. И возликовал когда старшина ростовцев, сразил переднего врага и, сломав копье, выхватил булаву и принялся ей колотить инязора.