Купчиха. Трилогия (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 10

После завтрака собрались в дорогу. К удивлению Теодора Виола спокойно встала и не выразила желания остаться на месте хотя бы на сутки, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Видиом, купчиха действительно серьёзно отличалась от девиц других сословий, которые не преминули бы потребовать отдыха или заплакать от жалости к себе. Эта девушка была из другого теста. Если купцы в своих лавках так воспитывают своих дочерей, то честь им и хвала. Но, возможно, он вчера неправильно оценил её физическое состояние и она гораздо легче перенесла переход, чем ему показалось? По крайней мере она делает всё как обычно и не морщится.

На самом деле после вчерашнего марш-броска Виола чувствовала каждую мышцу своего тела, даже те, о существовании которых и не подозревала, и каждая мышца ныла, уверяя, что работать не сможет. Но девушка усилием воли велела им замолчать. Они должны выбраться и выберутся! Не хватало чтобы какие-то мышцы им помешали!

Поэтому она не жаловалась, держалась бодро, только присмотревшись можно было заметить, что каждое движение даётся ей с трудом.

Она вспомнила старую байку: если ломит мышцы после вчерашней нагрузки, не надо себя жалеть. Надо повторить и постепенно боль уйдёт. Уговаривая себя так, девушка взялась за жердины и сказала:

— Я готова! Пошли!

Они двинулись дальше тем же порядком что и накануне. Наученный горьким опытом Тео несколько снизил темп, надеясь, что Виола не так устанет. Четыре часа они шли не останавливаясь, зато когда Тео скомандовал: «Привал», повторилась та же история, что и вчера. Вилька упала на землю со стоном и уже не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Поднимая её, чтобы устроить поудобнее, Теодор заметил, что девушка в кровь стёрла ладони об жерди носилок. Не помогли обмотанные вокруг них куски тряпок. И ведь ни стона, ни звуки не издала! Только вот дальше с такими руками ничего тащить нельзя, а в одиночку он виконта далеко не утащит. Выходит, они застрянут в гремонских лесах ещё на непределённое время.

В сумке Виолы нашлись заживляющая мазь и бинты, так что лечение прошло успешно, но из активной трудовой деятельности девушка выпала минимум на сутки, а то и на двое. Так что Тео пришлось самому заботиться от костре и чае. Хорошо, что от завтрака осталось достаточно еды.

Похлёбка за время пути остыла и схватилась так, что её можно было резать ножом. Куски странной субстанции Теодор перевалил в миски, а котелок вымыл и под бдительным руководством Вильки заварил в нём восстанавливающий для всех троих. После того, как они пообедали, напоил виконта и обтёр его, отмечая, что парень опять ослаб. Маловато ему той энергии, которую он успел вытянуть из Виолы за час.

Им бы сейчас отдохнуть часок да идти дальше уже завтрак вечеру добрались бы до деревни. Но делать нечего, надо подождать, когда у девочки руки подживут. Да и придумать что-нибудь, чтобы она их снова не стёрла, не мешало. Переделав все дела, Тео устроился у костра и задремал.

Проснулся он от того, что Виола теребила его за рукав.

— Дядя Тео, дядя Тео, я придумала!

— Что ты придумала, неугомонная? — рыкнул он на девушку спросонья.

Но Вилька не обратила внимания на его недовольство.

— Придумала как нам двигаться дальше уже сейчас.

Он открыл наконец глаза и воззрился на небо. Судя по положению светила прошло не более полутора часов. Она за это время сумела отрастить себе новые руки?

— Дядя Тео, смотрите, — не отставала Вилька, — Если взять длинный кусок ткани и привязать его концы к жердинам крепко-накрепко, а середину повесить мне на плечи Я бы могла тащить носилки, не дотрагиваясь до них ладонями. Только тряпку надо взять пошире, чтобы плечи не резала.

Теодор с изумлением и восторгом смотрел на девушку. А ведь получится, видят боги, получится! Ещё полчаса работы и можно будет снова тронуться в путь. Вот это голова! Придумала! Изобрела то, что изобрели до неё столетия, если не тысячелетия назад. Ведь есть такой способ и он его даже знал, да вот позабыл с течением времени. Но девчонка-то точно не знала. Из головы сочинила. И Тео ощутил гордость за Виолу, как будто она была его родным детищем.

