Любовь не по правилам (СИ) - Гонкур Галина. Страница 3

Решив уйти, он задумался как ему дальше быть. Открыть свой личный адвокатский кабинет? Не в его положении. Клиентов у него своих нет, имени, которое могло бы их к нему привлечь, — тоже пока нет. Он даже аренду не потянет. И его выбор пал на обычную районную юридическую консультацию. Там дело пошло полегче: побольше свободы и самостоятельности, да и денег стало побольше. Да, в его делах не мелькали известные фамилии, журналисты не обрывали ему телефон с желанием взять его комментарий. Но он верил, что у него еще все впереди.

Ему с детства внушали, что успех приходит к трудолюбивым. А он был трудолюбивым! Учителя в школе, преподаватели в университете хвалили его острый ум, умение подмечать детали, способности к дедукции и индукции. Значит, кому и преуспеть, если не ему! Успех задерживается? Да черт с ним, у него хватит терпения его дождаться.

Дома решения Ильи, его складывание своей карьеры воспринимались с пониманием, родители лишних вопросов не задавали, Во-первых, они не были юристами, их сфера деятельности была далека от адвокатуры. Мать была врачом-педиатром, потом — завотделением в районной поликлинике, откуда и ушла потом на пенсию. Отец, инженер по профессии, всю жизнь проработал на одном и том же предприятии, куда и распределился в юности после окончания вуза. Во-вторых, они привыкли доверять сыну, который даже в сложном пубертатном возрасте особых проблем им не доставлял.

Блестящее будущее всё не наступало, но он не сбрасывал его со счетов, оно по-прежнему светило ему где-то там, далеко, из-за бытового тумана. Илья был на хорошем счету в своей консультации, пользовался заслуженным уважением коллег, помимо знаний, ценя его сообразительность, хорошее чувство юмора и порядочность. Правда, другие его особенности, некоторое позерство, непрактичность и эпизодический отрыв его рассуждений от действительности они тоже замечали, за что она получил среди них кличку Леголас, как только «Властелин колец» обрел свою популярность в России.

Основательный материальный успех тоже не спешил к нему навстречу. Нет, деньги он, конечно, зарабатывал, на шее у родителей не сидел. Но, во-первых, не достаточно, чтобы условиях такого дорогого мегаполиса, как Москва, начать жить самостоятельно (к чему, он, кстати, не слишком и рвался, ему и с родителями было совсем неплохо!), во вторых, в тратах своих он был очень непрактичен.

Родители его, комментируя эту сторону его жизни, часто шутили, что внук пошел в бабку, Татьяну Витальевну, — та была женщиной легендарной, в плане своих благотворительных наклонностей. После её смерти наследники долго и с изумлением рассматривали специальную тетрадь, куда она рачительно записывала все расходы. Свой ежемесячный доход, состоявший из хорошей пенсии и немалой суммы за сдачу в аренду квартиры в районе Тверских улиц, она делила на 4 части. ¼ уходила на ее собственные нехитрые нужды и надобности, остальные три четверти расходовались ею на добрые дела.

В списке ежемесячно ею поддерживаемых и одариваемых была бедная больная и одинокая бывшая сокурсница Татьяны Витальевны по университету, пара вдов однополчан деда, единственного военного в роду Ильи, какие-то фонды помощи сирым и убогим мира сего, и даже лошадь Пржевальского, обитающая в Московском зоопарке. Илья, любимый внук, на которого легла обязанность заниматься денежными переводами, после того, как Татьяна Витальевна слегла, с изумлением спросил как-то бабушку:

— Ба, ну, я всё понимаю. Но лошадь-то почему?

— Илюш, с ней очень грустная история. Она одинока и брошена, кроме меня ей некому помочь.

— Если бы я не знал твой острый, я бы сказал даже — едкий ум, я бы решил, что ты у меня впала в маразм. Это же уму непостижимо: одинокая лошадь, которой некому больше помочь, кроме пожилой московской пенсионерки.

— Да, так и есть. Её очень долго поддерживали наследники Пржевальского, потом кто-то из них умер, кто-то — переехал жить в другую страну. В общем, лошадь оказалась никому не нужна. У красивых экзотичных животных шансов больше: всякие снежные барсы и белоголовые орланы легко нашли себе спонсоров. А наша обычная лошадь имени Николая Михайловича Пржевальского оказалась никому не нужна. Я просто не могла пройти мимо!

