Молот ведьм (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна. Страница 5

После похорон, едва молодой граф Джустиниани подошёл к своему экипажу, он удостоился сразу пяти приглашений: на крестины правнука Теобальдо Канозио, на званый обед к графу Массерано, на два ужина — к баронессе Леркари и к маркизу Марио ди Чиньоло. Зван он был и на вечер её светлости герцогини Гизеллы Поланти.

Винченцо удивился. Всем было известно, что он унаследовал свыше восьмисот тысяч, но приглашали его люди куда как не бедные. Что им в нём? У маркиза ди Чиньоло, он слышал стороной, дочь на выданье, у Массерано — племянница Елена, но остальные-то чего хлопочут? Между тем, герцогиня Поланти проронила на прощание, что обидится, если он не придёт, а баронесса Леркари наивно спросила, где он был в последние годы? Путешествовал?

Винченцо невозмутимо кивнул. Да, он странствовал. Около него прошла его несостоявшаяся супруга Глория Монтекорато, ожидая, что он, может быть, окликнет её.

Он не окликнул, но пригласил к себе на ужин банкира Карло Тентуччи и заметил, что это было воспринято всеми с пониманием и одобрением.

— О, мой Бог, diavolo, — пробормотал Тентуччи, замерев на пороге столовой.

Возглас его относился к Спазакамино, наглому чёрному коту, чей нрав был прекрасно знаком банкиру. Однажды чёртова тварь порвала ему брюки и несколько раз вдрызг расцарапывала лаковые ботинки.

Он испуганно отпрянул к стене.

Джустиниани, который, к удивлению банкира, вышел к столу в вязаном свитере, добродушно поинтересовался:

— О, вы знаете котика, Карло? Его зовут Трубочистом.

— Это челядь его так окрестила, — уточнил Тентуччи, осторожно усаживаясь за стол, с опаской косясь на кота и пряча под стул ноги в новых ботинках, — а мессир Гвидо звал его Бельтрамо Беневентинским. Ужасное животное.

— Бог мой, — усмехнулся Джустиниани, — Бельтрамо? Подумать только. Нет уж, пусть остаётся Трубочистом. Но, по-моему, он очень мил.

Винченцо погладил кота, тут же замурлыкавшего и изогнувшего спинку, и выглядевшего, надо признать, и впрямь весьма мило. Мордочка его имела вид задумчивый и одухотворённый, и он даже ухом не повёл при виде банкира и его лакированных ботинок.

Да, сегодня, как и накануне, Трубочист был настроен идиллически. Он нежно тёрся о брюки своего господина, потом развалился на оттоманке возле окна брюшком кверху, помахивая пушистым хвостом.

Тентуччи удивился, но и ужин прошёл спокойно. Кот обеспокоил их только однажды, когда подали ветчину. Он соскочил с дивана и, умильно глядя на хозяина, выпросил у него несколько ломтиков, которые тут же с урчанием сожрал. Банкира он просто игнорировал.

Винченцо тем временем распорядился погасить с полученных денег его долги банкиру, за столом они обсудили похороны, а после, расположившись после ужина у камина, некоторое время сидели молча. Финансист курил и временами поглядывал на Джустиниани: он ждал первого вопроса.

Вопрос оказался неожиданным. Граф задумчиво проронил:

— Из разговора герцогини Поланти с баронессой Леркари я понял, что Марко Альдобрандини продаёт свою библиотеку. Говорят, там первопечатные древние издания и редкие манускрипты двенадцатого века, инкунабула Монстрелле, индульгенция папы Николая V, «Бенедиктинская псалтирь» и «Католикон» Иоганна Бальба, «Арифметика» Луки Пачолли венецианского издания тысяча четыреста девяносто четвёртого года, фолио Шекспира и редчайшее первое издание первого тома «Басен» Лафонтена тысяча шестьсот шестьдесят восьмого года. Точно ли это так? Он хочет за неё сорок тысяч?

Банкир улыбнулся и кивнул.

— Я видел её год назад. Он потратил целую жизнь на это собрание раритетов, и вот — ослеп. Мне в этом видится кара Господня.

— Да, немного мистично, — бесстрастно заметил Винченцо, — но я не слеп и люблю читать. Он будет продавать через аукцион? Может, поговорите с ним напрямую?

Банкир снова кивнул.

Джустиниани задал новый вопрос, устремив прямой оценивающий взгляд на дорогое сукно сюртука банкира…

— У кого вы шьёте, Карло?

Тентуччи изумился.