Зачем руки трудить, если плеч достаточно? Подумав, Теодор острым ножом распахал пополам одну из попон и сделал сбрую не только для Виолы, но и для себя. Когда устройство для переноски больного было готово, оба впряглись и ещё четыре часа шли по безлюдью и бездорожью. Лес всё время менялся: попадались то сухие, поросшие сосняком песчаные холмы, то болотистые низины, то непролазный бурелом, который приходилось обходить. Виола про себя думала, что давно бы заблудилась, но Тео отлично ориентировался в лесу. Кроме солнца, указывающего дорогу всем, кто готов читать его подсказки, наёмника вело врождённое чувство направления. Он не боялся сбиться с дороги. Единственное, что его сейчас пугало, это состояние подопечного. Он представлял себе, что вот сейчас они остановятся на привал, а в носилках мертвец. Пару раз он даже хотел остановиться и проверить, но понимал, что потом идти дальше будет вдвое труднее. Они приладились переставлять ноги в одном ритме и это облегчало путь, но стоит сбиться с шага и всё. Это хорошо, если графёныш отдал-таки концы, а если нет? Вроде на привале живой был, так, может, и до ночи дотянет?

Всю вторую половину пути в этот день Тео гадал, жив его подопечный или помер. Так что когда он наконец нашёл подходящее для ночлега место и скомандовал привал Виола снова повалилась на землю, чтобы немного прийти в себя, а наёмник бросился к носилкам. Удивительно! В надвигающихся сумерках Эгон выглядел относительно неплохо. По крайней мере много лучше, чем Теодор рассчитывал. В голове промелькнула догадка и он обратился к Виоле. Голос звучал обманчиво-спокойно:

— Вилечка, деточка, что ты делала, пока я спал?

— Спал? — деланно удивилась деушка, — Вы, дядя Тео, не спали, а шли. По крайней мере последние часов несколько.

— Нет, моя хорошая, я имею в виду что ты делала на прошлом привале когда я спал? С виконтом обнималась? А то что-то он больно цветущим выглядит.

Цветущим виконта не назвал бы и записной льстец, но Виола прекрасно поняла, что имел в виду Теодор.

— Заметили? — недовольно сморщилась упрямая девица, — Ну, ясно дело, заметили. Не обнималась. Просто руку на лоб положила и подержала так.

— У тебя руки перевязаны, милая.

— Ну так я не ладошку, я запястье Ведь помирал парень совсем. Жалко

Ну вот что с такой делать? Ругать? Хвалить? Тео плюнул и пошёл за водой.

У ручья Тео повезло. На другом берегу токовали тетерева, которые так увлеклись своими брачными танцами, что не обратили внимание на появившегося наёмника. А тот не оплошал: ловко брошенный камень прекратил выступление одного из танцоров, а другой с шумом взлетел, сопровождаемый самочкой, которую Тео не заметил.

Ну что ж, он устроил личную жизнь одного из тетеревов, а заодно добыл мясо на ужин.

Вернувшись к месту стоянки, он с гордостью продемонстрировал девушке свою добычу и, пристроив котелок над костром, сел ощипывать бедную птицу. На это ушло больше часа. Вода закипела и Тео разлил по кружкам травяной чай, после чего пришлось притащить ещё воды. Эх, сюда бы второй котелок, но чего нет, того нет.

Отдохнувшая за это время Виола сбегала на ручей, помылась, вернулась радостная с головой, закрученной тряпкой вместо полотенца, и принялась за готовку. Так как вариантов особых не было, пришлось сварить ту же похлёбку, только сдобрить её мясом сбитой Теодором птицы. Но она схитрила: сначала сварила бульон из птицы, сдобрив его сушёными кореньями из своих запасов, а также диким луком, которым зарос берег ручья. Часть готового бульона отлила в миску для больного, а на остальном сварила-таки похлёбку. На этот раз она получилась гораздо вкуснее и наваристее.

А дохлый виконт получил двойную порцию: сначала его напоили бульоном, а затем и отваром. Тео было стал возражать: он не помнил, чтобы целитель тратился на бульон для бессознательного пациента, но Виола отмела его доводы: