Любовь не по правилам (СИ) - Гонкур Галина. Страница 49

Накануне вечером позвонил Илья:

— Маша, у меня к вам есть небольшая просьба, — обратился к ней с просьбой Илья, когда накануне они договаривались о деталях поездки. — Нам с вами нужно будет заглянуть к одной моей знакомой, я должен передать ей пакет с документами. Не волнуйтесь, это нас не особенно задержит. Она живет в центре, мы можем построить наш маршрут таким образом, что это не отнимет у нас слишком много времени, тем более, что рано утром в воскресенье машин на улицах не так и много.

— Да конечно, Илья, — легко согласилась Маша. — Давайте заедем!

Чувствовалось, что Илье было очень неудобно.

— Понимаете, я бы раньше и сам, один, съездил. Но дело в том, что документы эти у меня на руках будут только в субботу вечером. А нужны они моей знакомой уже срочно!

— Да ничего страшного, — заверила Илью Маша. — Нужно — значит, заедем.

Илья помялся еще немного.

— Маша, я тут поискал в интернете информацию по делу, по которому мы с вами едем в Электрозаводск…

— Да-да, — подхватила Маша. — Я уже видела. Похоже, история там приобретает всё больший общественный резонанс.

— Скажите, а ваша подруга, которая собирается выступить моим нанимателем, уже в курсе всего этого?

— Ну, да, вроде бы в курсе, — Маша была несколько растеряна. Жаловаться малознакомому мужчине на несколько странную для неё реакцию Гели на новости про Матвея ей совсем не хотелось.

— Ну, и хорошо, — сказал Илья. — Раз все примерно в одинаковой степени информированности, тем легче нам будет работать и друг друга понимать.

Утро задалось во всех отношениях. И погода была прекрасной, тихой, теплой и солнечной. И, кажется, Маша понравилась и Светлане Александровне, и Егору Кузьмичу. Жених прилетел в Москву накануне, была страшная гроза. Самолеты практически не садились, всех, в основном, заворачивали на запасные аэродромы. Аэробус из Казахстана, на котором в Москву прилетел Егор Кузьмич, был одним из немногих, которые решили сесть в Шереметьево. Старик, язык у которого был не менее острым, чем у его возлюбленной, прокомментировал это так:

— Нам сказали, 16 рейсов уже задержали к тому моменту, как мы к Москве подлетели. Нас посадили, а остальные самолеты я не знаю куда они дели — тоже посадили где или сбили, чтобы не мучились.

Кстати, Светлана Александровна категорически отказалась от помощи Ильи в этом вопросе. Наняла такси туда и обратно, и отправилась в аэропорт одна.

— Поймите, Илюша. Это такой трогательный, волнительный момент. Я не хочу отвлекаться ни на что и ни на кого. Вы извините, я совсем не хочу вас обидеть. Пожалуйста, поймите меня правильно!

Разумеется, душа у Ильи за пожилую женщину болела. Но она совершенно дееспособная, вменяемая — он же не Лиля, в конце концов, на основании преклонного возраста обращаться с нею как с домашним животным, не имеющим права на собственные точку зрения и желания. Он даже восхищался ею: в таком возрасте такая ясность головы, такая способность к глубоким чувствам, такое умение добиваться поставленной цели!

В квартире были разлиты счастье, любовь и умиротворение. Старики совершенно по-молодому прихорашивались друг перед другом, кокетничали, волновались и обменивались влюбленными взглядами. Илья хотел буквально на пороге вручить Светлане Александровне пакет с документами (он и Машу то взял с собой просто чтобы показать ей свою пожилую подопечную, о которой он ей в машине рассказывал), но женщина отказалась отпускать его просто так, без хотя бы минимального завтрака в виде кружки кофе с тостами.

Светлана Александровна хотела накрыть стол парадно, в гостиной, но Илья настоял на том, чтобы они присели на кухне, без церемоний — иначе визит грозил затянуться, что, в свою очередь, было чревато опозданием на встречу в Электрозаводске.

За завтраком речь зашла про отдых. Маша с увлечением рассказывала, как в прошлом году она была в Крыму, как хорошо отдохнула. Светлана Александровна влюбленно посмотрела на Егора Кузьмича, прикрыла его руку своей и сказала мечтательно:

— А мы вот с Егором тоже в Крым собираемся, в Мисхор. Месяца через два-три соберёмся и поедем. Правда, Егорушка? У Егора Кузьмича лёгкие больные, а там, говорят, отличные возможности не только для отдыха, но и для лечения по его профилю.

— Месяца через два-три это уже поздняя осень будет. Погода уже будет не та, и море холодное, — возразила, накладывая себе варенье в чай, Маша. — Тогда уж лучше отложите до следующего года поездку, чтобы и отдохнуть, и курортом насладиться — купание, загар, фрукты-овощи.

Светлана Александровна усмехнулась ласково.

— Деточка, видите ли, мы с Егором в таком возрасте, что откладывать задуманное не стоит. Можно просто не дожить.

Маше от смущения кровь бросилась в лицо. Она почувствовала, что густо покраснела, что не ускользнуло от взгляда Ильи. Он нашел под столом её руку и сжал ободряюще в своих ладонях. Маша уже и забыла, каково это — когда мужская рука сжимает твою в своих крепких ладонях. Она смутилась и покраснела еще больше.

Хозяйка заулыбалась, одобрительно глядя на Машу:

— Простите, Машенька, но как вы здорово краснеете! Я думала, что у современных молодых людей это уже утраченный навык! Но вижу, что нет, я была не права.

— Наверное, потому, что я уже не совсем «молодой человек», — решила разрядить обстановку Маша, заодно и перевести разговор на другую тему. — Всё-таки за тридцать уже.

Егор Кузьмич рассмеялся так громко и искренне, что даже закашлялся. Светлана Александровна и Илья встревоженно вскочили из-за стола, но мужчина их успокоил, кашель прекратился.

— Ох, Машенька, если бы вы знали, как это ваше «уже за тридцать» забавно звучит! — объяснил причину своего смеха Егор Кузьмич. — Поверьте, доживёте до моих лет — вам это тоже будет казаться анекдотом.

У Маши кольнуло где-то внутри. Скоро её госпитализация. Вот и станет ясно, доживу ли я до его лет, пронеслось у неё в голове.

Илья не понял, почему Маша вдруг погрустнела, решил, что она обиделась. И тактично перевел разговор на другую тему.

— Егор Кузьмич, как вам Москва? Успели выдохнуть, осмотреться? Не пожалели ещё, что свой маленький городок сменили на нашу суетную столицу?

Егор Кузьмич, помолчал, посмотрел, уперевшись взглядом в столешницу перед собой. Что-то он такое своё услышал в этом простом вежливом вопросе. Светлана Александровна успокаивающе и встревоженно одновременно погладила его по руке. Он будто очнулся, поднял глаза на Илью:

— Да нет, Илья. Не жалею, конечно. Я вообще думаю, что если о чём и жалею сейчас, так это о том, что жизнь так быстро прошла.

Илья было вскинулся утешить, сказать что-то вежливое и ободряющее, бессмысленное, про «что вы-что вы» и «да вам еще жить и жить!», встретился глазами с пожилым мужчиной и промолчал. За лучшее счёл впустую воздух не сотрясать.

А Маша переживала целую гамму чувств в этот момент. Она удивлялась. Удивлялась тому, как можно наслаждаться каждым мгновением, каждым запахом, мелочью и нюансом, когда к тебе приходит понимание, что это всё, вполне возможно, последнее, ну, или одно из последних в твоей жизни. Что ты стоишь перед порогом, перед дверью закрытой, за которой, возможно, что-то иное, какая-то другая жизнь. А, может, и вообще — не жизнь. Смерть там, сидит и ждёт тебя. У неё на тебя планы. И твоих собственных планов больше нет, есть только её, они, получается, важнее и главнее.

Пора было уезжать. Пока Илья прощался со стариками, Маша зашла в ванную комнату, помыть руки после сладкого десерта. Светлана Александровна, убедившись, что за Машей закрылась дверь, подмигнула Илье и показала ему одобрительно большой палец. Совершенно неожиданно для него самого, внутри у Ильи разлилось тепло — ему было очень приятно, что эта взрослая Бемби, неожиданная такая Маша, знакомство с которой состоялась по всем правилам индийских сентиментальных фильмов, понравилась не только ему. Он улыбнулся, перехватил руку Светланы Александровну в воздухе и поцеловал её благодарно. А она, в свою очередь, поцеловала его в склонившуюся перед её лицом макушку. И Маша, выходя из ванной, смотрела на эту сцену ужасно умилённая. Хотя, казалось бы, откуда такие сильные чувства к мужчине, которого она едва знает, и к женщине, которую она видит первый раз. Но такой любовью, такой приязнью друг к другу веяло от этой очень разновозрастной пары, что внутри было тепло и немножко завидно.