— У Энрико Росси, его ателье на площади Трилусса. Солидное заведение. Шьёт хорошо и быстро, я доволен.

Джустиниани снова кивнул. Незамедлительно последовал новый вопрос.

— Какое приданое у Катерины Одескальки?

Теперь Карло Тентуччи бросил на него быстрый взгляд. Брови его взлетели.

— О… Ваше сердце пленилось красавицей? — он, казалось, удивился.

— Моё сердце ничем не пленилось. — Тон его сиятельства был всё так же безучастен. — Мне нужно выделить приданое крестнице дяди, я обещал ему позаботиться о ней. Я дам за ней столько же, сколько дают за Одескальки. Надеюсь, этого будет довольно?

Банкир исподлобья бросил взгляд на Джустиниани. Мерцающий и тёмный.

— Вы уж извините, тут слухи распространяются у нас быстро. Ваши слуги болтали, что покойник заручился вашим обещанием жениться на Джованне, да и сам Гвидо, как только его парализовало, говорил со мной о такой возможности. Он очень желал этого брака.

Винченцо наклонил голову набок и саркастично осведомился:

— Вы полагаете, мой дорогой дядюшка Гвидо совратил девицу и понимал, что без скандала ей замуж не выйти?

Карло Тентуччи откинулся в кресле, закусив губу и понимающе усмехаясь, но потом покачал головой, опровергая это суждение.

— Зная вашего дядюшку, — после недолгого молчания заговорил он, — я ничему не удивился бы, но, судя по моим наблюдениям, этого не было. В самом последнем негодяе всегда можно найти что-то человеческое. Габриель Каэтани был ему дорог, — Карло задумчиво выпустил изо рта колечко сигарного дыма, — и если Гвидо мог иметь друга — им и был Габриель. После его смерти Гвидо привязался к девчонке как к дочери. Один раз я сам спросил его, не конкубина ли она ему, так он взбесился, клянусь вам. А ведь покойник любил прихвастнуть победами и ничью репутацию никогда не щадил.

Винченцо наклонился к собеседнику, и губы его тронула чуть заметная усмешка. Карло знал, что на этом лице подобная мимика была равнозначна хохоту.

— Тогда зачем же мне на ней жениться?

Карло пожал плечами.

— О вас ходят дурные слухи, но кому, как не Гвидо, было знать, чего они стоили: он же сам их и распускал. Когда же речь зашла о том, что ему дорого, он мог сообразить, что лучшей опоры девчонке не найти. Гвидо не любил вас, Винченцо, но, в известной мере, отдавал вам должное. Любой подлец, не различающий добра и зла, когда речь заходит о значимом для него самого, начинает всё понимать правильно.

Винченцо почесал согнутым пальцем переносицу.

— Я дал слово человеку, который по отношению ко мне не соблюдал элементарной порядочности, однако уподобляться ему не хочу. Девица недурна собой и, если честна, легко найдёт жениха. А чтобы её красота была вдвойне привлекательна — я дам достойное приданое. Что я ещё могу сделать? — он махнул рукой, — будет об этом.

— Извините, Винченцо, но… — банкир смущённо умолк, немного покраснев.

— Что «но»? — Глаза Джустиниани насмешливо блеснули. — Если вас интересует, не склонен ли я к тем же забавам, что Рокальмуто, отвечу сразу — нет.

Тентуччи виновато улыбнулся, сделав вид, что имел в виду нечто совсем другое, хоть на самом де заподозрил, что скрывать, именно это.

— Я просто хотел спросить, почему бы вам и в самом деле не жениться?

— Я подумаю об этом на досуге и, возможно, соглашусь с вами, Карло. Но выберу невесту среди тех, кто не морщится, глядя на меня. Принуждать к браку — баранья глупость: вы ведь рискуете рогами. Но все это меня сегодня не волнует. Есть дела поважнее. — Джустиниани бросил тёмный взгляд на Тентуччи. — Не забудьте же поговорить с Альдобрандини. Я не хочу упустить эту покупку, но пытайтесь сбить цену. При этом я хотел бы вначале обязательно посмотреть коллекцию, договоритесь со стариком — и дайте мне знать. Я не собираюсь покупать кота в мешке. Кстати, — почему-то вспомнил он, нахмурившись, — забыл спросить. Я видел на кладбище… мужчина лет пятидесяти в синем сюртуке и странном цветном шарфе персикового цвета, резкий профиль, брови изломаны, глаза чуть навыкате, седина на висках. Кто это?