Вот примерно в такой логике жил и Илья. Лошадь Пржевальского, кстати, он тоже поддерживал, в память о бабушке. Правда, уже не на постоянной основе — упавшее знамя после смерти Татьяны Витальевны подхватила компания, выпускающая шампуни для людей, но почему-то с лошадиным колоритом в названии — не то «Топот копыт», не то «Лошадиная мощь», что-то в этом духе. Но дважды в год, на Татьянин день, очень когда-то почитаемый бабушкой праздник, и ее день рождения, Илья переводил крупные суммы в Московский зоопарк, в память о Татьяне Витальевне.

После смерти Татьяны Витальевны он мог бы переехать в её квартиру, прекратив ее сдавать, но, посовещавшись с родителями, он решил этого не делать. Во-первых, арендная плата за эту квартиру приносила очень существенные суммы, что стало надежной финансовой подушкой для его родителей-пенсионеров. Во-вторых, семьи у него не было и в ближайшем будущем не предвиделось, отношения с родителями у него были отличными, взваливать на себя бытовые заботы ему совершенно не хотелось — зачем было что-то менять?

С личной жизнью дело у него обстояло примерно так же, как и с карьерой. Заполняя свою страничку в одной из социальных сетей, в графе «отношения/семейный статус» он, подумал, поставил «всё сложно». Хотя сложностей, вроде бы, особенных и не наблюдалось. Как, собственно, и отношений как таковых. Так, случались адюльтеры той или иной степени тяжести, не более того. С браком вот как-то не складывалось (пока не складывалось, как говорил себе Илья). Казалось бы, такому красавцу, в бабах можно как в сору рыться и самую лучшую себе выбрать, после большого конкурса. Но что-то все время шло не так. Хотя, что греха таить — и «рылся», и перебирал, и монахом отнюдь не был. А вот как-то осечка следовала за осечкой. Как любят говорить гадалки с последних страниц глянцевых журналов, «венец безбрачия» мешал.

Первый его серьезный роман случился на последних курсах университета. Угораздило его влюбиться в замужнюю однокурсницу. По молодости лет, Илья к ней относился очень серьёзно, практически с первой совместной ночи строил планы на брак и семью. Но барышня, на которую он потратил, в общей сложности, целый год, как оказалась, просто тешила самолюбие своё и дразнила мужа, который нет-нет, да и посматривал налево. С большим запозданием разобравшись в происходящем, Илья с барышней порвал, но страдал ещё очень долго, даже стихи пытался писать, романтическо-упадочнические, рифмуя, как водится, «любовь» и «кровь», «уйдёшь» и «поймёшь». Потом, конечно, боль и обида притупились, стихоплетство от него ушло безвозвратно, но к женщинам относиться он стал куда недоверчивее.

Вторую свою избранницу он нашел позже, уже работая адвокатом в консультации — она представляла на процессе интересы «противной стороны». Лилия была старше Ильи на 8 лет, разведена, успешна, эмансипированна и цинична. Замуж за него она совершенно не собиралась, роман с молодым красивым любовником, хорошо воспитанным и образованным мальчиком, льстил ей, добавляя дополнительных баллов к репутации в глазах подруг и коллег. Своего избранника, человека, за которого она согласится пойти замуж, она видела совершенно иным: немолодым, успешным, состоятельным, состоявшимся и известным. Если с молодостью у Ильи дело обстояло ещё так-сяк — это проходящий все же недостаток, то всё остальное отсутствовало совершенно очевидно. Так что крах и этих отношений был абсолютно предсказуем.

Постепенно он пришел к выводу, что его неженатый статус вовсе не требует от него немедленных изменений. И есть в нем своя прелесть и выгоды, особенно если сравнивать с тем, что он видел в домах своих женатых друзей. Пеленки, распашонки, сопли и ветрянка, вынос мусора, ПМС у жены, сложные отношения с тещей, ипотека и кредит на машину — не об этом он мечтал. Конечно, ему хотелось, чтобы и здесь жизнь его сложилась на зависть окружающим, но спешить точно не стоило. И строить свою жизнь по имеющимся перед глазами шаблонам ему точно не хотелось. Так что романы разной степени тяжести в его жизни случались, а брака не было ни одного.